«Летидор» делится с читателями отрывком блистательной книги Пола Сьюарда — врача скорой помощи с сорокалетним стажем. Книга «Ангелы спасения. Экстренная медицина» издательства «АСТ» — это истории из жизни доктора и сотен людей, к которым он спешил на помощь. Произведение раскрывает многогранность человеческого существа в обстоятельствах, когда надежда возлагается именно на работников скорой помощи. Пол Сьюард невероятно точно передает эмоции, которые испытывают пациенты и медицинские работники, так как пишет о своем личном опыте. Одни истории из книги вызывают смех, другие заставляют задуматься о серьезных вещах. После многих лет работы доктор осознал простую истину:«Летидор» публикует отрывок из книги, чтобы вы могли ближе познакомиться с новым произведением, у которого есть все шансы стать бестселлером. Пол Сьюард «Ангелы спасения. Экстренная медицина» Мое боевое крещение состоялось в канун Рождества 1968 года. Я тогда еще не был женат и согласился дежурить, чтобы второй интерн смог встретить Рождество дома с семьей. В ту ночь у нас родилось трое младенцев с весом меньше килограмма; у двоих оказались проблемы с дыхательными путями, а один скончался. Помню: около четырех утра я обходил палаты рожениц, одной из которых сказал, что состояние ребенка стабильно, но угроза еще есть, второй — что ее малышу лучше и скоро она сможет его увидеть, и третьей — что ее младенец скончался. Я так и не добрался до комнаты отдыха в ту ночь. Такое дежурство не было исключением. Дети постоянно рождаются с проблемами сердца и сосудов, которые не представляют угрозы во внутриутробный период, но после рождения становятся летальными. У некоторых обнаруживается непроходимость пищеварительного тракта. У других неправильно развиваются почки и мочевыводящие пути, так что моча или не образуется, или не выводится из организма. Список можно продолжать бесконечно: нет такого органа или части тела, которые не подвержены подобным трансформациям. Поэтому в интенсивной терапии новорожденных можно столкнуться с чем угодно. Если не легкие или сердце, так что-нибудь другое, о чем ты до этого слыхом не слыхивал. Однажды, в самом начале интернатуры, на мою долю выпал как раз такой случай. У нас лежал новорожденный сын одного из хирургов. Родился он за несколько дней до моего поступления.Анализ показал, что содержание кислорода в крови, которое должно быть около 100 процентов, ниже восьмидесяти и падает. Ребенка перевели в интенсивную терапию. У него оказалась так называемая транспозиция магистральных сосудов, и к моменту, когда я вышел на работу, ему уже сделали хирургическую ревизию, на тот момент считавшуюся вершиной медицинского искусства. (Это была операция на открытом сердце, а в те времена операции на открытом сердце редко делались даже взрослым, не говоря уже о младенцах). После операции оксигенация улучшилась, но малыш все еще был серьезно болен, и ему предстоял сложный период восстановления. Тем не менее на моем первом утреннем обходе мы уделили ему больше внимания исключительно из образовательного интереса, а уж никак не в предчувствии надвигающейся катастрофы. Остаток утра прошел в обычной рутине: проверка газов крови, показателей дыхания и других лабораторных данных. Наступило время обеда. Штатные врачи разошлись по своим кабинетам и лабораториям: они находились в больнице, но не прямо в отделении. Мой ординатор и второй интерн спустились в кафетерий. За врача в отделении интенсивной терапии новорожденных остался я один. Конечно, там были и другие медсестры, но ту, которой поручили наблюдать за сыном хирурга, я помню с фотографической точностью. Высокая, почти с меня ростом, с длинными темными волосами, собранными в хвост, с длинными руками и ногами, она всегда улыбалась, а симпатичное лицо ее было таким выразительным и открытым, что словно бы приглашало поболтать. Думаю, она была моего возраста или чуть старше и работала медсестрой в интенсивной терапии уже несколько лет.Мгновение мы смотрели друг на друга. Потом она стремительно выдернула дыхательную трубку из его маски, подключила вместо нее ручной дыхательный мешок и начала одной рукой качать воздух, а другой одновременно делать непрямой массаж сердца. (Многовато работы для одного? Совершенно верно). Я застыл на месте. Все, чему меня учили, мгновенно улетучилось из головы.Тут она молча посмотрела на меня. Потом спокойным и уверенным голосом, продолжая ритмично работать руками, сказала: — Доктор Сьюард, вы, кажется, хотели мне сказать, чтобы я ввела ему эпинефрин. Тут мой мозг лихорадочно включился в работу. — Вы совершенно правы, сестра, — отозвался я. — Можете напомнить, сколько эпинефрина я хотел, чтобы вы ему ввели? Протягивая мне дыхательный мешок, она взяла шприц со специальной стойки и сказала дозировку; продолжая вентиляцию и непрямой массаж сердца, я повторил ее слова, а она ввела лекарство. Я сделал глубокий вдох. — Может быть, вы напомните, что я собирался сделать дальше? Дальнейшая процедура реанимации походила на слаженный танец рук и инструментов с короткими «напоминаниями».Конечно, сознавать всю меру ответственности за свои действия — неотъемлемая часть нашей профессии. Но надо помнить и вот о чем. Как у любого человека, у вас может выдаться плохой день. В ситуации грозящей катастрофы, если вы чего-то не знаете, но рядом, по счастью, оказался некто, кто может вам помочь, очень важно иметь с ним такие отношения, которые позволяют достойно и с радостью принять эту помощь, пусть даже ваша компетентность окажется под вопросом. Если помощник ошибается, ваша задача — распознать ошибку, поблагодарить его за то, что он рискнул высказаться, и поступить так, как вы сами считаете нужным. Если же помощь окажется эффективной — тот, кто мог умереть, останется жив. Фото: Shutterstock.com, издательство «АСТ» Давайте дружить в социальных сетях! Подписывайтесь на нас в Facebook, «ВКонтакте» и «Одноклассниках»!
