Просто профи: «Основа альпинизма – это чистая душа»

Рамблер/Семья продолжает рассказывать о том, чем хороша та или иная профессия, и о том, какие она таит в себе опасности. Сегодня мы рассказываем об известном альпинисте Казбеке Хамицаеве, президенте Федерации альпинизма республики Северная Осетия и Алания, президенте Альпинистского клуба республики Северная Осетия и Алания, обладателе 18 правительственных наград, среди которых Орден мужества и Орден дружбы. Казбек также имеет звание «Снежный барс», которое присваивается альпинистам, покорившим самые высокие горные вершины. Он руководил 18 экспедициями, охватив весь Памир, Кавказ, Тянь-Шань.

Казбек Хамицаев также руководил первой Северо-Осетинской Гималайской экспедицией в мае 1995 года. Участники поднялись на самую высокую вершину мира, посвятив свою экспедицию 50-летию Победы, и установили Знамя Победы на высшей точке Эвереста. Также герой нашего материала стал первым в мире автором профессиональных видеосъемок на вершине Эвереста.

Какое место в Вашей жизни занимает альпинизм? Это хобби, увлечение или профессия?

Образ жизни. Я года вспоминаю по своим восхождениям на вершины.

Чем еще Вы занимаетесь?

Кроме этого я – инженер-энергетик, у меня большой интересный путь был в энергетике. Затем я, после Эвереста, посвятил свою жизнь области развития альпинизма, международного туризма, промышленного альпинизма, я поставил альпинизм на профессиональный уровень, точнее сказать, на стандартную основу. У меня еще есть вторая, дорогая и очень красивая профессия – журналист. И еще я – отец дочки, которая учится на факультете журналистики в самом главном вузе страны МГУ.

Какие вершины Вы покорили?

Вообще, никогда не считал. Если говорить об официально зарегистрированных, их у меня около 300, а так, вместе с неофициальными, не менее 1000 восхождений. Конечно, моя самая дорогая гора – это Эверест, на ее вершине я оказался в составе экспедиции. Кроме того, было незабываемое восхождение на Ерыдаг в южном Дагестане. Там целая гладкая стена, альпинисты поймут, что это значит. У меня очень много стенных восхождений. Каждое восхождение, естественно, мне очень дорого, потому что в них я вложил жизнь.

Просто профи: «Пожарный должен быть расчетливым и добрым»

Отвечает генетик: как определить способности по ДНК

Какое восхождение было самым трудным? Что в нем было самым трудным?

Тоже на одной стене, но я не скажу в порядке этики, что это было за восхождение. В тот раз мои товарищи почувствовали в начале маршрута некоторую неуверенность. Я не мог на себя взять эту миссию, чтобы вернуть неподготовленную группу обратно. И я применил хороший, грамотный, как я считаю, психологический прием. На ходу подготовил группу, чтобы уйти с ними на километр по отвесной, абсолютно гладкой стене. Ну, потом это восхождение для меня стало одним из самых-самых запоминающихся, самых значимых, знаковых, где я себя окончательно проверил. И своих друзей, которых ни на кого не променяю.

Как дышать на высоте?

Вообще, дышать на высоте – это один из главных навыков в профессии. Многие альпинисты становятся и перворазрядниками, и мастерами спорта, но так и не умеют равномерно распределять свои силы. Или, говоря простым языком, они не научились подбирать правильный темп. Дыхание, движение, частота биения сердца должны работать в едином ритме пропорционально друг другу. И тогда организм может входить в правильный режим. С правильным темпом можно сутки стоять на ногах и двигаться вперед. Что касается кислородного голодания, то по правилам советской школы альпинизма на высоте 7500 метров я уже и себе, и команде приказываю включать кислородные аппараты. Потому что бескислородное восхождение – это уже не спортивный успех, а очень неоправданный биологический опыт над организмом.

Каким должен быть альпинист?

Альпинист должен быть хорошим человеком, чистым человеком. Он должен быть таким, чтобы на него мог положиться рядом идущий. Самое главное – это человеческие качества, во вторую очередь – его физическая основа, потом – спортивное совершенствование.

Еще ни в коем случае нельзя говорить «покорил вершину». К вершине надо относиться с большим уважением, даже к самой маленькой вершине, даже к той, что меньше одной тысячи метров над уровнем моря. Человек должен идти к горе как к живой точке нашей маленькой планеты. И если прийти с такими небескорыстными целями как покорить ее, то она тебя сама покорит. Лучше говорить, что вы решили встретиться с ней.

