Жить не по звонку: неформальная педагогика

Еще с начала прошлого века в разных странах мира развиваются различные направления неформального образования. Одно из направлений неформальной педагогики представляет Институт Неформального Образования, принципы которого реализуются в питерской школе НО "Апельсин". Может ли ребенок любить школу? «Конечно, да!», — скажут многие, и подумают: «конечно, нет». Даже те, кто с теплом вспоминает свое школьное детство, говорят о чем угодно — о переменах, о друзьях, о прогулах уроков в парках, о шутках над учителями, реже — об отдельных любимых предметах и преподавателях — но никогда о самом процессе обучения. Действительно, сложно поверить, что большинство детей любит звук будильника в 7 утра, крик учителя «замолчали-все-глаза-на-доску!» и жесткие деревянные стулья, на которых ты должен сидеть в позе чучела прилежного ученика. Это же не школа, это каторжный офис, в котором тебе, к тому же, не платят. Я работаю с детьми всего пару лет, но собрала уже целый список нелогичных доводов в защиту такого способа образования от самых разных людей. «Конечно, в школе учиться трудно, — говорят многие представительные взрослые, — но если человек будет все детство развлекаться, ему будет тяжело, когда он вырастет, ведь взрослым жить еще труднее». Возможно, в формуле «делать ребенку плохо, чтобы потом ему было еще хуже» есть своя логика, но мне страшно и странно представить, что именно для этого можно подарить кому-то жизнь. «Ну а что делать, не всё же в жизни развлекаться, знание многих неинтересных предметов необходимо в жизни», — еще один неправдоподобный довод. Даже если отставить в сторону, что это далеко не всегда правда и многие знания вовсе не пригождаются человеку в жизни, эта мысль не имеет оснований, потому что неинтересных предметов — не бывает. Ведь любое знание, если его правильно применять и правильно получать, помогает человеку понять окружающий мир и себя самого, а что может быть интереснее для любого человека, чем он сам. А уж почему ребенку бывает неинтересно на уроке — это отдельный вопрос... «Но как же дисциплина?! — возмущаются многие родители, — ведь если ребенка не привязывать к стулу...». Повсюду слышишь, мол, если бы Моцарта не заставляли, он бы не стал композитором. Откуда такая уверенность? Вы что, пробовали не заставлять Моцарта учиться и видели результат? Или: а они по-другому не понимают. А откуда такое презрение к детям? Именно презрение. Неуважение. Мы относимся к младшим как к ненадежным, необязательным, недальновидным, которых надо железной рукой загнать... вот и я не знаю, куда. «Ну хорошо, а что делать? Ведь мы живем в том мире, в котором живем, и все (м)учатся в таких вот школах», — вздыхают взрослые. А вот и нет. Не все. Еще с начала прошлого века в разных странах мира развиваются различные направления неформального образования, которые сейчас медленно, но верно завоевывают образовательное пространство — демократическое образование, либертарная педагогика, некоторые вальдорфские школы, «Саммерхилл» Александра Нила, «Зеленый дом» Франсуазы Дольто, индивидуальные программы, разные новые подходы... Одно из направлений неформальной педагогики представляет Институт Неформального Образования. Этот подход основывается на нескольких простых принципах. Прежде всего, это принцип субъектного взаимодействия — не должно быть «учеников вообще» и «учителей вообще» — люди разные, работать и общаться с каждым нужно по-разному. Сторонники неформального образования считают главным двигателем обучения, и полноценной жизни вообще, личный интерес участника. Личный интерес в свою очередь связан с индивидуальным осознанным выбором. Человек может и должен самостоятельно выбирать что, как, когда и с кем он делает, каким путем он идет к знаниям, зачем они ему нужны и так далее. А главной методологией процесса обучения является исследование, то есть живое и максимально разностороннее взаимодействие с предметом изучения. Не обязательно, чтобы новое знание можно было немедленно применить в жизни. Просто любой человек гораздо больше ценит знание, когда приходит к нему сам, чем когда перед ним без всяких объяснений о причинах