Офицерские дети более общительны. Это факт. Сами посудите: сколько у вас было одноклассников? У меня, например, более 300. За 10 лет учебы пришлось сменить 10 школ, причем только в 3-м классе – 4 штуки. Каждый раз приспосабливаться к новому коллективу, обзаводиться друзьями, налаживать отношения. Даже если не хочешь, придется научиться.
С другой стороны, частая смена школ – это почти всегда удар по успеваемости. За время переезда школьная программа уходит вперед, так что неоднократно приходилось оказываться в роли догоняющего. В Чите, например, попал в школу с углубленным английским. Они его изучали со 2-го класса, а я пришел в 4-й. Или в Москве в первой школе геометрию изучали по экспериментальному учебнику для 6-8 классов, давали учить такие страшные слова как «конгруэнтность» и т.п. Во второй московской школе учебник был для 6-10 класса и о конгруэнтности там слыхом не слыхивали, но в целом ушли гораздо дальше – уже вовсю складывали векторы, а я даже не представлял, что это за зверь. Чтобы догнать одноклассников, приходилось каждый раз прикладывать немало усилий. Не все справлялись с этой задачей.
Офицерские дети всегда были для своих невоенных сверстников источником всяческих ништяков. Особенно после возвращения из ГДР, ПНР, ВНР или ЧССР. Но и помимо околобуржуазных излишеств вроде настоящей «жувачки», у них всегда можно было разжиться офицерскими линейками, армейской фурнитурой от пуговиц до звездочек, стреляными гильзами и пулями, магнийсодержащими запчастями, цветастыми кабелями связи и прочими сокровищами, доступ к которым у остальной части детворы был существенно ограничен, а то и вовсе отсутствовал. Собственный рейтинг при помощи этих нехитрых предметов можно было загнать на невероятные высоты.
С другой стороны, некоторые офицерские дети, страдая от недостатка коммуникативных навыков, натурально пытались покупать дружбу одноклассников или сверстников во дворе этими самыми ништяками. И отношения складывались исключительно в коммерческом аспекте: нет резиновых индейцев или парадных погон – нет дружбы.
Офицерские дети прекрасно представляли, что такое военная служба. Устройство типового стационарного медицинского пункта части я уже хорошо знал в 5 лет, поскольку вместо садика проводил большую часть дня именно в этом здании. Особенности развертывания в полевых условиях узнал в 7, когда отец стал иногда брать меня на учения и полевые занятия – просто потому, что девать меня было некуда, а оставлять дома – опасно, изобретательность, в том числе деструктивного направления – еще одна часто встречающаяся черта офицерских детей.
С другой стороны, в шуточном Уставе офицерской жены написано: «Жена офицера должна прививать его детям любовь к отцу и ненависть к армии». Шутки шутками, но дети прекрасно видят вся тяготы и лишения военной службы, и героическое их преодоление становится частью их жизни слишком рано. Ну а когда на карте России (или рядом с ней) возникает очередная горячая точка, у офицерских жен и детей возникает еще одна и очень нерадостная перспектива. Скорбные вести приходили и из Афганистана, и из Чечни, и из более экзотических мест, например, Анголы. Поэтому девочки из семей военнослужащих не так часто выбирают офицера в качестве спутника жизни, а мальчики не всегда продолжают династии.
Впрочем, что остается неизменным – 23 февраля в семьях военнослужащих всегда отмечается как самый настоящий праздник. Как и 9 мая, и день рода войск. Дети, чьи родители выбрали своей профессией защиту Родины, не задаются вопросами о целесообразности празднования этих дат. Хотя бы потому, что это – часть их жизни.
Фото автора.