Как Вы вообще решились на первое восхождение в своей жизни? Каким оно было?

Я вышел в обычный поход, это было в 1968 году, хотя до этого много-много бегал, еще лет пять, по-моему. Первый поход был в Джейрахское ущелье в республике Ингушетия. Когда мы высадились в селе Армхи, был вечер, мы шли, уже темнело, и тут мы начали ставить палатку. Я так удивился, что мы в палатке будем спать. Я спросил: может быть, попросимся переночевать здесь, в школе? Вот такой дикий я еще был. И мы все-таки растянули палатку, зажгли костер, чай закипел, начали бренчать на гитарах, и мне так понравилось, что с тех пор без палатки я себя не представляю.

Чему будущие врачи и архитекторы могут научиться у животных

Спорт – это весело! Как приучить детей к ежедневной зарядке

Почему решили стать профессиональным альпинистом?

Меня сама судьба привела. Те жизненные этапы, которые обычно сопровождают альпинистов и приводят их к определенным решениям, не так просты: после некоторых событий многие уходят в более стабильную жизнь. Кто-то после института, кто-то после определенного успеха, кто-то после женитьбы. А у меня каждая ступенька наоборот добавляла стимула и становилась толчком к дальнейшему развитию моих возможностей, моей команды, и так дошло это до уровня профессионализма. Я этому очень рад, путь всегда был тяжелым, он забирал много энергии и сил. Если бы я отправился назад на машине времени, я бы снова выбрал путь альпиниста.

Мечтали ли об альпинизме в детстве?

В детстве я жил в очень красивом месте – поселке Дигорлес, он находится в предгорье ущелья. И перед моими глазами всегда была прекрасная панорама Дигорских гор, альпинисты называют их еще Дигорскими Альпами. Как будто бы специально – в ряд стоят четыре вершины. И я всегда мечтал их поближе увидеть. Как таковой альпинизм меня тогда не слишком интересовал, но я хотел оказаться вон там, на вершине, увидеть эту красоту поближе. Но когда родители слышали об этом, видели этот взгляд – не совсем, так сказать, простой, – они боялись, что я куда-то убегу в горы. На горы, говорили, вообще не смотри. Выйдешь ночью – а там такое звездное небо! Я тогда созвездия выискивал, смотрел в небо восторженным взглядом.

Как стать альпинистом?

Если тебе красивое нравится, если тянет природа – та, что окружает тебя, вершины, горы, – то одно влечет за собой другое. А любовь к красоте порождает любовь к родине. Человек создан для того, чтобы его нога ступила в любом месте. Если человек уже ступил в космос, то не должно быть таких точек на земле, где бы он не побывал и где бы он не поднял флаг своей страны.

XX век – это самый чудесный век в истории. У человека появилось столько возможностей, он побывал там, где раньше не был, вышел в космос. Телевидение появилось, впервые человек оседлал атом, впервые человек открыл человека и заглянул ему в сердце. И впервые человек поднялся на Эверест – самое близкое место к космосу, к богу. И я тоже хотел успеть, и у меня получилось. И получилось не только у меня лично, но и от моего имени у общества получилось, которое меня воспитало, у моей родины.

Что должен уметь альпинист?

Альпинист в первую очередь должен быть хорошим человеком. У него в душе не должно быть никаких негативных мыслей. Чем больше альпинист проходит высот, трудностей, непреодолимых преград, тем лучше очищается его душа. Чистая душа – это основа любого альпинизма. Альпинист - это также человек, отдающий себе отчет в том, что он готов доверить свою жизнь рядом идущему.

Кроме того, конечно, это морально-волевые качества, физическая подготовка, которая должна быть на уровне. Человек должен быть развитым. Но, опять же, если у человека чистая душа, у него будут хорошие волевые качества, которые, в свою очередь, помогают развиваться физически. Мы отчасти также являемся докторами. Опытные альпинисты могут по малейшим признакам понять, что товарищ болен, что ему нужна помощь. Альпинисты иногда могут распознавать это лучше, чем врачи. Также альпинист должен быть эрудированным. Он должен хорошо разбираться во многих областях: инженерии, геологии, географии и так далее. Все это помогает общению с природой, пониманию природы.

