«Не читайте нотаций ребенку, лучше расскажите ему о своих провалах на работе»: интервью с психологом Ириной Млодик

Кто знает всё или почти всё о родителях сегодня? Конечно, практикующий психолог! Мы обратились к Ирине Млодик — психологу, автору книг «Жизнь взаймы» и «Ограниченные невозможности» — и поговорили с ней о том, что из себя представляют современные родители, узнали об их болевых точках, о роли отца в воспитании ребенка и об отношении общества к особенным детям.

Ирина, давайте начнем с описания современного родителя.

Современный родитель — это человек с довольно большой возрастной линейкой. Если раньше родителями становились примерно в 20 лет, то сейчас современный родитель может и в 20, и в 40 лет только начинать быть родителем.

Современный родитель не может не думать о том, как быть родителем, потому что если в наше время мы растили детей как получится, потому что не было особо информации, не было возможности про это задуматься, было мало книг, не было интернета, то сейчас гораздо больше таких возможностей. И родители активно этим пользуются.

Поэтому современный родитель сегодня переполнен информацией, он в ней плавает и иногда не знает, что выбрать, потому что разные издания, разные люди, разные врачи, разные психологи говорят разные вещи. И тогда современному родителю приходится как-то выбирать, как-то пропускать через себя, а как же про это думаю я, кого же я послушаю.

Еще одно отличие в том, что сейчас поколенческая разница между детьми и родителями огромная.

Мир стремительно прогрессирует, и нашим детям сейчас довольно быстро удается превзойти нас в чем-то: они лучше нас разбираются в гаджетах, компьютерах, технике и так далее. То есть они стремительнее нас осваивают современный мир. При этом они остаются детьми, а значит нуждаются в нашей заботе, опеке, направлении.

Что-то получается, что нет ничего хорошего: родители тревожные — это плохо, родители отстают от детей — это плохо. Что же качественно позитивного остается в описании современного родителя?

Все это одновременно и минус, и плюс. Ведь теперь у родителя гораздо больше информации. Да, он в ней иногда тонет, но при этом он читает, пытается понять, что значит быть современным родителем, как понимать своих детей, он начинает думать об этом и вдумчиво применять методики.

А современные дети, знающие больше, чем мы, это с одной стороны минус, так как мы иногда теряемся и не можем сопроводить их. А с другой стороны, плюс: будущее принадлежит им, они будут его строить дальше, они могут чему-то нас научить.

Так что… как в любом прогрессе, есть свои плюсы и минусы.

Какие болевые точки вы наблюдаете у современных родителей?

Родители стали более тревожными. Хотя, если вспомнить времена начала перестройки, родители были не менее тревожными. Ведь в Советском Союзе была стабильность, мы знали, что будет через 10, 20 лет, и могли научить детей, как жить в той жизни, поэтому, когда началась перестройка, стало понятно, что мы абсолютно не знаем, что будет дальше, в какой стране мы будем жить, при каком строе. И тогда у родителя стала возрастать тревога от непонимания, как помогать своим детям.

Я помню, когда мой ребенок рос, в то время были модны экономисты и юристы, все своих детей пихали в эти направления. Но пока дети учились, мода внезапно спала, рынок перенасытился, и тогда родители стали понимать, что не знают, на какую жизнь ориентировать своих детей.

Мы понятия не имеем! Каждые два-три года все кардинально меняется.

Многие дети говорят, что будут блогерами, будут вести свои каналы, а мы и не знаем, что это, как это может помочь заработать. И это остается по-прежнему сложностью и питает тревогу родителей. Тогда родитель пытается дать то, что он знает, а что он знает? Хорошее образование, английский язык, спорт… И он пытается ребенку предлагать то, что ему известно.

Это правильно?

С одной стороны, это правильно, потому что родитель пытается дать основы, которые могут ребенку помочь в будущем, ведь это вполне себе полезные навыки.

