Усыновление: новый сын в большой семье

Светлана Андреева – мать пятерых детей, один из которых – усыновленный Егор, о котором она говорит с особой нежностью и любовью. О том, можно ли публиковать эту историю, сама Светлана спросила напрямую у Егора, на что он ответил: "Если кого-то из ребят после этой статьи заберут домой, то они будут за это потом меня благодарить". И разрешил. Светлана Андреева – мать пятерых детей, один из которых – усыновленный Егор, о котором она говорит с особой нежностью и любовью. О том, можно ли публиковать эту историю, сама Светлана спросила напрямую у Егора, на что он ответил: "Если кого-то из ребят после этой статьи заберут домой, то они будут за это потом меня благодарить". И разрешил."2007 год. Мысль об усыновлении была всегда, еще в школе. Мне это казалось нормальным и естественным способом появления детей в семье. И на разных этапах в своей жизни я так или иначе сталкивалась сначала с усыновленными детьми, детскими домами и усыновителями. Рано и счастливо вышла замуж, через полтора года родился первый сын. Мы работали, учились, растили сына. Когда нашему первенцу исполнилось три года, знакомые усыновили дальнюю родственницу, малышку полутора лет. Потом эта тема была активно обсуждаема ближайшим окружением. Мнения были очень разные: от явного осуждения – до принятия и восхищения. Мой муж восторгов не поддерживал и негатива не выражал: Ну, усыновили и усыновили – их жизнь, их решение. Родители были явно против. Ну, может не явно, ну уж не поддерживали, это точно. Наши разговоры с мужем на тему, а может и мы… и у нас… придет время… - отвечал уклончиво и энтузиазма не проявлял. Но не возражал и против не был. Время от времени я увозила в детский дом игрушки и вещи, остающиеся от взрослеющего сына. Сын подрастал и радовал, мы работали и работали. Зарабатывали на квартиру, строили свое дело. Второго малыша мы планировали, но построением своего «светлого будущего» немного сбились с курса. Поэтому разница в возрасте между первым и вторым сыном составила девять лет. Наши сыновья очень разные и очень одинаковые одновременно, умные красивые, любимые. «Все счастливые семьи счастливы одинаково» - писал классик. Когда младшему исполнилось полтора года, я пришла в дом ребенка, находившийся неподалеку от нашей квартиры и предложила посильную помощь. «Памперсов не хватает всегда» - сказала заведующая. Так мы стали регулярно возить памперсы в дом ребенка. Прошло еще два года, и мы уже ждали нашего третьего малыша. УЗИ показало, что у нас будет девочка. При двух красавцах-сыновьях и еще такое счастье. Я продолжала работать и раз в месяц регулярно отправляла памперсы в дом ребенка. Когда до родов осталось уже полтора месяца, в нашу жизнь вошел Егор. Я его увидела в доме ребенка, приехав очередной раз, и просто не смогла забыть. Дома рассказала все мужу, восторгов (понятное дело) не было. Куда же, рожать скоро (основой мотив)?! Договорились, что после родов возвращаемся к теме. На мое предложение собрать все документы на усыновление (в смысле, чтоб потом не мотаться – некогда же будет с малышней) – согласился без проблем. Очень мы изумили специалистов опеки: пара с двумя детьми и огромным животом мамы с третьим, собирающие «доки» на усыновление. Ну да ладно, развлекли хоть людей; хотя вопросы с их стороны были такие, что мне казалось, еще чуть-чуть и попросят справку о вменяемости. Родилась дочурка. Прошло три месяца, мы взяли направление и поехали с мужем к Егору. Пока ехали до дома ребенка, муж старался найти доводы в пользу того, что мол торопимся мы, не время сейчас, вот хотя бы еще полгода еще подождать. Приехали, (что странно, потом поняла – я совсем не волновалась даже) приводят нам Егорку… я в ожидании смотрю на нашего папу… «Ну, что там нужно еще сделать, что бы его забрать?!» - и теперь уже я: ты