выбора источников ставят стопку книжек, которые он должен вызубрить к такому-то числу. Этими принципами, конечно, не исчерпывается вся методология ИНО, более подробно о ней можно прочитать в книге создателей Института Д. и Н. Зицер «Практическая педагогика: Азбука НО». Я работаю с очень разными группами детей — от обычных детей из благополучных семей до имеющих психологические травмы «трудных детей» — из семей трудовых и политических мигрантов из Средней Азии и детей рома. Но какими бы ни были дети, уважение к людям неизбежно заставляет меня придерживаться принципов неформального образования. На схожих принципах основываются некоторые художественные и театральные студии, курсы иностранных языков и социальных наук. Но при том что я видела разные курсы для детей и взрослых, основанные на демократическом, либертарном методе образования, настоящую, официальную НО-школу я увидела впервые лишь недавно. Это школа «Апельсин» в Петербурге — часть проекта Института Неформального Образования.Первое впечатление — что я попала в дом успешной многодетной и многовзрослой семьи. С первых же минут школа воспринимается как дом (не «мы все — большая семья», как говорят на школьных линейках директора, не знающие учеников по именам, а действительно — семья, просто не ограниченная мамой-папой, вовсе — неограниченная).Один из первых моих вопросов был — участвуют ли ученики в организации учебного процесса? Это очень важно, т.к. принцип личной заинтересованности и свободного выбора должен иметь отражение в возможности преобразовывать пространство. «Вопрос не совсем корректный, — говорит создатель Института Неформального Образования и «Апельсина» Дима Зицер (именно так — в школе все на «ты»), — мы вообще не очень делим участников школы по разным признакам — размеру, национальности, возрасту и так далее».Ученики и учителя не просто влияют на образовательный процесс — они сами его строят. Начиная с мелочей: участники школы выбирают, в каком пространстве им находиться, с кем завтракать, и заканчивая более серьезными вещами, имеющими отношение к тому, как методологически строится "Апельсин"». Например, большая часть предметов здесь выборная. «70% того, что происходит в "Апельсине", участник выбирает сам. У меня нет фантазии, что дети должны непременно заниматься тем или этим. Они голосуют ногами. А раз ребенок выбирает сам, то он и формирует в этот момент процесс». Дети постарше постепенно начинают брать на себя весь процесс обучения, помогают младшим. «Мы понимаем, что если малышей по утрам будет встречать, скажем, девочка, которой 8 лет, ее успешность будет гораздо выше, чем если это будет делать человек, которому 40 лет. Глупо и почти цинично не воспользоваться этим моментом».Ученики и учителя сами сделали библиотеку. Собрались 1 сентября, обсудили — и через неделю библиотека готова. Кстати, библиотека — это не просто помещение, это урок. «У нас нет предмета "чтение" в том виде, в котором он обычно преподается в школах. Потому что есть фантазия, что читать прикольно, а дисциплина "чтение" убивает это желание. Даже исследование на эту тему проводить не нужно, достаточно зайти в любую школу и спросить учеников». В библиотеке можно читать, слушать, просто листать книжку и смотреть картинки, лежа на полу.Скоро в школе появится внутреннее радио, с помощью которого дети будут организовывать процесс обучения. «Радио будут вести дети?» «Ну а кто. Не я же!»Родители тоже влияют на процесс обучения, и взаимодействие с ними выходит далеко за рамки обсуждения школьной жизни. Ведь если в школе, например, столовая устроена по принципу шведского стола и ребенок выбирает, что и с кем ему есть, а дома его принуждают съесть именно котлету и именно сейчас, это верный путь к расстройству психики. Группы всегда — не больше двенадцати человек, и у учителя есть возможность поговорить с каждым родителем. Как минимум два раза в год устраиваются семейные семинары, на которых родители и учителя обсуждают особенности работы с детьми. Основное требование к родителям — осознанность и желание расти вместе с ребенком.