С другой стороны, если родитель уперт и не слышит, не помогает ребенку освоиться в том, в чем тому интересно, это скорее всего будет создавать конфликт между ними.

Например, если ребенок говорит, что хочет создать канал на YouTube, родитель должен поддержать его, но предупредить, что для этого нужно грамотно писать, складно говорить, научиться собирать информацию, выстраивать систему знаний. То есть родителю не стоит идти против ребенка, не надо вступать в противоречие, а лучше помочь ему.

А если говорить про ту тревогу, которую рождает окружение, инфошум? Как с ней быть? Хочешь оградиться, но окружение погружает тебя в это все равно.

Тут тоже есть две стороны.

Одна — когда мы читаем про сложные случаи, про нарушения, насилие, нас, с одной стороны, это пугает и перегружает (а вдруг и в нашей школе такое же?!), с другой — мы начинаем думать, что значит есть какие-то явления, есть буллинг, может случиться насилие, противоправные действия, и когда мы об этом думаем и понимаем, что такое бывает, то мы можем быть как-то к этому готовыми. То есть не жить с закрытыми глазами, а учиться отстаивать свои права.

Поэтому плюсы состоят в том, что мы начинаем лучше осознавать какие-то явления, а значит, быть к ним готовыми, а минус в том, что это иногда нас перегружает.

Но всегда есть выбор: страшно, перегружен — не читай. Если это может касаться твоего ребенка — прочти, узнай.

К вам часто обращаются родители с повышенным уровнем тревожности?

Есть такие. Особенно это родители, которым мало уделяли внимания в их детстве, например, в них мало включались, от чего они страдали и теперь хотят сами как родители включаться в жизнь своего ребенка.

Ведь тогда ребенок не учится сам справляться с какими-то ситуациями, а его мама живет на тревожном вдохе, в ожидании возможной катастрофы. Это раскачивает в ребенке тревогу, и он сам растет тревожным. У него появляется ощущение, что он живет в опасном мире.

Самое лучшее «лекарство» для тревожного родителя — прийти к психологу не по поводу ребенка и школы, а по поводу своей избыточной тревоги. Он это прорабатывает, снимает часть тревоги со своего ребенка и становится более адекватным.

Какие еще болевые точки есть у родителей?

Нарциссизм. Особенно у столичного родителя.

Существует конкурентность, соревновательность. Когда родители думают, что главное — чтобы у ребенка были достижения, самый лучший вуз, крутая работа, финансовое состояние. Мамы меряются знаниями и навыками детей уже в песочнице. Узнав, что соседский двухлетка уже говорит по-английски, мама ведет его на занятия, впихивает ему знания, только чтобы не стыдно было сказать, что мой ребенок чего-то не знает.

А также это рождает у мамы чувство вины и стыда: я не идеальная мама, я не даю того, что должна давать.

Родителю по-прежнему очень хочется гордиться ребенком. Есть понятие — нарциссическое расширение, когда ребенок воспринимается как часть себя. Если он в МГИМО, значит я супермама, а если в железнодорожном институте, то я плохая мама.

Хотя, может, на самом деле ребенок просто мечтал о поездах и железной дороге всю жизнь и для ребенка это реализация.

И всем этим мамам хочется сказать: знаете, как много ко мне на прием приходит 30-35-летних взрослых, которые говорят, что в жизни добились всего, у них прекрасная карьера и деньги, но что внутри у них столько пустоты, и они совсем не знают, кто они, у них депрессия и они просят им с этим помочь.

Так, годы психологической работы уходят на то, чтобы понять, кто же он вне этих достижений, вне карьеры, вне денег, что он любит, что он хочет, что он за человек и так далее. Мамам кажется, что если ребенок вырастет и будет ездить на бентли, жить в Сити, то это и есть счастье.