точно, не сомневаешься, подумал? «А что тут думать – надо забирать» - ответил муж и уже четырежды отец. Поехали домой обсуждать с сыновьями. Надо сказать, что беседы на эту тему с детьми я вела профилактически и честно сказать, всегда мальчишки были «за». Для старшего это «за» было решением взрослого тринадцатилетнего парня, для младшего «за»– это друг и товарищ по играм. Подписано согласие, навещаем каждый день и торопим медицинское обследование малыша. При каждом посещении Егорка очень рад нам, не слазит с рук, смеется, играет. Когда заканчивается время нашего визита – плачет очень сильно; уводят малыша от нас, как отрывают. Такое впечатление, что он все понял, что мы уже его, родные; но когда уводят, он боится, что это насовсем, и мы не придем. Егору ровно два, но он почти не говорит; так повторяет отдельные звуки. Навещаем уже вместе с сыновьями. Мальчишки играют, у Егорки с Олегом (нашим средним сыном) разница два года. Общие интересы есть, только Олег очень расстроен, что Егорыч не говорит; мол, как говорит общаться то с ним! Погоди, говорим Олегу, еще не остановишь, как заговорит. Медицина собрана, ждем суд… И тут нам сообщают, что наше слушание через 1,5 месяца!!! Какие полтора месяца? С ума сошли? Наш, (НАШ РЕБЕНОК!!!) живет в детском доме! Иду в суд, к судье: рассказываю, объясняю, давлю на жалость, прошу. Обещает перезвонить, и (о чудо!) перезванивает. Есть, говорит, окно. Ну, вот и все… завтра суд. Утром мы приехали вместе со старшим сыном и мужем раньше всех, ждем, волнуемся. Приехал социальный педагог из дома ребенка, руководитель органа опеки по нашему району. Суд. Начало как в кино: «встать, суд идет». Когда судья спрашивала нас, хорошо ли мы подумали, почему и как мы приняли это решение, я как-то механически отвечала на вопросы и держалась. Муж – вообще выше всяких похвал. Соц. педагог и руководитель опеки (которые были ранее с нами очень сдержанны, даже суровы) вдруг сказали: какая мы хорошая семья, и как срочно надо ребенка нам отдать, прямо, мол, сегодня после суда. Вот и все. Решение огласили: присвоить фамилию, отчество, в свидетельстве о рождении записать отец …мать… Сын наш теперь уже совсем, и по закону. Едем забирать. Все. Домой. Пока сына одевали, собирали, нянечки рассказали нам, что сегодня Егорка совсем не спал, был очень беспокоен и плакал. Он тоже все чувствовал, знал. Домой ехали, хныча, очень редко за всю свою сознательную жизнь, выходил за ворота дома ребенка и ездил на машине. Мы дома, все ново, все необычно. Олег носит игрушки, показывает все, теребит Егора. Вроде бы началась игра, мы потихоньку вышли, оставив их одних. Десять минут – крик на весь дом. Бежим: рыдает Олег и ошалевший Егор сидит рядом. Оказывается, при дележе игрушек, Егор нашел один простой и верный способ победить: укусил Олега за руку. Хорошо укусил. Разводим по углам, одного успокаиваем, со вторым беседуем: «так нельзя, Олегу больно, понимаешь? Если ты будешь кусаться и тебя будут кусать». Беру руку Егора и прикусываю. «Ай!» Больно? И Олегу больно. Не будешь больше кусаться? Егорка мотает головой – нет. Родственники. Скажу честно, родственников (даже своих мам) в известность не ставили до последнего. Почему? Мамы были изначально против и доказывать правильность нашего решения было как-то сложно. Рассудили мы так: взрослые люди, пятнадцать лет в браке, на трех «самодельных» детей разрешения не спрашивали, на усыновленного, пожалуй, тоже не будем. Сюрприз, так сказать. Сюрприз получился, мамы даже ранее знавшие о таких намерениях, не ожидали. Приняли, знаете, даже не сомневалась, что они могли Егора не принять. Любят, а как он их любит! И в гости ждет, и сам рад поехать в любой момент – только бабушки позовут. Все другие родственники живут в других городах, поэтому узнали все постепенно. Реакция была разной, одно могу сказать