Разборки из 90-х, казачьи классы, детская травля и запуганные учителя: пугающая колонка мамы
Сейчас Анна с мужем и дочкой Никой готовятся к эмиграции в другую страну. К этому важному решению семья шла годами – и вот от новой жизни их отделяет всего несколько месяцев.
Одним из катализаторов в принятии окончательного решения об отъезде стала история, которую Анна на условиях анонимности согласилась рассказать «Летидору».
Школа, в которой 23 первых класса
Когда четыре года назад мы выбирали для Ники школу, в приоритете у нас было одно: чтобы дочка могла туда самостоятельно добираться. У нашей девочки сахарный диабет, и мне было важно находиться поблизости: тогда я не была уверена, справится ли она с учёбой.
Поэтому мы пришли в ближайшую школу в пяти минутах ходьбы от дома. В неё набирали всего три первых класса. Надо сказать, что для Краснодара найти школу с таким малым количеством классов в началке — большая удача. Для сравнения, в прошлом году в 71-й школе набрали 23 первых класса, и дети учатся в три смены. В этом году, если не ошибаюсь, в 50-й школе есть 1-й класс с литерой «Х».
Такая перегруженность возникла в последние годы из-за того, что Краснодар сильно расширился. За 5-7 лет здесь построили целые микрорайоны, но о детях не подумали — в них нет ни школ, ни садиков, ни поликлиник. Поэтому людям, которые заселились в новые дома, приходится возить детей в образовательные учреждения ближайших районов.
«Молодой учитель – ничего хорошего из этого не выйдет»
Дальше мне предстояло выбрать класс, в который я хотела бы записать дочку. Обычно все выбирают по учителю: чтобы опытная, в меру строгая, проверенная.
Я пошла по пути наименьшего сопротивления и ориентировалась на программу. Записала дочку на самую лёгкую, «Школу России», всё-таки я не знала, будут ли у Ники проблемы со здоровьем, и решила перестраховаться. Я решила, что в случае пропусков ей будет проще догнать по учёбе других детей.
Класс по этой программе набирала молодая учительница. На тот момент ей было 27 лет. Мои друзья с ужасом воскликнули: «Что ты делаешь? Молодой учитель! Из этого ничего хорошего не выйдет!»
Но я считала, что педагог должен быть молодым, а не зашоренным, совковым, с диктаторской дисциплиной и всеми вытекающими из неё последствиями.
Я сделала выбор. И не ошиблась.
Поначалу эта учительница не хотела брать Нику, так как боялась ответственности за ребёнка с диабетом. Мы с дочкой целый месяц ходили в школу и готовили учительницу к тому, что может случиться на уроке и что она должна сделать в экстренной ситуации. И в итоге она согласилась.
Образование носит пропагандистский характер
Дочка пошла в школу, и первые три года всё было замечательно. Она ходила на занятия с удовольствием, после учёбы за полчаса делала уроки, и у неё оставалось море свободного времени.
В то же время дети моих друзей, ровесники Ники, за три года учёбы не поднимали голов от учебников, постоянно делали какие-то проекты. Они не видели белого света, а у нас даже близко такого не было. Всё благодаря молодой учительнице, которая уже в первый год показала себя человеком прогрессивных взглядов. Она не нагружала детей огромными домашними заданиями, как это делали её коллеги из других школ.
Учительница понимала, что у детей должна быть возможность после школы ходить на кружки, гулять во дворе, спать, заниматься своими делами.
Она делала всё, чтобы уроки для наших детей были максимально интересными и продуктивными. На свой страх и риск (не говоря никому из родителей и администрации) отказалась от предмета «Кубановедение», на котором она должна была рассказывать об истории и географии Кубани. Учебник по этому предмету очень скучный, поэтому учительница быстренько прошла с детьми годовую программу этого предмета за 2-3 часа и вернула классу дополнительные уроки окружающего мира, которые очень сильно пересекались по программе с «Кубановедением».
