Доктор Костя: "Задача клоуна - провоцировать жизнь"

Доктор Костя - друг и помощник для многих детей, кто тяжело болел. Почему? Да просто Костя - клоун, и он приходит к детям в больницы, чтобы как-то скрасить их тяжелые больничные будни, когда не хочется ничего, когда достал этот серый потолок над головой вместо голубого неба, которое еще ох как не скоро доведется увидеть этим детям. Но когда они выздоравливают, в этом есть и заслуга больничных клоунов вроде Кости. Их ждут и любят маленькие пациенты, которых нельзя обманывать!

- Как ваше первое юридическое образование помогает вам в работе с детьми?

• Да, по первому образованию я – юрист, Высшая Школа Экономики, юридический факультет. Иногда помогает родителям, которым требуется помощь юристов, я пытаюсь поднять связи, вызваниваю однокашников. Кроме того, я еще не все забыл из того, чему меня учили, база какая-то осталась, так что сообща пытаемся помочь!

- Как вам пришло в голову поступать во ВГИК?

• У меня ВГИК в качестве средне-специального образования был на самом деле. Формально я учился при ВГИКе,  в мастерской Тараторкина, у Нелли Уваровой, Ольги Глушко и Ирины Сиратинской.

После второго курса нас отбирали мастера курса ВГИКА Поглазов и Назаров, и я прошел отбор. Ну и кроме того, мне нравился театр с детства. Только учился я там 5 лет, и только потом мы начали ставить спектакли, все по школе Станиславского. Я работал в театре около 9 лет.

- Где вы находите силы, чтобы вновь и вновь входить в палаты тяжело больных детей?

• Я бы по-другому ответил: тяжело регулярно и системно ходить к больным детям, собирать энергию, чтобы отдавать и с ними общаться. И творческое рождение игры  –  дети ведь все разные… Да, в школе мы учим, как бы дистанцироваться от боли другого человека, не брать на себя ее всю, как бы ни хотелось! Это действительно трудно, с нашей группой даже специально психолог работает по этому поводу, Алена Кизино.

- Что самое сложное в работе больничного клоуна?

• Во-первых, труднее всего не расплескать энергию по дороге: на кино, встречи с друзьями, в семье на скандалы какие-нибудь… А нужно собрать ее и донести до ребенка.

Ну и потом дети есть дети – они очень адаптивны, и даже если они заперты в четырех стенах, они все равно остаются детьми. У всех тяжело больных детей есть детство – и им просто надо помочь отвлечься от проблем, лечения, врачей и прочего сопутствующему болезни… И они с радостью делятся своей энергией с нами, больничными клоунами! Поэтому тут некий круговорот энергии происходит.

- И как вы настраиваетесь на работу?

• Есть специальная клоунская разминка. Когда ловишь темп и ритм партнера, партнеры должны настроится на ритм друг друга.

- А что самое приятное?

• Когда ребенок делится своей энергией с тобой! Просто сначала долго ищешь с ним контакт, потом вроде нащупал, нашел, потом работаешь в этом контакте, а потом ребенок раскрывается и происходит такой маленький взрыв!

- Больничная администрация – друг или недруг?

• Друг, однозначно! И даже не потому, что  если назову их  недругами, то нас перестанут пускать в больницы, нет, конечно! Сначала, безусловно, на нас смотрели с непониманием, но когда они поняли, что мы регулярно приходим, что мы профессионально обученные клоуны (это и РДКБ и ФНКЦ и НИИ Блохина - все больницы, где мы работаем), и сейчас уже пускают везде, вплоть до операционных и реанимации!

Конечно, мы там не должны никому мешать, соблюдать правила, гигиенические нормы  – все это нам необходимо выполнять. Но этот барьер уже преодолен, врачи видят, что детям это нужно: клоуны, разрядка, снятие напряжения, живое общение, игры и прочие «запрещенные» в больницах вещи (на самом деле мы строго придерживаемся больничных правил и ничего ни в коем случае не нарушаем!).

Да, мы иногда работаем и с персоналом больниц. Нет, не над ними шутим, а вовлекаем их в процесс наш. Врачи и медсестры - тоже люди, им тоже нужна разрядка, снятие психологического напряжения. Если они хотят, можем с ними потанцевать, можем попеть, можем порисовать…

- Как вы набираете команду?