Если вы знаете, кто ваш ребенок, если вы отражаете ему, кто он, если вы с детства помогаете ему реализоваться в рамках его интересов, то это ровно то, что ему нужно. И если он сейчас не учится в лучшей школе, не факт, что он, найдя себя чуть позже в не самом престижной профессии, не будет счастлив.

Но если он не теряет контакта с собой, если вы с ним в хороших отношениях, вы умеете разговаривать, понимать друг друга, то скорее всего этот навык он пронесет через всю жизнь и найдет свое место в жизни.

Я многим родителям даю такой совет: больше разговаривать с ребенком.

Когда ребенок приходит из школы, то что обычно спрашивают родители? Какую оценку получил? Как контрольную написал? Как дела в школе? Но мало кто спрашивает: чем ты жил сегодня, что взволновало, о чем думал, с кем ссорился, что делал?

Расскажите своему ребенку о своем рабочем дне, расскажите историю про работу, историю какого-то своего неуспеха, как делал что-то, но совершил ошибку, осознал и исправил. Слушая эту историю, ребенок понимает, что он такой же, как его родитель, что если и у него будет какая-то проблема или неудача, он знает, что сможет справиться, ведь родитель справился.

Слышать реальные истории из жизни родителя для ребенка гораздо полезнее, чем просто выслушивать нотации про оценки в школе.

Парадокс в том, что вроде как являясь самыми близкими людьми, мы не всегда ими являемся. Мы не говорим о нас, мы не знаем ничего друг о друге. Это важно — уметь рассказывать, чем вы живете, что происходит, а не только интересоваться этим у ребенка.

Как вы относитесь к тенденции, что папы наконец стали более включенными в родительство?

Это большая радость, что пап перестали отодвигать от воспитания детей.

У нас проблема в том, что мамы и бабушки захватывают власть в плане воспитания и оттесняют отцов, гонят на работу. Но отец как фигура очень нужен ребенку, даже с младенчества.

Ведь у папы есть особая задача. Если мама — это про кормление, про комфорт, чтобы малышу было тепло и безопасно, то папа отвечает за выход ребенка из зоны комфорта, за возможность рисковать, за возможность учиться новому, за то, чтобы приспособить ребенка к социальной жизни.

Отец делает отцовское: сажает ребенка на велосипед, не боится разбитых коленок. Его задача не сюсюкаться, а помогать ребенку овладевать какими-то навыками, развиваться.

Вообще отрадно, что сейчас часто на консультации мамы приходят вместе с папами, иногда даже папы являются инициаторами. Так что да, папы стали более включенными в воспитание. И болевые точки у них те же, что и у мам.

Правда ли, что немало ситуаций, когда при появлении в семье особенного ребенка именно папа оказывается более психологически крепким? Мамы пугаются и хотят самоустраниться, а отец берет все в свои руки.

Есть тенденции такие, да. 17-18 лет назад была другая тенденция: отцы, узнав, что будет особенный ребенок, сбегали из семьи, оставляя мать наедине с проблемой. Это была страшная тенденция — такие инфантильные поступки.

Сейчас это изменилось. Все чаще при высоких рисках пары не отказываются от ребенка. Отцы стали чаще участвовать материально и эмоционально, некоторые начали создавать фонды, сообщества.

Отношение в обществе к семьям с особенными детьми поменялось?

Оно еще в процессе изменения. Мы все больше говорим о своих правах, мы начинаем наконец-то признавать, что люди с особенностями есть, что нам нужно устраивать среду и под них тоже, а не только под здоровых и успешных, которые и так могут всё.

Ведь она переполнена чувствами, у нее много стыда, вины, ужаса, тревоги, страха, и все это не позволяет ей увидеть самого ребенка, в чем он нуждается, кто он такой, найти себе место в этой жизни.

Если такой маме помочь, она сможет помочь и ребенку. После этого проще найти опору, сообщества таких же мам, понимать свои права. Более психологически устойчивая мать сделает для ребенка больше.