В то время как молодежь все с большой скоростью потребляет любезно подготовленную цифровую «приманку», люди постарше и поопытнее хватаются за голову, задаваясь одним единственным вопросом. Как? Как это стало возможным, что война стала культом молодежной культуры? Но пока ответов нет ни у кого.
Учителя недоумевают, утверждая «что ничего особо радикального» за учениками замечено не было. Но при этом регулярной целенаправленной разъяснительной работы на тему современного терроризма в школах не ведется (в отличии от широкого курса истории нацизма и периода становления демократии). Полиция пожимает плечами, говоря, что выявить заранее подростков, которые готовятся «уехать на войну» просто нереально: невозможно ни технически, ни ресурсно. Зачастую полицейские узнают о пропаже того или иного человека только постфактум: при заявлении родителей о пропаже ребенка или из теленовостей. Религиозные общины стараются отстранится от проблемы, утверждая «ислам исламу рознь» и то, что движет молодежью, уезжающей на войну, имеет очень мало общего с истиной религией. А причину многие видят в социальных проблемах молодежи.
Предпринимаются точечные попытки отразить удары пропагандисткой машины ее же методами — через фильмы об опасностях Исламского Государства, выложенные на YouTube, но попытки пока оставались провальными. Мало того, инициаторы подобных проектов утопают в про-ИГ-комментариях раньше, чем видео становится достаточно популярным для того, чтобы произвести хоть какой-нибудь эффект. А те немногие политики на коммунальном уровне и представители мусульманских общин, готовые говорить о проблеме открыто, также не знают решений и только просят родителей быть внимательнее к изменению настроений собственных детей.
Пока же президент Федеральной службы защиты конституции Германии Маасен заявляет, что «Когда в Сирии всплывает очередной боевик с немецким гражданством, о существовании которого мы ничего не знали, становится понятно, насколько велик этот айсберг».