О литературе и книгоиздании
— На днях на сайте Фонда Прохорова появилась новость о премии детской литературы Baby-НОС. Какие цели преследует эта премия, каковы будут критерии отбора?
— Литературная премия НОС – это не просто премия, а в некотором смысле исследовательская лаборатория. Поэтому, помимо ежегодного выбора новой книги, мы организуем такие внеочередные сессии. Сейчас мы решили посмотреть на детскую литературу за последние лет 10 — книги, вышедшие с 2000 по 2012 год. Почему? Потому что если мы говорим, что новая словесность и новая социальность – это главное направление премии, то как раз в детской литературе новая социальность больше всего и проявляется. Детская литература – самая сложная. Во взрослой литературе можно заморочить голову сложными конструкциями, изысками. В детской литературе вы даёте ребёнку некие основы мировоззрения: в ней прописывается вот этот «проект будущего». Очень интересно, как в российской детской литературе нового времени детям преподносят собственно мир. О чем говорит эта литература? Как объясняет?
Советская детская литература была очень эскапистская – там о жизни не говорилось. Ни о жизни, ни о смерти, ни о сексе… То, о чем дети всегда спрашивают. Там было про птичек, бабочек, глубине дружбы. Я утрирую немного, но это так. Интересно: насколько изменилась ситуация за последние 10-15 лет? Насколько наша детская литература стала «более взрослой»?
— На портале Colta.ru недавно вышел текст о том, что «современной российской детской литературы не существует».
— Это как раз тот самый случай, когда никто не собирал информацию. Baby-НОС — спецпроект, с помощью которого мы хотим это сделать. Может быть, эта литература как раз существует и очень хорошая. Может быть, в такой лавине выходящей детской продукции она просто не считывается.
Конечно, большая часть издающейся детской современной литературы – переводная. И дети читают её – и отлично! Лучшее детское советское чтение тоже было переводное. Карлсон уже настолько наш, что многие забывают: он вообще-то не советским автором написан. А идея, что мы должны читать только отечественное – это какое-то изоляционное сознание.
— У Фонда Прохорова есть программа «Новая роль библиотек в образовании»... Вы согласны с тем видением, что библиотеки должны стать новыми общественными пространствами, а детские библиотеки — «семейными центрами», куда родители с детьми могут прийти в любой момент отдохнуть, почитать, провести время?
— Абсолютно. Суть библиотек, как и других публичных институций, была очень сильно перевёрнута в советское время. Библиотеки возникают в 19 веке именно как публичные пространства, до 19 века были только домашние. И публичная библиотека – это идея демократизации: каждый мог прийти и взять почитать книгу. В советское же время тенденция была на «закрытие» информации. Хранить, не давать, не показывать. И я думаю, что эта традиция до сих пор довлеет над людьми, работающими в библиотеках. Модернизации не происходит не потому, что компьютеров нет: компьютеры сейчас везде. А потому что нет понимания библиотекарями задач библиотеки как современной институции. Идея открытости знания, она должна, наоборот, превалировать.
Сейчас библиотеки — это центры нового знания, прежде всего дистанционного знания. И они действительно переживают очередной ренессанс. Становятся центром аккумуляции нового креативного поколения. Чего в нашей стране сейчас практически не происходит.
— Может ли книга решать сегодня вопросы школьников? Почему со мной в классе никто не дружит, почему у меня не складывается личная жизнь, как найти цель в жизни?
— Знаете, у нас есть такая традиция "подмены воспитания образованием», ей уже много лет. Да, книга может помочь, если она в нужный момент попадает тебе в руки. Но это никак не отменяет идеи семьи, близких людей, которые тебе объясняют самые важные вещи. Сейчас мы сделаем список из 100 или 200 книг, ты прочтёшь и все свои проблемы решишь. Это мрачная утопия. Нет, не решишь, потому что эти вопросы решаются по ходу жизни. Как издатель я прекрасно понимаю важность книг, но даже Священное писание на все вопросы ответы не даёт.
— Почему вы выбрали профессию книгоиздателя?
— Это стечение многих обстоятельств. Я вообще-то предполагала быть академическим человеком, занималась английской и американской литературой в университете, написала кандидатскую. Но в своё время меня поразила книга Германа Гессе «Игра в бисер». Главный герой выбирает, кем быть: либо оставаться в Касталье и заниматься изысканной интеллектуальной деятельностью, либо уйти в мир и стать социальным человеком. И для меня всегда было проблемой: почему нельзя совмещать одно и другое – заниматься интеллектуальными играми и при этом быть «в миру»?
Профессия издателя как раз такая: с одной стороны это интеллектуальная деятельность, особенно если вы занимаетесь культурным книгоизданием. А с другой стороны – это работа в обществе. Так что в этом смысле, наверное, я нашла себя. Хотя этого бы не произошло, если бы не распался Советский Союз, в котором не было и не могло быть независимых издательств.
— Перед нами сейчас стоит непростой выбор – выбор профессии. Есть ли книги, которые помогут сориентироваться?
— Нет таких пособий по выбору профессии. Это такое тонкое соединение ваших личных склонностей, обстоятельств, возможностей, понять, что вам нравится. Мы склонны не доверять себе. Нам советуют модные профессии, тренды. Но бывает, что ваш талант – не в этом тренде. Важно устоять, и пойти заниматься тем, что тебе действительно нравится. Может быть, ты и станешь зачинателем нового тренда. Здесь важно – попробовать разное, поработать в разных местах и, наконец, понять себя. Книга «Игра в бисер», я читала её уже в университете — тогда была для меня «звонком» о внутренней неудовлетворённости тем фактом, что мне уготована роль кабинетного учёного.