4 советских мифа о детях-сиротах, которым мы до сих пор верим, а зря

Знакомьтесь, это Диана Машкова. Диана — писатель и журналист, много лет работала в ведущих СМИ, освещая социально значимые темы. Кроме прочего, значительную часть жизни Диана посвятила очень важному делу — руководству клубом «Азбука приемной семьи» фонда «Арифметика добра» (занимается системным решением проблем сиротства в России, образованием, социализацией воспитанников детских домов и поддержкой приемных семей).

Специально для «Летидора» Диана написала статью, которая меняет представления обычного человека о ребенке-сироте.

То, что малоизвестно и незнакомо, всегда вызывает страх — такова природа человека. Сиротство, к сожалению, стало в нашем обществе одним из таких явлений. Многие десятилетия учреждения для детей, оставшихся без попечения родителей, прятались от посторонних глаз за высокими заборами.

С сиротами невозможно было встретиться нигде. В школе? Они учились там же, где жили — в своем детском доме. В поликлинике? В каждом учреждении есть свой собственный медицинский кабинет и даже изолятор. В общественном транспорте, на улицах города, на детских площадках, в парках и прочих общественных местах сирот не было — государство организовало их жизнь так, чтобы они как можно реже встречались с «домашними» детьми и тем более взрослыми.

Только в последние годы ситуация стала меняться — сироты учатся вместе со всеми в обычных школах, а детские дома открыли двери для волонтеров и общественных организаций.

Дурные гены

Практически каждый, кто решается принять в семью сироту, слышит от родственников или друзей вопрос: «А как же плохая наследственность?» Самый стойкий и страшный миф — это «дурные гены».

Принято считать, что алкоголизм, наркомания, асоциальное и криминальное поведение передаются по наследству — и никакие факторы не способны этого предотвратить. Но люди забывают о простых вещах. Во-первых, если как следует изучить собственный род и оглянуться назад хотя бы на пять-шесть поколений, то окажется, что и в собственной семье не всегда все было радужно. Кто-то пил — это, как правило, самая распространенная семейная беда. Кто-то успешно начал свой путь, а потом не справился с жизнью. Кто-то совершил противозаконный поступок и сел в тюрьму.

Но без них обходится редкая семья. А, во-вторых, конечно, генетика работает не так прямолинейно, как нам может казаться. Да и сама наследственность вещь весьма неоднозначная: что-то достается нам от матери и отца, что-то от прадеда и прабабушки, а что-то и от совсем далеких предков.

Как сложится генетический код каждого конкретного человека, заранее предугадать нельзя. И если пил отец, это еще не значит, что сын тоже станет алкоголиком. Более того, гена алкоголизма и наркомании не существует, равно как и гена асоциального поведения.

Помимо наследственности громадное значение имеют условия жизни и окружающая среда, которая формирует маленького человека. Важно кто, где и как именно воспитывает ребенка.

Все сироты больны

Второй по распространенности миф — о здоровье детей-сирот. Если уж собственная мать бросила ребенка, отдала на попечение государству, то это точно «бракованный материал». Явно родился больным, неспособным к жизни — и даже если не умрет в младенчестве, дальше придется быть при нем сиделкой.

Во всяком случае, не существует единого медицинского портрета ребенка-сироты.

Собственно, и в семьях та же картина: кто-то рождается без единого диагноза, а у кого-то свои особенности. Кто-то всю жизнь не знает ничего страшнее простуды, а у кого-то неожиданно появляются сложные заболевания. Единственное, что в части здоровья отличает большинство детей из учреждений от семейных детей — это естественная задержка психического развития (ЗПР), вызванная интернатными условиями и депривацией. Но она достаточно хорошо компенсируется в семье.

Миф о нездоровье усилен еще и тем, что в нашем обществе в целом велик страх перед болезнями, о которых обыватель — а иногда и медицинский персонал, что особенно разрушительно — знает непростительно мало. Пугает ВИЧ, ДЦП, синдром Дауна, умственная отсталость — всего не перечислить.

