Подростковый протест: сбежать на войну

Как война на Ближнем Востоке стала культом молодежной немецкой культуры? Среди многих способов «вербовки» подростков на первом месте стоят социальные сети и видео-платформы: Facebook, Twitter, Tumblr, YouTube, а также электронная почта. Маленький городок Иббенбюрен в самом сердце Германии. Трое молодых людей из благополучных семей, без особых внешних признаков личностного кризиса в один прекрасный день исчезают. Единственный след указывает в направлении Сирии/Ирака. «Мы шокированы» – в унисон твердят родители, работники социальных институтов и мэр города. «У нас небольшой город. Мы прекрасно знали этих ребят. Но никто из нас не заметил, как они скатились в радикальное «настроение»... Или мы были недостаточно внимательны?» – Задает вопросы сам себе мэр городка. – «В Иббенбюрене система интеграции молодежи, в том числе и с миграционными корнями, работает на отлично. Ребята воспитывались в полных семьях, имеют постоянный круг друзей, получили образование (двое имели среднее профессиональное образование, третий практически закончил институт). Они родились и выросли здесь, у них немецкие паспорта. Как такое могло случиться?». Апогеем этого побега стали два заявление в полицию, которые подали на своих сыновей двое отцов, также исповедующих ислам, но заявившим о неприемлемости подобных действий и помощи террористам. В добавок ко всему, семьям неоднократно звонили неизвестные с угрозами, чтобы семьи перестали искать пропавших парней и перестали общаться со СМИ. В Германии по последним статистическим сводкам около 7 тысяч человек числятся в движении так называемых салафитов (группа экстремально настроенных верующих, исповедующих ислам и призывающих к активному участию в джихаде). От 450 до 1800 из них (данные разнятся) покинули страну, пополнив ряды боевиков на территории Ирака и Сирии. От 7 до 10 из уехавших уже стали террористами-смертниками на территории Ирака. Самому младшему из приверженцев — 13 лет. И это только официальные данные. Эксперты утверждают: цифры можно спокойно умножить на четыре — тогда можно представить реальный масштаб этого явления, которое пока находится в тени общественной жизни. Не только юноши попадают в сети салафитов. Около 10% уехавших в военный регион немецкой молодежи — девушки, зачастую еще несовершеннолетние. Они активно втягиваются в игру в войну, имея перед глазами новые «идеалы»: романтическое представление о браке с настоящим мужчиной-рыцарем, который борется за свои убеждения. Идеальная картинка, придающая серьезности и смысла жизни, в отличии от повседневной легкости и поверхностности молодежных тусовок школьного возраста. Образ «новой жизни» также активно распространяется в сети. На самом деле основная задача молодых девушек на этой войне — быть «полевыми женами» боевиков и обеспечить потомство, которое через два десятилетия займет свое место в рядах борцов. Прагматизм и расчет, ничего личного. Явление получило название секс-джихад и уже ознаменовалось несколькими громкими историями пропажи школьниц из Германии, Австрии, Франции, Великобритании, Австралии и Малайзии.Проверенные методыПубличные выступления салафитов на городских площадях. Наделавшая шума акция бесплатной раздачи корана Lies! (Прочти!) под предлогом разъяснительной и ознакомительной работы с исламской культурой (под идеей «коран — не книга грехов и насилия, а кладезь мудрости человеческой жизни»). Пропагандистские фильмы о «священной войне» и высшей цели джихада в молодежном стиле, постоянно мелькающих в топе. Провокационные фото и видео, в том числе и с записями настоящих убийств, расстрелов, пыток. Все это – лишь небольшие элементы массивной информационной атаки, которые за последние несколько лет как пазлы сложились в новую нетрадиционную (читай – модную) молодежную культуру. Для нее характерны подобные настроения: это так круто уехать в Сирию и самому поучаствовать в военных действиях. Это круто читать Twitter боевиков из горячих точек. Это престижно иметь в Facebookе друзей, находящихся в лагерях и постоянно постящих фото в боевом обмундировании на фоне «реальной движухи». Это интересно запостить самому джихадистский слоган или нарисовать граффити с призывом «любить ислам» в своей школе... На открытых мероприятиях работают профессиональные «вербовщики»-психологи и после первого удачного контакта переходят в категорию невидимого мастера, умело манипулирующего нравственными ценностями и бурлящими эмоциями новобранца. При этом проследить подобное общение мастера и ученика, а тем более доказать его регулярность