Расскажи мне страшную сказку: почему детям нравится бояться?

Взрослое и детское восприятие литературы отличается. И у родителей срабатывает инстинкт – уберечь от страшного. Но детей все равно тянет к страшилкам, так стоит ли избегать страшных сказок? А злодей-то не шутит. Руки-ноги он Мухе веревками крутит, Зубы острые в самое сердце вонзает И кровь у нее выпивает. – Как я буду читать это своей дочери? – спрашивает мама трехлетней девочки, держа в руках сборник сказок Корнея Чуковского и цитируя фрагмент одного из самых известных его произведений – «Муха-Цокотуха». – Или про Ваню Васильчикова, который обещает крокодила изрубить? Я не нахожусь с ответом. Мне нравится Чуковский. В детстве нравился, и его книга была одной из первых, которую я читала вслух сыну, не воспринимая строчки про «ты, злодей, пожираешь людей, так за это мой меч – твою голову с плеч» как нечто, не предназначенное для детского слуха. В народных сказках, а также, к примеру, в произведениях братьев Гримм есть сюжеты и пострашнее. Взрослое и детское восприятие литературы отличается. И у родителей срабатывает инстинкт – уберечь от страшного: слишком эмоционально окрашенных слов, картинок с отрубленной паучьей головой, сюжетов, которые могут вызвать слезы или любые чрезмерные переживания. Так с книжных полок убираются или просто никогда не выставляются произведения Андерсена, Перро и другая детская литература, не прошедшая цензуру добротой. Тщетно: детей все равно тянет к сюжетам, приятно волнующим их воображение и щекочущим нервы. Спрячьте от них Кощея Бессмертного, Синюю Бороду или историю про Мальчика-с-пальчика, они все равно доберут свою порцию мистики, выключив свет после отбоя в летнем лагере и слушая таинственные страшилки про черную-черную комнату. Дети в восторге от футболок с черепами и празднования Хэллоуина, им нравятся истории про драконов и вампиров, ведь они рассказывают о чем-то сверхъестественном, чего не бывает в реальной жизни.Почему детям нравится бояться?страх от прочитанного, услышанного или увиденного обостряет чувства, дарит приятное ощущение мурашек и холодка, пробежавшего по спине. В то же время после перенесенного испуга, например, дружеского розыгрыша, дети с удовольствием смеются над собственным страхом, который леденил кровь несколько секунд назад, а теперь кажется пустяком; дети отделяют себя от того, что происходит в книге. Это в сказке Гензель и Гретель попадают в пряничный дом ведьмы, которая грозится их съесть, а в реальности ребенок находится в своей комнате, в теплой и уютной постели, рядом родители, и все безмятежно. Контраст «у меня все хорошо» успокаивает и еще раз подтверждает, что дом – его надежное место; большинство историй, содержащих тревожные эпизоды, начинаются с мира и заканчиваются тоже счастливо. Бывает, что детям даже нравится перечитывать такие сцены, чтобы в очередной раз поверить в победу добра над злом, оценить силу и находчивость, которыми обладает главный герой. Все положительные качества персонажей ребенок невольно примеряет на себя; сказки помогают в преодолении собственных страхов. Иногда это могут быть вещи, о которых ребенок стесняется говорить вслух, но видит, что они описываются в книге, а значит, свойственны кому-то еще. Переживая волнение при чтении, ребенок на примере персонажей изучает сценарий, как вести себя в опасной ситуации, и испытывает облегчение, закрыв книгу, ведь в финале все заканчивается благополучно; страшилки, которые дети пересказывают в компании, дарят им чувство общего, разделенного на нескольких человек страха («не только я боюсь, но и другие, значит, это нормально»). Переживая напряжение вместе, проговаривая и обсуждая волнительные моменты, дети усматривают в нереальной выдумке что-то смешное, гротескное. Так происходит эмоциональная разрядка.Этот вопрос всегда остается на усмотрение родителей. Конечно, если ребенок очень чувствительный, доверчивый и легко внушаемый, если очевидно, что он не любит пугаться и избегает мелких опасностей в повседневной жизни, лучше отложить момент чтения сказок с «кровожадными» подробностями, чтобы не провоцировать страхи или неврозы. Стоит придерживаться и рекомендаций к издаваемым книгам. Трехлетний малыш, послушав историю Мальчика-с-пальчика, ужаснется тому, что родители готовы оставить своего ребенка в лесу лишь потому, что не в состоянии его прокормить. В три года ребенок еще не умеет отделять фантазию от реальности и искренне верит, что если подобное происходит в сказке, то оно может случиться и с ним. Ребенок-школьник уже готов с пониманием обсудить сказочный сюжет, ему можно объяснить, что, к примеру, жестокие мотивы в сказках братьев Гримм и Шарля Перро берут начало со старинного фольклора, перекликаются с древними обрядами и связаны с историческими событиями средних веков. В возрасте 8-10 лет ребенок уже может воспринять сказку не как бессердечную выдумку, а как связанный с историей сюжет, если, конечно, взрослые ему об этом расскажут. Каждая сказка имеет свой намек, говорит о важном, затрагивает темы, которые не всегда принято обсуждать вслух: одиночество, потеря близких, страх смерти – эти вопросы начинают волновать детей уже в 5-7 лет. И если постоянно отодвигать беседы о реальности на потом, пытаться как можно дольше ограждать от волнующих тем, то дети, мучимые тревогами, все равно будут искать ответы на свои вопросы в других источниках и выдумывать собственные объяснения. Слова, которые вызывают родительские опасения – вроде «околел», «зарубил», «вспороли живот», воспринимаются детьми просто как слова. И если родители прочитывают их со спокойной интонацией, то и дети не акцентируют на них внимание, их гораздо больше интересует активное действие в сказке. А взрослые, которые решают пропускать некоторые предложения, должны понимать, что маленькие читатели однажды станут большими, прочитают сказку самостоятельно и самой ожидаемой реакцией будет непонимание: почему раньше их не посвящали в подобные детали. Агата Кристи, признанный мастер детективной прозы, писала в своей книге «Автобиография» об отношении к страшному: «Почему мне нравилось это чувство ужаса? Какой инстинкт нуждается в удовлетворении страхом? Почему в самом деле дети любят сказки про медведей, волков и ведьм? Может быть, это бунт против чересчур благополучной жизни? Может быть, человек нуждается в ощущении некоторой опасности? … Не нужно ли человеку бороться с чем-то, победить противника, – доказать себе свою силу? Уберите из «Красной Шапочки» Серого волка – разве хоть какому-нибудь ребенку это понравится? Короче говоря, как и во всем, что существует в жизни, вы нуждаетесь в некоторой порции страха, но не слишком большой». К слову о Красной Шапочке. Недавно в нашем детском саду родители ставили пьесу по одноименной сказке, а после спектакля желающие дети фотографировались с персонажами. Догадайтесь, к кому из сказочных героев выстроилась длинная очередь? Конечно, к Серому Волку! – Так хочу потрогать его зубы, но очень боюсь! – признался мне на ухо один из мальчиков, самый активный в нашей группе. Волк наклонял голову с надетой на нее маской поближе к малышу, и тот, зажмурив от страха глаза, все-таки трогал «острые» плюшевые клыки. Волк в шутку огрызался, и мальчишка отдергивал руку с визгом, прятал лицо в платье Красной шапочки, но несколько секунд – и снова выглядывал, трогал зубы Серого Волка, и ужасно боялся, и звонко хохотал.