Слишком медленно распространяются знания о том, как ведет себя и проявляется та или иная болезнь. Но погружаясь в изучение ВИЧ, очень быстро понимаешь, что в быту человек с таким диагнозом не представляет ни для кого опасности. Да, для него самого есть определенные правила — принимать лекарства в одно и то же время каждый день (препараты предоставляются государством бесплатно) и раз в три месяца сдавать анализы, проходить обследование. Осознав это, люди начинают относиться иначе к самой вероятности усыновления ребенка с ВИЧ. То же касается и знаний в отношении многих других болезней.

Чем больше просвещения в этой области, тем меньше отторжения и желания наградить ребенка клеймом.

В русском языке немало поговорок, которые предостерегают от необдуманных сближений с «иным». Здесь и про волка, которого сколько ни корми, а он все равно в лес смотрит. И про змею, которую нельзя пригреть на груди. И едва ли не самый распространенный миф, уже едва ли не поговорка, а заодно нередкая реакция на принятие ребенка в семью «а что, если вырастет и вас же зарежет?»

Животный страх перед «чужаком», человеком не из своего клана, подогревается раздутыми до вселенских масштабов единичными историями о том, как взрослые приемные дети скверно обошлись со своими усыновителями. Тут же вспоминаются какие-нибудь знакомые дальних знакомых, которые вложили душу в сироту, сделали для него невозможное, а он — неблагодарный — бросил, обидел, а то и убил.

В то же время совершенно не принимается во внимание тот печальный факт, что и среди кровных детей, к сожалению, есть определенный процент тех, кто вырастает асоциальным. Такие взрослые дети отнимают у матерей пенсию, избивают их, есть даже случаи убийств матерей собственными сыновьями. Можно долго разбираться в истоках таких трагедий, скорее всего, это будет сложное сочетание многих причин, но уж точно зависимости между «приемством» и кровным родством у явления «вырастет и зарежет» нет.

Подросткам семья не нужна

Всякий раз, когда речь заходит о детях-сиротах, люди, далекие от темы, представляют себе детей дошкольного или, в крайнем случае, младшего школьного возраста. Считается, что маленького ребенка можно усыновить или принять под опеку и вырастить как своего. Информация о том, что на сегодняшний день в детских домах страны 80% воспитанников — подростки, вызывает удивление и первую реакцию:

Конечно, пятнадцати- и семнадцатилетних трудно воспринимать как детей: кажется, еще один-два года, и им выходить в самостоятельную жизнь, какое уж тут усыновление. Но на деле подросткам нужны семьи едва ли не больше, чем малышам, за которыми сегодня уже стоят очереди из кандидатов в усыновители.

Ребенок, прожив в интернатных условиях большую часть жизни, а то и всю жизнь, оказывается не готов ни к быту, ни к ответственности. Ему никогда не приходилось принимать решения, делать выбор, думать, планировать — все это взрослые делали за него. Поэтому у выпускников детских домов нет понимания, как поступать в той или иной ситуации, куда обращаться за помощью. Им не особо ясно, как зарабатывать деньги и управлять своими финансами — такие навыки просто отсутствуют. Чтобы они появились, нужна социализация, жизнь в обществе.

Ведь самостоятельность ребенка рождается только из совместной деятельности с близким взрослым: вместе ходить в магазин, вместе готовить обед, вместе убрать квартиру, вместе рассчитывать доходы и расходы, планировать образование, будущее…

Так что старших сирот, как и малышей, можно и важно усыновлять или принимать под опеку.

Правда, мотивация в этом случае, скорее всего, будет не «хочу ребенка», а «хочу помочь ребенку».

Однако это уже тема для отдельного разговора и совсем другой статьи.

Фото: Shutterstock.com, visualrian.ru