В «Апельсине» есть все предметы, которые преподаются в любой другой школе, при этом учителя стараются с первых лет развивать у детей междисциплинарный интерес, который так ценится в современной науке. «Была б моя воля, я бы вообще не делил процесс обучения на предметы, — говорит Дима, — ведь никакой "предмет" не состоит только из себя самого, а касается множества других сфер знания, не касающихся его непосредственно. Но я не всесилен, и поскольку мы работаем в существующей системе образования и подчиняемся общим для всех школ требованиям, предметы у нас есть, и наши школьники знают ту же математику, как минимум, не хуже своих сверстников из других школ. Но преподавание у нас основывается на других принципах». В школе не ставят оценок, потому что желание учеников хорошо знать предмет должно базироваться не на формальных критериях и страхе наказания, а на живом интересе. «Для того, чтобы дети хорошо знали математику, совершенно не обязательно с самого начала убивать к ней интерес, ставить им оценки и говорить, что это надо выучить, потому что без этого знания не может прожить человек. Это обман. Человек отлично может прожить без математики и получать огромное удовольствие от жизни. А замешивать процесс на обмане — неверно, нехорошо, и главное — смертельно скучно. Сделать так, чтобы нам самим стало понятно, почему математика — это часть философии, почему она объясняет нам мир вокруг и отчасти помогает нам понять себя, — вот в чем главная задача. Это не просто, но это очень, очень интересно». Кроме того, в "Апельсине" с самых младших классов преподается еще масса дополнительных предметов: флейта, английский и французский языки, физика, история, анатомия, логика, география, рисование и много других «художественных» предметов, йога, фитнес. Выбор этих предметов неслучаен, они с разных сторон помогают человеку понять себя и мир вокруг. Физика, уроки по которой могут быть основаны на наглядности, по мнению создателей школы, не менее важна и интересна для маленьких детей, чем абстрактная математика. И это один из любимых предметов у детей. На первом уроке в первом-втором классе учитель физики попросил детей поискать дома разные предметы, о которых им было бы интересно послушать или рассказать самим. На следующий день дети принесли — лампочку, водопроводный кран, телевизор... Так появилась годовая программа. В конце года дети уже знали, что такое волны, сообщающиеся сосуды, пиксели. Программа по истории строится по такому же принципу — контекстно, а не хронологически. Интерес к каждой теме в истории рождается из желания понять и объяснить какое-то явление в современной жизни и «тянет» за собой интерес к другим темам. А уже потом — если потребуется — можно разложить полученные знания по эпохам. Обращает на себя внимание, что участники школы — я не могу называть их иначе — редко используют слова-категории «ребенок/взрослый», «ученик/учитель», «старший/младший», не говоря уже о «слушаться» и «воспитывать». Привычное разделение социальных ролей в школе упразднено. Преподаватели и ученики учатся друг у друга, девочкам и мальчикам не навязывают образы, на которые именно их пол должен ориентироваться, младшие не обязаны «слушаться» старших — они им верят и с ними интересно. «У нас, по понятным причинам, нет воспитателей, потому что мы никого не воспитываем». С другой стороны, есть много других социальных ролей. Например, есть такая «должность» — друг. Это молодые ребята, которые приезжают каждый день и дружат с детьми. Не следят за порядком и безопасностью, не воспитывают, не подают нравственные ориентиры — именно дружат. Это нужно для того, чтобы дети чувствовали себя комфортно, чтобы их мир не был жестко разделен на «маленьких» и «больших», а был неоднозначным и гибким. Есть еще социальная роль — бабушка. Человек, который любит тебя не за что-то, а просто так.