Этот вопрос всегда остается на усмотрение родителей. Конечно, если ребенок очень чувствительный, доверчивый и легко внушаемый, если очевидно, что он не любит пугаться и избегает мелких опасностей в повседневной жизни, лучше отложить момент чтения сказок с «кровожадными» подробностями, чтобы не провоцировать страхи или неврозы.
Стоит придерживаться и рекомендаций к издаваемым книгам. Трехлетний малыш, послушав историю Мальчика-с-пальчика, ужаснется тому, что родители готовы оставить своего ребенка в лесу лишь потому, что не в состоянии его прокормить. В три года ребенок еще не умеет отделять фантазию от реальности и искренне верит, что если подобное происходит в сказке, то оно может случиться и с ним. Ребенок-школьник уже готов с пониманием обсудить сказочный сюжет, ему можно объяснить, что, к примеру, жестокие мотивы в сказках братьев Гримм и Шарля Перро берут начало со старинного фольклора, перекликаются с древними обрядами и связаны с историческими событиями средних веков. В возрасте 8-10 лет ребенок уже может воспринять сказку не как бессердечную выдумку, а как связанный с историей сюжет, если, конечно, взрослые ему об этом расскажут.
Каждая сказка имеет свой намек, говорит о важном, затрагивает темы, которые не всегда принято обсуждать вслух: одиночество, потеря близких, страх смерти – эти вопросы начинают волновать детей уже в 5-7 лет. И если постоянно отодвигать беседы о реальности на потом, пытаться как можно дольше ограждать от волнующих тем, то дети, мучимые тревогами, все равно будут искать ответы на свои вопросы в других источниках и выдумывать собственные объяснения.
Слова, которые вызывают родительские опасения – вроде «околел», «зарубил», «вспороли живот», воспринимаются детьми просто как слова. И если родители прочитывают их со спокойной интонацией, то и дети не акцентируют на них внимание, их гораздо больше интересует активное действие в сказке. А взрослые, которые решают пропускать некоторые предложения, должны понимать, что маленькие читатели однажды станут большими, прочитают сказку самостоятельно и самой ожидаемой реакцией будет непонимание: почему раньше их не посвящали в подобные детали.
Агата Кристи, признанный мастер детективной прозы, писала в своей книге «Автобиография» об отношении к страшному: «Почему мне нравилось это чувство ужаса? Какой инстинкт нуждается в удовлетворении страхом? Почему в самом деле дети любят сказки про медведей, волков и ведьм? Может быть, это бунт против чересчур благополучной жизни? Может быть, человек нуждается в ощущении некоторой опасности? … Не нужно ли человеку бороться с чем-то, победить противника, – доказать себе свою силу? Уберите из «Красной Шапочки» Серого волка – разве хоть какому-нибудь ребенку это понравится? Короче говоря, как и во всем, что существует в жизни, вы нуждаетесь в некоторой порции страха, но не слишком большой».
К слову о Красной Шапочке. Недавно в нашем детском саду родители ставили пьесу по одноименной сказке, а после спектакля желающие дети фотографировались с персонажами. Догадайтесь, к кому из сказочных героев выстроилась длинная очередь? Конечно, к Серому Волку!
– Так хочу потрогать его зубы, но очень боюсь! – признался мне на ухо один из мальчиков, самый активный в нашей группе. Волк наклонял голову с надетой на нее маской поближе к малышу, и тот, зажмурив от страха глаза, все-таки трогал «острые» плюшевые клыки. Волк в шутку огрызался, и мальчишка отдергивал руку с визгом, прятал лицо в платье Красной шапочки, но несколько секунд – и снова выглядывал, трогал зубы Серого Волка, и ужасно боялся, и звонко хохотал.