Воспитываем театрала: как привить любовь к искусству

От врача до балерины: как помочь ребенку выбрать профессию

Среди Ваших коллег-альпинистов есть женщины?

Да, конечно, мы их очень любим. У нас такие женщины, которые не всегда позволят себя баловать. У нас вот Аллочка Андреева есть – попробуй ей как девочке уступить! Она может первой по стене пойти, с веревкой первая пойти. Ее свадьба тоже была в горах. У нас, кстати, много свадеб альпинистских в горах проходит. У нас очень интересный коллектив, я очень люблю наших ребят, нашу команду. Это настоящая семья: в любое время, ночью даже, можем друг друга будить вопросами и просьбами дать совет.

Есть ли возрастные ограничения в альпинизме?

У нас есть правила (раньше они назывались Правилами горных восхождений), которые написаны ценой пота и крови многих альпинистов. Эти правила обеспечивают хороший, равномерный рост спортсмена, личности. Там все прописано – это чудо, а не правила. И они очень строгие. Если не нарушать правил, то человек начинает хорошо и стремительно расти. Раньше они были гораздо строже, у нас был возрастной ценз – с 18 лет. В последнее время мы все-таки, чтобы дать возможность развиваться нашим юношам, немного опускаем эту планку до 15 лет.

А верхнего предела нет: если альпинист систематически тренируется, то он может совершать восхождение сколько угодно раз. В нашей экспедиции «Алания-Гималаи-95», которая была в 1995 году, был легендарный альпинист советского времени Владимир Николаевич Шатаев. Так вот он в 58 лет зашел на вершину Эвереста. Он, кстати, оказался вторым по возрасту в мире, кто поднялся на Эверест.

Что заставляет Вас идти на риск?

Альпинисты – это те люди, которые больше других хотят долголетия. Мы, конечно, поддаемся своим эмоциям и идем на риск, но мы не нарушаем правила. Без риска ничего нет, но, кстати говоря, по количеству жертв альпинизм – далеко не на самом первом месте. Если мы оказываемся в опасной ситуации на восхождении, то мы рискуем, но специально – никогда. А вот, например, западный альпинизм отличается именно необоснованным риском, потому что там в принципе не воспринимается альпинизм как альпинизм, если нет риска. И, конечно, западные альпинисты страдают намного чаще. А у нас – наша советская школа. Это спорт, а риск бывает только реальный.

А было ли такое, что Вы жалели о том, что связали свою жизнь с альпинизмом?

Никогда не было. Даже в самые тяжелые моменты на пределе человеческих возможностей никогда о таком не думал.

Как Ваша семья – жена, дети – относятся к такому опасному роду занятий?

Когда мы были на Эвересте в 1995 году, вечером моя жена Зарема испекла три пирога. Три пирога в Осетии – это обращение к богу. Отнесла соседям, чтобы они за нас молились. И потом, когда у нас уже было все нормально, я включил спутниковый телефон, связался с семьей, и они уже успокоились.

Какой должна быть жена альпиниста?

Она должна обладать крепкими нервами, хладнокровием в некоторой степени. Зарема однажды мне сказала: «Неужели ты не знаешь, что я боюсь?» Один раз только она призналась, что, оказывается, всегда боится, когда я в горах. Когда у меня что-то не получается в горах, когда я на пределе, я ей просто звоню. Вот так, на отвлеченные темы поболтать. И после этого у меня сразу же все начинает получаться. То есть она исполняет роль талисмана. Если бы она не была такой, какая есть – верной, надежной, – я бы не чувствовал такого тыла.

От музыки до поэзии: чем занимаются дети президентов

Просто профи: «Пожарный должен быть расчетливым и добрым»

Когда Вам было страшнее всего?

В 1989 году перед стеной трое из моих участников испугались, почувствовали себя неуверенно. Это была абсолютно гладкая стена – 600 с чем-то метров, везде отрицательные участки, трещин нет. И я почувствовал, что они сломались. И я спрашиваю: «Ну, как ваши впечатления, господа присяжные?» И один мне отвечает: «Не знаю – не знаю, чувствую бессилие перед этой стеной». А другой говорит: «А я вообще боюсь». Третий отвернулся.

