Дочки-матери, или «Я не люблю свою мать»
В общественном сознании мысль о союзе матери и дочери, основанном на взаимной, нерасторжимой, непреходящей любви, существует как священная истина, исключения из которой недопустимы по высшим нравственным законам. А как происходит в жизни? Рассказывает Елена Верзина, психолог, кандидат медицинских наук.
Мама. Святое, родное, всегда дорогое слово. Такое оно для всех. Но можно ли утверждать, что любовью ребенка мама награждена уже по праву материнства? В общественном сознании мысль о союзе матери и дочери, основанном на взаимной нерасторжимой, непреходящей любви, существует как священная истина, исключения из которой недопустимы по высшим нравственным законам.
А как же эти слова, которые иной подросток бросает в лицо матери в ответ на ее «Я тебя родила, кормила, растила, воспитывала, а ты…
– А я тебя не просила меня рожать!
И разве нет матерей жестоких, стервозных, пьющих и бьющих? Матерей, бросающих своих девочек в роддомах? Матерей, одиноких или разведенных, которые лишают своих девочек общения с их отцами? А несостоявшиеся личные жизни дочерей, воспитанных властными эгоистичными матерями с собственническими инстинктами?
«Или он, или я!» – и неугодные матерям избранники дочерей изгоняются из их жизни, а дочь с любовной покорностью остается навсегда рядом с матерью, уверенная в том, что свято исполняет свой дочерний долг. Хотя … нередко она поверяет своим семейным подругам истории своих любовей, которые ни разу не закончились брачным союзом, потому что «маме Он не понравился». Всех этих матерей тоже нужно любить, и только потому, что они выносили своего ребенка во чреве? Ну да! Дочка должна быть всю жизнь благодарна своей матери, которая родила, кормила, растила, воспитывала…
Заметим, что млекопитающие, к которым относится вид Homo sapiens – львицы, шимпанзе, дельфины, и даже птицы – орлицы, лебеди, пингвины, они тоже кормят, растят и обучают своих львят, дельфинят, пингвинят, пока те не смогут начать самостоятельную жизнь. Правда, в отличие от женщины, представительницы животного мира беременеют, рожают и заботятся о своем потомстве, повинуясь исключительно зову природы.
Женщина рожает ребёнка сознательно и делает это для себя.
Только для себя! Чтобы удовлетворить биологический инстинкт продолжения рода; чтобы реализовать себя в роли матери согласно цивилизационной традиции и заповедям религии; чтобы создать семью с любимым мужчиной и жить в окружении любящих детишек; чтобы было кому поухаживать за нею в старости; просто для собственного здоровья или даже для получения материнского капитала. Мы не рассматриваем здесь непланируемых детишек, которые появляются на свет потому, что «так случилось»; но после рождения ребенка вместе с ним, как правило, рождается и любовь к новорожденному с неодолимой потребностью заботиться о нем – тот самый материнский инстинкт! А что же такое любовь дочери к матери – тоже инстинкт, или запрограммированное сердечное чувство, заложенное в её сердце тогда, когда оно билось под сердцем матери, или это осознанное чувство благодарности маме, которая дала ей жизнь и сопровождала на трудном пути становления, или это исполнение долга, предписанное моралью, притом что неисполнение этого долга неминуемо удостоится всеобщего осуждения?
Увы, есть немало житейских историй, когда дочери испытывают негативные чувства к своим матерям –
глубокие, скрытые чувства, даже вопреки внешне хорошему отношению к ним. Психологи знают, насколько такие чувства распространены. Дочерям, переживающим подобное, очень трудно признаться в этом не только психологу, но и самим себе, разве что вынести свою боль на интернет-форум, благо открытое высказывание и общение с подругами по несчастью смягчает боль и притом остается анонимным. Именно боль, потому что потеря чувства любви к матери разрушительна для психики, эта потеря подтачивает уверенность дочери в своей моральной состоятельности и ставит под угрозу формирование здоровых отношений с её собственными детьми.
А может быть, это всего лишь миф о святой любви к матери, созданный и культивируемый в обществе в интересах его стабильности, воспроизводимости, сохранности семейных ячеек, и вполне возможно от святости перейти к взвешенности, от табуированности темы к заинтересованному анализу? Поставим вопрос ребром.
Является ли любовное отношение к матери врожденным, извечным проявлением дочерних чувств? И вправе ли мы утверждать, что взрослая дочь безнравственна, если вместо прекрасного «Моя мама – самая лучшая мама на свете!» она отваживается сказать: «Она сломала мне мою жизнь, но в детстве она подарила мне свою любовь, и я не могу не быть ей за это благодарна» или самое запредельное:
Я не люблю свою мать.