точно: равнодушных к обсуждению темы не наблюдалось. Мы, слава богу, в дискуссиях не участвовали, но отголоски долетали. После полугодия тема утратила свою актуальность и все уже позабыли. Правда, брат иногда звоня, спрашивает: (шутит) «ну что, там у вас детей еще не прибавилось?» Поживем – увидим. Друзья (и коллеги по работе). Что же говорить, сюрприз и здесь удался. Сначала многие переспрашивали, не шутим ли мол, вроде как до первого апреля далеко. Потом постепенно все стали приходить в гости, почти как на смотрины. Мамы так сочувственно смотрели на нас: отставали мы конечно в развитии, чего уж там…Прошло время, отставания в развитии нет (или почти нет, свои же всегда самые-самые). Теперь папы шутят по поводу сходства Егорки и папы Сережи. Неожиданности. Мы оказались не приучены к горшку. Не то что плохо приучены, а совсем. Никак. Первые три месяца вообще безрезультатно. Дули в штаны и нас совершенно не смущало то, что мокро и неприятно. Кому мол, неприятно, пожимал плечами Егор. Я говорю: посмотри, пахнет плохо? Нет, мотает головой – хорошо. Еще три месяца. Безрезультатно. Педагогический талант приучения к горшку давал мощную трещину. В ход пускались все ухищрения и подкупы конфетами за положительные результаты на горшке. Сидим минут пятнадцать – никак. Встаем и сразу в штаны. Уговаривали, хвалили, ругали и пытались подкупить, пробовали поменять горшок и ходить сразу на унитаз. Ноль. Когда через девять месяцев мы просто плюнули на это дело и решили: ну вырастет, и ему когда-либо надоест ходить в штаны в конце-концов – Егор начал ходить на горшок. По-деловому так стал говорить: пойду на горшок (многозначительно смотрит по сторонам), в этот момент мы включались: ах, какой молодец Егор, ходит на горшок, ах, ах! Заработало! Теперь ходим на горшок, как будто и не было этих девяти месяцев приучения. Еда. Отдельная песня. Это почти у всех ребятишек из детских домов. Почти каждая мама говорит (пишет), что быстро и с жадностью набрасываются ребятишки на еду. Печенье если не убрать можем съесть все, до тошноты. Про конфеты и говорить нечего. Дозируем. Стараемся где-то даже кормить сами, чтобы не закидывал в себя еду быстро-быстро. Каша закончилась – слезы. Каша не просто любимая еда, а пока единственно приемлемая. С супами как-то не ладится первые недели. Очень мало пьем, просто совсем мало. Поэтому кожа сухая и шершавая. Теперь варим компоты, соки – учимся пить больше. Купание. Первые две недели просто ополаскивались в тазике т.к. при виде ванны кричали громко и тряслись. Поэтому у нас проходило показательное выступление: Олег садился в ванну с игрушками, купался, смеялся, брызгался – короче всячески старался выразить свою неуемную радость и показать, как ему хорошо. А мы с Егором стояли рядом и все подначивали его, ах как хорошо, пойдем с Олежкой покупаемся? Спустя какое-то время (две-три недели) из ванной нас уже было не выцарапать. И до сих пор, можем сидеть там с игрушками час, а то и два. Оказались мы очень водными, рак – одно слово. Сон. Месяцев пять при засыпании начинал мотать головой из стороны в сторону. Не навязчиво так, не долго, но мотал. И засыпал очень быстро, как будто кто выключателем щелкнул. Нам, родителям, чьи дети всегда были «ручными» (не слазили с рук до двух лет) и не засыпали без сказок и «почеши спинку» было не привычно. Прошло полгода, и теперь и сказку, и спинку, и на ручки. Весь комплект. И хохочем и скачем перед сном, уже после «последнего китайского предупреждения» только загоняемся в кровать. Да, заговорили мы через две недели дома. Сразу все, правда, половину не все понятно. Олег нам все «переводил», что это Егор хочет сказать. Мы его так и прозвали в то время – переводчик с егорского. Отношения между детьми. Со старшим Саней – все сразу хорошо и просто. Разница очень большая. Уважал, короче. Сильно