Дочка бы доучилась в начальной школе спокойно, если бы в 4-м классе нас не ждал сюрприз. На линейке 1 сентября нам почти в ультимативной форме объявили, что с этого года у детей будет новый факультатив – ОПК (основы православной культуры).
Тогда я думала, что рухну в обморок и больше никогда не встану.
Нас настоятельно попросили заполнить заявление, что мы не против, чтобы наши дети посещали этот урок. Я не стала спорить и возмущаться, так как не хотела подставлять учителя. Я знала, что если не подпишу бумаги, крайней окажется она. Администрация будет высказывать ей, что в её классе какие-то не такие родители.
Я решила так: если урок заявлен как факультатив, значит, он будет стоять в расписании последним, и я смогу забирать своего ребёнка домой, сославшись на её проблемы со здоровьем, благо я могу этим пользоваться.
Зря я так думала.
Иногда ОПК ставят предпоследним в расписании, и дочке приходится ходить на урок. Так что за сентябрь – октябрь Ника уже несколько раз ходила на него. И пока мне не нравится то, что там происходит.
Ведёт урок женщина в длинной юбке – учитель истории, который получил сертификацию на преподавание основ православия.
На первом занятии детям сказали, что бог всех любит, и люди должны любить друг друга. Ничего плохого. А дальше – пошло-поехало… Учитель сообщил, что будет учить детей правильно молиться, креститься и всему в этом духе.
На одном из уроков им рассказывали, как Герда спасла Кая, прочитав молитву «Отче Наш», на другом показывали, как низко надо кланяться в храме, для того чтобы показать свою ничтожность перед богом. Ведь он всевышний, и мы все перед ним виноваты.
Я категорически против, чтобы ребёнку рассказывали о вере в таком духе.
Всё, что касается религии, должно исходить из семьи.
Мы сами расскажем, как понимаем этот мир, и когда дочка вырастет, она сделает осознанный выбор. Не понимаю, почему нельзя сделать предмет в ознакомительном ключе. У меня в институте было религиоведение, на котором нам рассказывали о разных религиях. Это безумно интересно, и можно было бы сделать то же самое для школьников. У нас же всё, что связано с религией, приобретает пропагандистский характер.
Большинству родителей всё равно, чему учат их детей. Как-то моя мама забирала Нику после уроков и наблюдала такую картину. В школьном дворе гуляли первоклассники, а учительница в длинной юбке раздавала им облатки (просфоры – прим. редакции) и рассказывала об их назначении. Когда моя мама вникла в ситуацию и возмутилась своевольностью учителя, ей ответили: «А что такого? Россия – православная страна».
Ещё одна беда, которая нас, к счастью, миновала, – казачьи классы.
В некоторых школах в каждой параллели администрация выбирает класс, который становится казачьим. Их обязывают купить форму – рубашки, погоны и что-то ещё, вводят специальные уроки по казачеству. Отказаться нельзя. Не нравится — меняй образовательное учреждение. Все ноют, что нужно сдавать деньги на форму, но не отказываются, не протестуют.
О чём тут разговаривать? В школе у меня нет единомышленников, кроме моей мамы и классного руководителя, у которого на ведение ОПК забрали час от русского языка. В итоге учительнице пришлось объединить изо и труд, чтобы дети успевали пройти программу русского.
Учительница делает всё это на свой страх и риск, не оповещая никого из родителей.
Родители решают конфликты сразу через прокуратуру
Вообще, взаимоотношения учителей и родителей — это отдельная тема. Все педагоги жутко запуганы родителями, которые постоянно куда-то на них жалуются. Основная масса семей отдала детей учиться и заняла удобную позицию: «Школа мне должна…» А должна она, оказывается, не только учить, но и воспитывать.
В нашем классе был случай, когда на педагога написали в прокуратуру. У мальчика из неблагополучной семьи были проблемы с учёбой. Учительница как могла тянула его, но он продолжал получать двойки и тройки. Родителей мальчика положение вещей не устраивало, и они не нашли ничего лучше, как обвинить учителя в некомпетентности и накатать на неё заявление в прокуратуру.