Демократическое социальное устройство, конечно, находит отражение и в организации пространства. «Фронтальная организация пространства, при которой учитель стоит перед детьми, а те дети смотрят в затылок друг другу, существует только по одной причине: так проще управлять. "Все встали, замолчали, выстроились по линеечке и тихонечко сели" — в этот момент учитель "вырубает выключатель". Образовательный эффект от такого подхода крайне сомнителен: количество энергии, которую люди тратят на вхождение в эту ситуацию и нахождение в ней, гораздо больше, чем занимает сам учебный процесс. Конечно, условия, в которых вынуждены работать многие учителя, ломают и их тоже. Среди учителей много замечательных, творческих людей, и на 60 % не их вина, что они ведут себя таким образом. Однако, говоря простым языком, это диктует убийство творческого процесса и человеческих отношений.Если я хочу диалога и творческого интереса, то организовываю пространство в форме круга, либо полукруга, либо сажусь на пол — создаю такую атмосферу, в которой всем будет комфортно». По этой же причине пространственное решение всех классов — разное, доски на стенах — не доски в строгом смысле, а специальная темная краска, чтобы не было понятия выделенной доски, репрессивного понятия «своего места». А в первом классе таких «доски» — целых три, чтобы никто не был ограничен в своей социальной роли и любой желающий в любой момент мог подойти и написать что-то на доске.Даже шум в классе, который многие учителя воспринимают как признак того, что «детям-не-интересно», участники «Апельсина» воспринимают прямо противоположным образом: шум в классе является признаком того, что им интересно, что они живые. Ведь в компании друзей никто не сидит молча, все разговаривают, смеются, обсуждают разные темы. «А темы могут рождаться самые разные — это как раз то, что нам надо в "Апельсине"».Урок, как разговор с друзьями, никогда не начинается и не заканчивается резко, по звонку, новая атмосфера всегда создается мягко, чтобы не вызывать стресс. Комнаты не имеют жесткой привязки к определенному классу или предмету — учителя и ученики каждый раз решают, где им удобнее заниматься. «Мы все сами выстраиваем пространство, когда нам что-то нужно. Так почему то же самое не могут сделать люди младше нас? Бывает, что-то не получается, но и хорошо. Это признак того, что мы живые».Демократическое устройство пространства в школе приносит свои плоды: дети могут проводить в школе по 10 часов и не уставать. Они сказали об этом сами, и у меня нет оснований им не верить. В отличие от вальдорфских школ, система образования в «Апельсине» и во всех проектах Института Неформального Образования не основывается преимущественно на биологических особенностях развития ребенка. «Я уверен, что все люди разные, — говорит Дима. — Конечно, мы учитываем, что в глобальном смысле есть разница между человеком в три года и человеком в восемь лет. Однако в то же время есть люди совсем-совсем другого типа. И если я, например, стану навязывать трехлетним людям язык тактильных ощущений, более развитый у большинства из них, то человек, у которого больше развиты когнитивные способности — а такие бывают — не сможет успешно развиваться».В «Апельсине учатся с трех лет и до 11 класса, причем школьниками дети считаются с самого начала. «Система образования устроена таким образом, что каждая ступень является лишь подготовительной к следующей. Что такое детский сад? Это подготовка к школе. Школа — это подготовка к институту. Институт — подготовка к работе, замужеству, самостоятельной жизни. Жизнь — подготовка к... Эта идея кажется мне странной, если не сказать разрушающей. Мы предпочитаем не готовиться, совсем, ни к чему. Поэтому "Апельсин" — это школа с трех лет. Если мне 5 лет, то я просто живу здесь и сейчас, мне 5 лет. Я уже в школе, мне не надо ни к чему готовиться. И дальше мы растем вместе с ними. Эта идея — одна из основных в моем понимании правильной системы образования. Позиция, что я должен что-то сделать, потому что через 20 лет что-то со мной произойдет, — это один из самых сумасшедших обманов. В "Апельсине" мы стараемся жить сегодняшним днем».Уходя из школы, я поговорила с тремя ребятами, работающими друзьями, — Юлей, Мишей и Яной. Они специально приехали из других городов, чтобы быть в «Апельсине». У кого-то есть опыт работы с детьми и соответствующее образование, у кого-то нет. Важнее другое — быть ребенком, открытым, смелым и добрым. «Я не знаю, кем я буду работать в будущем, — говорит Яна, — но точно знаю одно: кем бы я ни работала, я хочу быть другом».