Ничего себе, думаю, первый раз такое! Как тренер, я должен был повернуть назад, а там весь Советский Союз собрался! И я подумал, что скажут потом, что Осетия лажанула. Тогда я решил, что чего бы мне это ни стоило, даже если жизни, мы пройдем, потому что я не переживу этого позора. И я начал психологическую работу. Сказал, что стену вы пройдете на двойной веревке, а сам думаю, как бы они на середине маршрута не сломались, потому что тогда нам точно придет конец. И тогда я не стал уговаривать «Ну… давайте попробуем», наоборот, я взял с них обещание, что если я на этой стене где-то шваркнусь, то они меня доставят обратно. И все. Они так встрепенулись, сказали: «Ты нас за кого принимаешь, неужели мы тебя здесь оставим?! Ты нас оскорбляешь». И этот метод сработал. Они все-таки нашли в себе силы и прошли.

И когда мы поднялись наверх, я первый раз в жизни целовал вершину и благодарил Бога, что не испытал этого позора от поражения. И когда мы спустились, оказалось, что наша команда единственная, которая прошла в этом сезоне эту стену. Это была предельно сложная категория. Тогда все кричали «ура» нашей команде. Но если бы я в тот раз поступил по правилам и не рискнул, я бы себе до сих пор этого не простил.

Были ли ситуации, когда Вы балансировали на грани жизни и смерти, что-то непредвиденное?

В 1986 году мы шли по северо-западной стене по левому ребру вершины Кавказского хребта. Маршрут – полтора километра. И вдруг мы попали в циклон. Было такое впечатление, что просто ничего нет: ни неба, ни земли. И казалось, что мы не увидим больше ни земли, ни неба. И там так все промокло, эта отвесная стена вся была мокрая, скользкая. Вот в таких условиях я рискнул, капитально рискнул.

В кульминационный момент, на высоте уже 900 метров, надо было идти дальше, а там была такая большая щель, внутренний угол. И тут я почувствовал, что тело не держится вообще. У нас есть правило трех точек – надо найти три устойчивые точки. Я левой ногой уперся во что-то, правой тоже уступ какой-то нашел и понял, что он – живой. Чувствую, что нога едет. А впереди, перед подбородком, есть щелочка маленькая.

И получилось – как бывает в кинофильмах: зубами я вставлял крюк в эту трещину. Вставил, и потом левой рукой забиваю, правой держусь и думаю, что пока я буду забивать крюк, надену карабин и в карабин щелкну свою веревку, за это время этот камень улетит, который под правой ногой. И пока забивал, еще успел шутку бросить: «Жаль, что здесь нет Вити, он же левша, у него бы лучше получилось». А на меня все смотрят ошарашенными глазами и не понимают. И вот только я защелкнул веревку, как мой камень слетел, нога повисла, но я уже был на веревке.

Что Вы чувствовали после этого?

В конце седьмого дня я еще 13 веревок прошел механически, и наконец мы уже дошли, вышли на верхнее плато. Наш маршрут относился к высшей категории. И оттуда шла уже группа, которая проходила по более простому маршруту второй категории. Они остановились, мы вместе поставили палатки, сделали горячее. И все сразу разошлись по палаткам, а тут так получилось, что именно в этот момент отступил циклон и первый раз за неделю я увидел свое любимое звездное небо. И все заскочили в палатки, а я на корточки сел, уставился в звездное небо так, как будто видел его впервые, и не мог от него оторваться. Такой запоминающийся момент.

Правда ли, что горы иногда «не пускают» альпинистов? Вы чувствовали что-то подобное или это все мифы?

Подобное я почувствовал в 1995 году, когда мы шли на Эверест. По моему тактическому плану мы должны были уже быть на вершине. И у нас куда-то делся кислород из снаряжения. Это ЧП было для команды. Я дал команду, что мы возвращаемся, мы вернулись, ночевали уже ниже. И тогда чутье нас выручило: на следующий день мы необъяснимым образом все нашли, и в идеальных условиях дошли до вершины Эвереста. И заодно еще получилось, что я 13-го мая оказался на вершине. Тогда я еще раз понял, что 13 – это мое счастливое число. 13-го мая нас бог оберегал. И сама вершина.

Какие у Вас планы, мечты, связанные с покорением гор?

Дело в том, что в прошлом году мы хотели повторить успех 1995 года, когда Красное знамя Победы подняли на вершину Эвереста в честь 50-летия Победы. В прошлом году, к сожалению, были страшные землетрясения, и нашу команду, и все другие команды вернули. Тогда мы дали слово, что через год мы все равно вернемся туда и поднимем точную копию знамени в честь 75-летия Победы на вершину Эвереста.