порадовал старший сын. Стал ответственнее, взрослее, умнее. Его помощь и поддержка в начале и сейчас важна и очень ощутима. Может и помыть, и покормить, и спасть уложить. Взрослый. Товарищ и друг, помощник. Одно слово – старший сын. Олег с Егором сначала маленько ссорились, ревность у Олежки была: мои все игрушки, что он берет? Через две минуты – на Егорка, играй. Теперь, через год с хвостиком: (пишет письмо деду Морозу) мне рыцарский костюм и Егору, меч мне и Егору и проч. проч. Так во всем. Когда я за что – то «строжилась» на Егорыча и сказала, что наверное киндер-сюрприз он сегодня не получит, Олег сказал: а я тогда с ним (с Егором) своим поделюсь, а с тобой разговаривать не буду, потому что Егор мой брат, и ты его не ругай. Теперь, спустя год, вместе везде и всюду, все поровну. Конечно, иногда проскочит искорка, повздорят немного. Но мы видим: друзья, братья. С младшенькой – вообще «сахар»: поцелуйки-обниманты. Одним словом – Соня маленькая, девочка. Ну, маленькая девочка и рада стараться: и игрушку заберет и в альбоме на новом рисунке мальчишек свой росчерк пера оставит. Терпят, делятся, друг перед другом ее защищают. Один, например, не хочет игрушку отдать, другой: «ты что, ну-ка, не обижай Соню!» Нам три. Мы хорошо говорим, поем, рассказываем простые стихи, любим обниматься или просто полежать рядом, обожаем «на ручки», научились гонять на велике. Проезжая мимо детского дома я спросила: «помнишь, мы с тобой тут гуляли?». Сын ответил: «нет, я в этом садике никогда не был, я тут не играл» – ну что ж, ему виднее… Прошел год. Наши слова, манеры, жесты. Все наше. Приехали в дом отдыха на Алтай. Познакомились с семьей с двумя детьми из Кемерова. Гуляем, играем, наши дети одного возраста. Наши новые друзья говорят: "Все дети у вас поровну на маму и папу похожи, один Егор – вылитый папа." На кого же ему еще походить? Конечно на нас, своих родителей. Прошло четыре с половиной года. Егор ходит в подготовительную школу и через полгода пойдет в первый класс. Занимается английским и испанским языками, читает, ходит на гимнастику в спорткомплекс «Юность», очень красиво рисует (в июне месяце на городском конкурсе рисунков его рисунок занял первое место). Педагоги в школе очень высокого мнения о его знаниях, эрудиции. «Удобным» ребенком (как сказали учителя в школе) его не назовешь, потому что у него есть на все свое мнение, которое он готов обосновывать и отстаивать. Егор умный, общительный, честный и у него замечательные отношения с братьями и сестрой. Бабушки наши гордятся им, его достижениями, силой, умом. За прошедшее время не все было гладко, были проблемы: нежелание заниматься, истерики, проблемы с засыпанием. Постепенно, шаг за шагом мы все решали, консультировались с педагогами, специалистами. Главное, мы всегда верили в сына, и он справился. Если меня спрашивают об усыновлении, я не лукавлю и рассказываю все: и хорошее, и не очень. Люди, которые решились на этот шаг, должны все знать и понимать, чтобы не было потом пустых ожиданий и разочарований. И я понимаю, что мы еще в начале пути, но знаю, все сложное у нас уже позади. Главное, мы вместе, мы СЕМЬЯ. Я не хочу говорить всем, что это легко и просто, и обращать всех в «свою веру». Да, есть вопросы, бывают трудности. Но этой все решаемо. Главное верить, любить, быть вместе. На вопросы непонимающих людей: «зачем вы все это сделали, у вас своих трое?» – можно не отвечать. Я знаю одно: никто не останется равнодушным, видя глаза малышей в доме ребенка. Каждый найдет для себя единственно верный путь. Может, будет привозить игрушки, поможет устроить Новогодний праздник, будет просто приходить играть по выходным. Поверьте, каким счастьем светятся глаза ребенка, если вы просто уделите ему внимание, а может расскажите о нем кому-то, кто ищет и не может встретить своего малыша.