Школа под парусами: окончание путешествия

Редактор «Летидора» Екатерина Андреяшева завершает репортажи, вернувшись из необычной школы: это парусник «Погории», на котором плыли в открытом море 32 школьника. Прошлый выпуск читайте здесь.

Корабль после смены двух капитанов шел под управлением Криса Грубецкого, о котором уже было написанов заметках о школе. На этой фотографии Крису 15 лет, он вместе с другими участниками «Школы под парусами» приглашен на аудиенцию к Папе Римскому.

Капитан Грубецкий тоже когда-то был всего лишь школьником, который учился поднимать паруса, стоять на штере и чистить картошку. Как сказал о нем Кажи (ассистент второй вахты и много лет назад – учитель у Криса), уже тогда подросток отличался волевым характером и настоящим упорством. Его не раз приходилось выгонять после ночного отбоя из класса, где тот просиживал за учебниками. Хотя именно из-за характера и требовательности ровесники относились к нему с осторожностью.

Крис после нескольких первых дней на судне решил навести порядок. Причем в самом что ни на есть прямом смысле. У парней в кубриках уже появилось казарменное «амбре», от которого никак, казалось, не спастись. Нужны были радикальные меры. И капитан принял волевое решение. Все вещи нужно было вынести на палубу. Сумки ставили одна к другой, полотенца вывешивали под солнце Средиземноморья, а ничейные футболки уходили в дар механику Сташи на хозтряпки. Впрочем, подростки понимали, что капитанская решительность на одной уборке не остановится. В думах о будущих переменах Женя Соснин и Денис Попов:

Итак, какие новые правила возникли:

1. Проходя офицерский класс, нужно спрашивать разрешение у старших. Это давало возможность тем учителям, кто был в офицерской, претендовать на личное пространство.
2. Во время ночных вахт спать запрещалось, а впередсмотрящие (дежурящие на носу корабля) не могли переговариваться друг с другом. В противном случае грозило наказание. Впрочем сам капитан умолачал, какое именно. Свою строгость Крис объяснил просто: за разговорами можно пропустить рыбацкие сети. Намотавшись на винт, они могли надолго прервать наше плавание.

Крису досталась команда подуставших ребят, которые мечтали гулять по портам. Он же отнесся к ним по-взрослому требовательно, и решил передать им часть знаний о морской жизни. Для начала всем предлагалось выучить флаги международного свода сигналов. Для начала на этом языке нужно было знать свое имя. Например, Борис теперь звучало как: браво-оскар-ромио-индия-сиерра. Позже нужно было сдать уже весь алфавит. Ну что ж, новые испытания подростки восприняли философски. Выучив такой алфавит, они начали на нем говорить те слова, которые попридержали бы для частной беседы.

– А иди-ка ты в гольф-оскар-папа-юниформ! – звучало откуда-то из столовой на русском.

Борьба за чистоту великого и могучего, которая в вялотекущем режиме шла уже месяц, обретала все более фантасмагоричные очертания. Русские подростки не только произносили слова в форме такой вот морзянки, но и старательно заменяли плохое на хорошее. Выходило забавно. Максим Бояров после ночной вахты почти засыпая на уроке, произнес:

– Понимаете, мне сейчас так, – и сделав многозначительную паузу, вывел – волшебно!

Вот так и жили. Обсценная лексика сбавляла свои обороты, но побороть ее окончательно не представлялось возможным. В конце концов, подростки открыли мат-казино. Смысл сводился к тому, чтобы тот, кто не справится с чувствами и перейдет за рамки литературного русского, должен будет скинуть шоколадку в общак. Кто продержится дольше всех, снимает весь банк.

Стартап не продержался и пары дней. Шоколадки кончились быстрее, чем словарный запас. Впрочем, на моем тернистом пути учительницы русского языка однажды встала необычная преграда. Прошу подростков следить за речью, в этот момент проходит поляк Алекс, поднимает большие пальцы вверх и произносит с улыбкой: «Zajebiscie!» В польском варианте слово намного мягче, и носит смысл «Круто!». Но педагогическая обстановка была разрушена в миг.

Купание в открытом море

Крис после того, как все вещи были хорошенько проветрены и убраны обратно в кубрики, объявил суперновость. Корабль ляжет в дрейф, и можно будет покупаться. На воду спустили понтон, кто-то опять прыгал с бушприта, кто-то с тарзанки, как тогда на Майорке. Вот один из прыжков, который сделала Эва, преподавательница английского и математики:

Не знаю, что сказали бы родители на берегу, если бы спросили их мнения о том, можно ли или нет купаться посреди моря, когда до дна добрых триста метров? К счастью, родителей рядом не было. За месяц на паруснике дети стали взрослее и самостоятельнее. Плавать в открытом море тяжелее, чем в бассейне в разы. Устаешь моментально. Поплавав по пять-десять минут, постепенно все вернулись на палубу. Никто не стал геройствовать лишний раз, поэтому и спасать никого не пришлось.