• В Интернете размещаем объявления об очередном наборе, потом нам подают заявки выпускники учащиеся того же ВГИКа и других театральных и творческих учебных заведений (никаких ограничений по специализации у нас нет).

В этот раз нам прислали 75 анкет, мы отобрали из них 45, прослушивание прошли 25. Сейчас осталось 12. Мы вчетвером – я и мои помощники Вади, Оля и Варя - внимательно отбираем и обучаем людей.

- А куда остальные деваются?

• Ну, если у человека не получается: ни найти ритм с партнером, ни контакт, ни показывать фокусы, то либо он сам понимает, что надо искать что-то другое, либо мы ему подсказываем. Жестко ни с кем не поступаем, конечно. Но зачем держать в группе студента, который явно не сможет работать в команде клоуном в больнице?

- И что вы предлагаете взамен?

• Обученным клоунам мы делаем костюмы, стажировки (иногда за границей, иногда здесь), плюс дополнительный заработок. Все наши клоуны основной доход получают в театрах, где они работают. Но и наша «подработка» - существенный вклад в их бюджет.

- Многие ли остаются надолго на этой работе?

• После тренингов, стажировок и начала работы – многие! 90 процентов. Учитывая повышение квалификации, учитывая постоянные стажировки, учитывая построение команды… Во Франции больничные клоуны работают в этом качестве по 20-30 лет. Это постоянная вторая работа. Мы только-только начинаем, но, надеюсь, что и в нашей стране будет то же самое.

- Вам никогда не хотелось все бросить и зажить «обычной» жизнью, устроится в офис? Я уверена, по вашему первому образованию вы бы смогли найти себе  высокооплачиваемую работу...

• О, нет! Когда я был юристом, я понял, что офис – это не для меня. Я очень мало эффективности достигал в офисе. Я должен, во-первых, сразу видеть результат своей работы, а во-вторых, мне важен энергообмен. В офисе его нет, такое бывает только при работе с людьми…

- Приходилось ли вам видеть смерть? Чтобы ребенок умирал, а вы были в палате?

• Честно говоря, нет. Рассказывала моя коллега, как с одним мальчиком случилось понижение уровня кислорода в крови. И вот, на мониторе 92% оксигенация мозга (насыщения кислородом), 75%, 60%, 45%, 30%, потом кома… А потом ребенок уходит. Но в данном случае он восстановил оксигенацию мозга.

Ну и потом я считаю, что клоун - не зритель таких сцен. Тут место родителям, врачам, медсестрам, но не клоуну. Много раз приходилось после смерти ребенка поддерживать родителей, конечно, если мы были знакомы. В большинстве случаев мы знакомимся с родителями. Многим, конечно, требуется поддержка – обычное человеческое общение – после того, как твой ребенок умирает… Это очень тяжело, конечно. Но задача клоуна - провоцировать жизнь, смех, а не наблюдать смерть!

- Трудно не плакать?

• Находясь в образе клоуна, в больнице - не трудно. Можно плакать, когда ты один. Не дома, пытаешься переварить эту ситуацию, пришел в церковь к батюшке или к психологу, эмоции выливаются. Когда мы говорим о работе, мы четко разделяем семью и работу. Клоун не всегда должен смеятся, он может молчать, быть грустным – но должен быть в образе. А клоун, который плачет, реально плачет – это актер, у которого истерика.

- Многие ли дети выздоравливают? Вот ребенка выписывают, вы прощаетесь с ним?

• 70-85% выздоравливает. Как в Европе. Мы не знаем точной даты выписки, как правило, но если встречаемся, то нам ребенок обычно тоже, как и врачам, дарит что-нибудь, цветы, шоколадки… Очень приятно!

- Вы общаетесь со своими подопечными после того, как их выписали домой?

• Если сами они пишут мне или кому-то из нашей команды, то конечно, отвечаем. Первые никогда не пишем! Почему? Не надо напоминать человеку о грустном периоде его жизни. Ну и потом, подопечные многие уже взрослые люди. Если они приезжают в Москву, то мы можем пересечься с ними в больнице.

_ Читайте также:
Ребенок в больнице: права родителей
Донорство детских органов: в ожидании чуда
Дарья Макарова: "Нельзя ждать, что кто-то решит твои проблемы за тебя"
Елена Петрова: "Если вы хотите бороться за жизнь, мы вам поможем"_