Мы не рассматриваем здесь детские, хорошо изученные психологами проявления ребячьих обид, подсознательных комплексов (комплексов Электры или Эдипа), осознанных манипуляций родителями, направленных на удовлетворение детских «хотелок», или реакций на ссоры взрослых членов семьи, среди которых ребенок вынужден выбрать одну из сторон. Конечно, нельзя не учитывать трения в отношениях с матерью, возникшие у дочери в детстве, но в пластичном детском возрасте имеется достаточно проверенных психологических методов, которые при внимательном отношении к ребенку позволяют преодолеть напряженность к моменту перехода из подросткового возраста к юности. Юность наступает рано, и вместе с ней девочки начинают ощущать себя взрослыми. Прислушаемся к голосам взрослых дочерей (ведь мы навсегда остаемся их родителями), попытаемся увидеть на примере одной из них истоки душевного неблагополучия.
дочки-матери.jpg
Оксана. 50 лет, поздний ребенок, с высшим образованием, жила вместе с мамой и своим мужем. Два года назад похоронила маму, которая в последние месяцы жизни после инсульта была лежачей. При этом не уставала повторять, что из-за болезни мамы она отказала себе в жизни за пределами исполнения своего дочернего долга. И после смерти мамы жизнь Оксаны окрашены в тусклые тона непреходящего несчастья. Что же скрывается за этой печальной судьбой, почему Оксана явно хочет быть несчастной?
Мать Оксаны не любила своего мужа, отца девочки, и явно демонстрировала свою нелюбовь, неуважение к нему. Девочкой Оксана всегда принимала сторону властной и успешной мамы и, как и мама, пренебрегала отцом. После окончания института случилась у неё любовь к хорошему парню из другого города. Но уехать, оставить маму?
Невозможно, маму нельзя бросать.
Потом был брак в своем городе, уже без особой любви, с другим хорошим парнем, который Оксану искренне любил. Но мама так активно помогала семье дочери в быту, в организации ее отношений с мужем, в воспитании внука, что муж не выдержал, ушел. Оксана осталась с мамой вдвоем, а вскоре снова вышла замуж за человека неумного, неудачника (ей очень хотелось почувствовать свое главенство, поэтому неслучайно рядом с ней оказался слабый мужчина), которого ее мама очень невзлюбила и сдержанно высокомерным отношением указывала зятю на его место.
А затем, в очень почтенном возрасте мама сама вышла замуж, привела в дом своего мужа, так что через некоторое время Оксане и ее мужу пришлось оказывать физическую помощь престарелой паре. Новый муж мамы умер, мама слегла, Оксана ухаживала за ней «как положено»,
но делала это как-то очень жестко, сердито, неласково, нервно,
так, как ведет себя очень строгая мать по отношению к своему ребенку, как если бы вдруг получила возможность командовать той, которой всю жизнь подчинялась.
Теперь она неустанно оплакивает мать, и все кругом должны помнить об этой утрате. Нет той, которая лишила дочь любви отца, которая разрушила ее первый брак, невольно вынудила ухаживать за чужим ей стариком, но которая служила оправданием несостоявшейся судьбы дочери. Как Она смела уйти навсегда! Скорбя об утрате, дочь живет сегодня с ощущением некомпенсированной вины, и ее собственной, и вины матери перед нею. Быть несчастной – сегодня это ее оправдание. Любит ли она свою незабвенную маму?
Да, конечно, но странною любовью, как жертва свою мучительницу.
Вообще, те, кто не знали дискомфорта в отношениях с матерью, даже представить себе не могут, как много на свете молодых женщин, страдающих от осознания своей нелюбви к матери, ищущих выход из этого невыносимого состояния. С другой стороны, немало тех, кому удалось переболеть, преодолеть разрушающее их чувство вины перед матерью – вины за то, что не любят ее, уйти от стереотипа беззаветной любви к родственной заботе и сдержанным знакам внимания и даже позволить открыться себе: «Я не люблю мать». Тем самым они пытаются спасти себя от мучительного, противоестественного разрыва с матерью, которой обязаны своим появлением на свет. Но надо признать, что если это излечение, то лишь временное, а болезнь рецидивирующая. Окончательно отстраниться от уникальной связи мать-дитя вряд ли возможно. Возможно найти лекарство.
Прежде всего, надо спасаться от чувства вины ее признанием за собой – лечить подобное подобным. Заглянуть в себя и честно сказать себе: я могла изменить ситуацию, если бы проявила больше терпения, или больше решимости, или больше самостоятельности. Ведь к осознанию своей исчезающей любви к матери приходят уже взрослые женщины в 25-30 лет, которым надлежит быть умнее и ответственнее. Они сами отвечают за себя, и у них есть в этом возрасте силы, чтобы склонить судьбу к благополучному развитию отношений. Как в случае с Оксаной: рядом с мамой она исполняла свой долг, а разъехавшись с ней, обрела бы в себе любовь.
Есть также мощное лекарство под названием «понять и простить».
Если молодая женщина не может изжить в себе боль оттого, что не любит свою мать, не может преодолеть безразличие или усмирить ненависть к ней, то надо попытаться понять, например, с помощью психоаналитика, почему сложились нездоровые отношения с матерью, признать непреодолимость случившегося краха и отпустить эту боль: маму не судить, а себя простить, сохраняя доступную, нейтральную форму отношений, тем более, что с возрастом мамы стареют, и дочери в любом случае не обойдутся без заботы о них.