Написать в прокуратуру – у нас универсальный способ для решения любых конфликтов.
Когда родители ругаются в чате, часто угрожают друг другу прокурором. На днях девочка испортила кому-то из одноклассников тетрадь, и её мать написала в чат, дословно: «Ваша свинота мне её испортила» – «и верните мне 50 рублей». В итоге после долгой переписки они выяснили, что ребёнок, на которого все подумали, ничего не делал. После этого мама девочки, которую считали виновной, пошла в прокуратуру и написала заявление на угрозы и оскорбления со стороны других родителей.
Есть и другой способ улаживать конфликты – родом из нашей молодости.
Как-то я спросила в чате, куда за четыре месяца были потрачены 48 тысяч, которые с нас собрали в начале года – отмечу, что вопрос задавала без претензий. Мне предложили встретиться вне школы, без учителя. Это значит, что со мной хотели разобраться как в старые добрые 90-е.
У нас в чате обсуждают всё, что угодно, только не школу: бандитские перестрелки, местных каннибалов. Иногда у меня сдают нервы, и я возмущаюсь – на время переписка прекращается, но только до тех пор, пока не появится новая горячая новость.
Родительский чат – зло. Это рассадник сплетен и пересудов.
Именно с него начинается самое страшное, что может быть в школе, – детская травля.
Как-то мальчик в классе Ники потерял телефон. За день до пропажи кто-то в школе узнал, что одна из девочек нашла телефон. Он не имел никакого отношения к пропаже мальчика, но родители сразу связали его с делом, и, не выясняя что к чему (куда девочка дела этот телефон: отдала ли его учителю, вернула ли владельцу), стали подозревать её в воровстве. Когда на ребёнке уже поставили клеймо, мама мальчика написала: «Ой, а мы нашли телефон в дальнем кармане куртки». Но ярлыки уже повешены. Никто из обвинителей даже не догадался попросить у мамы той девочки прощения, все сделали вид, что ничего не случилось.
А потом дети пришли в школу, наслушавшись разговоров своих родителей, и начали самую настоящую травлю беззащитной девочки. И виноваты тут родители.
Каждое собрание в школе учитель начинает с просьбы не обсуждать при детях одноклассников их семьи.
Ведь она прилагает так много усилий к тому, чтобы дети уважали друг друга. И, надо отдать ей должное, получается! У нас в классе учатся разные дети: моя дочка с диабетом, есть дети в очках, есть заикающиеся дети – и никто никого не дразнит.
Но если учитель так кропотливо выстраивает нормальные отношения между детьми, а потом они идут домой и слышат, каким тоном родители обсуждают маму Гоши или маму Вики, то вся работа педагога идёт прахом.
В 4-м классе дети не могут прочитать задание в учебнике
Родителей больше беспокоит, что школа им должна, а не то, что у них дети дурачками останутся.
Самая большая головная боль педагога: дети плохо читают. В 4-м классе некоторые ребята с трудом прочитывают условие задачи в учебнике, плохо понимают его, соответственно, не могут нормально решить. Отсюда – двойки. Учительница постоянно просит родителей читать с ребятами книги. В школе они не читают в достаточном объёме, чтобы отточить этот навык, и требуется большая внеклассная работа. Наш педагог составляет специально для класса укороченные списки литературы на каникулы. На летние, например, она отобрала из 40 положенных книг 12 самых интересных – только бы прочитали! Если ребёнок не готов идти по списку, пусть возьмёт книгу, которая нравится ему. И, думаете, кто-то сходил с ребёнком в библиотеку или книжный магазин?
Родители только и делают, что ворчат и ругаются в чате. Или часами обсуждают, как было бы здорово сходить всем классом в торговый центр или в боулинг… Что тут сказать? Всё это очень грустно.
Имена героини статьи и девочки изменены по её просьбе
Фото: Shutterstock.com, visualrian.ru