Эпилепсия у детей

Непрошеные «плохистики»

В детстве у меня была подружка, девочка необыкновенно одаренная. Она рисовала чудесные картинки и сочиняла волшебные сказки. Правда, была у неё одна странность, которую, впрочем, я поначалу не замечала. В какой-то момент она вдруг будто «отключалась» - переставала видеть, слышать происходящее вокруг. Просто сидела, глядя в одну точку. Это продолжалось короткое время – несколько секунд, и мне казалось, что она просто задумалась.

Но однажды она надолго пропала. Оказывается, её положили в больницу. Оттуда она вернулась лишь через полгода. Общение с ней стало не таким простым и веселым, как раньше. Состояния, которые раньше не казались ни мне, ни ей чем-то драматичным, теперь стали её угнетать. Она называла их «плохистики». Рассказывала, что всегда предчувствует их наступление: к горлу подкатывает комок, в глазах темнеет, потом вспыхивает радуга – а дальше она ничего не помнит. «Назад» она возвращается с трудом, и каждый раз на неё наваливается усталость. Она жаловалась на сильные головные боли, тошноту, отказывалась играть и всё время пребывала в мрачном настроении. Вскоре её опять положили в больницу. А потом она исчезла из моего поля зрения.

Мы не виделись довольно долго. Однажды она позвонила, попросила о встрече. Я приехала в больницу, где она лежала. Мы довольно долго сидели на скамейке, пытались разговаривать, но контакта не было. Я спросила: «А как же твои рисунки, сказки?» Оказывается, она давно уже ничего не рисовала и не сочиняла. Жизнь стала для неё тяжелой обузой. Она существовала от приступа к приступу, прислушиваясь к подступающим ощущениям уже не со страхом, а с полным безразличием. Всё чаще она думала о том, как прекратить всё это раз и навсегда. В голосе не было отчаянья – только черная, беспросветная тоска.

Мне было её жаль. Я пыталась разубедить её в том, что жизнь лишена всякого смысла, но чем дольше мы разговаривали, чем темнее и страшнее становилось на душе у меня самой. Возникло чувство опасности – еще немного, и я сама разуверюсь в радостях земного бытия. Наконец, мы попрощались. Она попросила приезжать почаще, потому что ей очень одиноко. Но я больше не приезжала. А однажды, когда она позвонила, попросила маму сказать, что меня нет дома. И говорить так всякий раз, если она позвонит…

Мне до сих пор стыдно. Не знаю, как сложилась её жизнь. С другой стороны, я понимала, что ничем не смогу ей помочь. Наверное, это должны были делать врачи и близкие люди, которые, похоже, лишь усугубили её состояние, внушив, что она тяжело, безнадежно больна. Диагноз «эпилепсия» стал её приговором.

Много лет спустя я узнала, что с этим заболеванием можно долго и полноценно жить. Если, конечно, вовремя распознать недуг и начать адекватное лечение. Надо сказать, в последнее время врачи сделали в этом направлении важные, прорывные шаги. В то же время они с тревогой констатируют: эпилепсия становится бедой нашего время. Она случается всё чаще и протекает всё тяжелее. Недуг стремительно молодеет, более чем в 50 процентах случаев дебютируя в младенческом возрасте. Эпилепсия – сегодня печальный лидер в ряду всех неврологических заболеваний.

«Каждый год в мире 300 тысяч человек заболевают эпилепсией, причем почти половина из них – дети, - говорит Ольга Милованова , доктор медицинских наук, доцент кафедры неврологии детского возраста Российской медицинской академии последипломного образования (РМАПО)_. - _ Около 40 миллионов человек во всем мире, в том числе 6 миллионов в Европе, страдают разными формами эпилепсии. Очень важно помочь малышу с таким диагнозом вовремя, пока болезнь не приняла необратимого характера».