практически невозможно. Единственные следы, которые в данном случае могут остаться — это тематическая переписка в социальных сетях или подписка на специфические каналы в Twitter. Среди других способов «вербовки» молодежи на первом месте стоят социальные сети и видео-платформы: Facebook, Twitter, Tumblr, YouTube, а также электронная почта. В сети подростки быстро начинают ощущать себя частью большого значимого движения. Приемы, использующиеся при этом, психологически выстроены очень грамотно. Например, видео-фильмы в MTV-стиле: быстрая смена кадров, хороший немецкий, молодежный стиль речи, ритмичная зажигающая музыка. Поп-джихад. Или другой пример: футболка с якобы символикой adidas, на которой только при более внимательном рассмотрении замечаешь: вместо надписи«adidas» стоит «alqaida». Небольшой самолет, венчающий эту картину, вполне определенно намекает на теракты 11 сентября. Религиозный экстремизм мимикрирующий под стильную потребительскую культуру.Анонимность Интернет-контакта, быстрота и его постоянство (большинство немецких подростков всегда online через смартфоны) дают не только прекрасную техническую возможность психологической «обработки», но и существенно облегчают подготовку побега, когда дело доходит до выезда из страны. Впрочем, вступление в ряды исламистов-радикалов происходит не только из-за пропаганды в сети или на открытых общественных мероприятиях. Истории конкретных судеб говорят о том, что поворот к экстремизму также регулярно происходит и через ближайшее окружение: в семье или кругу друзей. Подростки, увлеченные новыми идеями и своими новыми «героями» и по сути становятся фанатами боевиков Исламского государства. При этом все элементы обожания налицо: сотни романтических комментариев под фотографиями «рыцарей» в банданах, камуфляже и с автоматом наперевес; восхищение голосом, мужеством, решительностью (со стороны девушек); желание стать таким же успешным и популярным, добиться признания (со стороны юношей) и т. д. Психологические механизмы, срабатывающие в этом случае, очень близки к тем, что используют в своей работе секты. Практически единственное, что объединяет молодых людей, попавших на удочку, это наличие в биографии одного или нескольких «сложных моментов». Психологически неустойчивых периодов жизни в прошлом или настоящем, связанных с пошатнувшейся системой жизненных ценностей. Отсутствие уважения со стороны родителей, непризнание в социальной группе, крах в обучении, неудавшаяся карьера, ряд неудач в личной жизни, предательство друзей и тому подобные внутренние «катастрофы».В то время как молодежь все с большой скоростью потребляет любезно подготовленную цифровую «приманку», люди постарше и поопытнее хватаются за голову, задаваясь одним единственным вопросом. Как? Как это стало возможным, что война стала культом молодежной культуры? Но пока ответов нет ни у кого. Учителя недоумевают, утверждая «что ничего особо радикального» за учениками замечено не было. Но при этом регулярной целенаправленной разъяснительной работы на тему современного терроризма в школах не ведется (в отличии от широкого курса истории нацизма и периода становления демократии). Полиция пожимает плечами, говоря, что выявить заранее подростков, которые готовятся «уехать на войну» просто нереально: невозможно ни технически, ни ресурсно. Зачастую полицейские узнают о пропаже того или иного человека только постфактум: при заявлении родителей о пропаже ребенка или из теленовостей. Религиозные общины стараются отстранится от проблемы, утверждая «ислам исламу рознь» и то, что движет молодежью, уезжающей на войну, имеет очень мало общего с истиной религией. А причину многие видят в социальных проблемах молодежи. Предпринимаются точечные попытки отразить удары пропагандисткой машины ее же методами — через фильмы об опасностях Исламского Государства, выложенные на YouTube, но попытки пока оставались провальными. Мало того, инициаторы подобных проектов утопают в про-ИГ-комментариях раньше, чем видео становится достаточно популярным для того, чтобы произвести хоть какой-нибудь эффект. А те немногие политики на коммунальном уровне и представители мусульманских общин, готовые говорить о проблеме открыто, также не знают решений и только просят родителей быть внимательнее к изменению настроений собственных детей. Пока же президент Федеральной службы защиты конституции Германии Маасен заявляет, что «Когда в Сирии всплывает очередной боевик с немецким гражданством, о существовании которого мы ничего не знали, становится понятно, насколько велик этот айсберг».