Манифест гибкой семьи: как умножить счастье и уменьшить хаос?
Манифест гибкой семьи: как умножить счастье и уменьшить хаос?
Популярный колумнист New York Times и эксперт по семейным отношениям Брюс Фейлер в своей книге, ставшей бестселлером «Секреты счастливых семей: мужской взгляд», издательства Альпина-нон Фикшн, рассказал о том, как внедрение «гибкой методологии разработки» (agile-методологии) в семейную жизнь позволило уменьшить стресс, беспорядок и помогло всем участникам процесса стать эффективной счастливой семьей.
За последние десятилетия институт семьи пережил кардинальные изменения. От сокращения числа браков к росту разводов, от наплыва женщин на рабочие места до необычного всплеска вовлеченности мужчин в воспитание детей — словом, почти все аспекты семейной жизни претерпели изменения.
Несмотря на это, семья осталась приоритетом, и ее значимость в целом даже выросла. По результатам опроса, проведенного в 2010 г. американской исследовательской организацией Pew Research Center, выяснилось, что три четверти взрослых считают семью самой важной составляющей своей жизни; они признались, что «очень удовлетворены» своей семейной жизнью, и восемь из десяти опрошенных говорили о том, что их нынешняя семья так же крепка или даже крепче, чем та, в которой они выросли.
Это хорошие новости. Теперь перейдем к плохим: почти все опрошенные чувствуют себя невероятно уставшими от ритма и забот повседневной жизни, и такое истощение крайне отрицательно сказывается на благополучии семьи. Опросы показали, что и родители, и дети проблемой номер один считают стресс, причем как в доме, так и за его пределами. А если родители пребывают в состоянии напряжения, оно передается и их детям. Исследования показывают, что стресс, испытываемый родителями, ослабляет умственные способности детей, разрушает их иммунную систему и повышает риск ожирения, психических заболеваний, диабета, аллергии и даже кариеса.
И эти изменения могут быть постоянными. Исследователи из Университета Британской Колумбии и Висконсинского университета сравнили ДНК детей сразу после рождения и 15 лет спустя. Они обнаружили, что стресс, испытываемый родителями в первые годы жизни детей, фактически изменил их ДНК. Это имеет долгосрочные последствия, значение которых мы только начинаем понимать. Итак, хотелось бы еще раз подчеркнуть: стресс, который вы испытываете, может сильно повлиять на мозг вашего ребенка.
И детям это тоже известно. В ходе опроса, в котором приняла участие 1000 семей, Эллен Галински, президент института «Семья и работа» и автор книги «Я сам! Или как мотивировать ребенка на успех» (Mind in the Making) задавала детям вопрос: «Если бы вам пообещали исполнить одно желание, связанное с вашими родителями, чего бы вы пожелали?» Почти все родители предполагали, что дети хотят проводить с ними больше времени. Они ошибались. Дети хотели, чтобы родители меньше уставали и не так сильно нервничали. Как же решить эту проблему, по крайней мере в своем доме? Одна из главных сложностей заключается в том, что в семье постоянно происходят перемены. Мое любимое высказывание о воспитании принадлежит моему другу Джастину, у которого четверо детей: «Все в жизни временно, даже хорошее». Как раз тогда, когда дети начинают спать ночью, они перестают спать днем; научившись ходить, они тут же принимаются закатывать истерики; не успевают дети привыкнуть к футболу, как к нему добавляются уроки игры на фортепиано; именно тогда, когда они могут сами укладываться спать, у них появляются домашние задания, и им снова нужна помощь родителей; когда они набивают руку на тестах, то начинают писать SMS, ходить на свидания и часами сидеть в Интернете. Неудивительно, что, по мнению известного семейного терапевта Сальвадора Минухина, наиболее важная характеристика семьи — умение «быстро адаптироваться».
А что, кто нибудь выяснил, как снизить стресс и повысить способность к адаптации? Да, действительно, этому вопросу посвящена целая научная область. В начале 1980 х гг. Джефф Сазерленд, в прошлом служивший летчиком-истребителем во Вьетнаме, работал старшим техническим специалистом в крупной финансовой организации в Новой Англии. Тогда он начал замечать, насколько неадекватной была разработка ПО. Компании следовали «каскадной модели разработки», при которой руководители отдавали программистам замысловатые команды и ожидали, что они будут выполняться. 83% проектов реализовывались с опозданием, превышали бюджет или вообще проваливались.
— Я смотрел на происходящее и думал, что это похуже, чем летать над Северным Вьетнамом, — сказал мне Джефф, когда я был в гостях в его бостонском доме. — Там только половину людей убивали! Джефф был настроен разработать новую систему, при которой идеи должны были не только спускаться сверху, но и «всплывать» снизу. Примерно в 1990 г. он просматривал выпуски Harvard Business Review за 30 лет и наткнулся на одну статью от 1986 г., авторы которой, Хиротака Такеучи и Икуджиро Нонака, отмечали, что темп в бизнесе становится все быстрее и ключевыми характеристиками успешных организаций служат скорость и гибкость. В статье освещались стратегии таких компаний, как Toyota и Canon, а сплоченные команды уподоблялись игрокам регби, которые собираются вокруг мяча.
— Мы прочли эту публикацию и поняли: вот оно! — рассказывал Сазерленд.
В заслугу Джеффу ставят то, что он использовал термин scrum применительно к бизнесу. Позднее это понятие вошло в зонтичный термин agile development — «гибкая методология разработки». Сегодня это стандартная система в сотне стран (слово «гибкий» используется как собирательное понятие), и две трети всего программного обеспечения разрабатывается в соответствии с такой философией. Вероятнее всего, вы не далее как сегодня использовали что нибудь, начиная от мобильного телефона и заканчивая поисковой системой, что было создано на основе гибкой методологии разработки. Спустя некоторое время такие ведущие организации, как GE и Facebook, тоже начали применять ее в своей работе.
Во многих отношениях гибкость представляет собой часть более масштабной социальной тенденции к децентрализации власти. Бизнесгуру Том Питерс говорил, что «гибкие организации преуспевают», потому как не связаны жесткими правилами. У них есть определенная свобода для того, чтобы создавать новые правила. Подобная эволюция происходила в семьях на протяжении десятков лет: власть перестала быть исключительно прерогативой отцов, ею начали обладать и матери, и все чаще — сами дети. Приверженцы гибкой методологии разработки неизбежно начали задаваться вопросом, могут ли семьи извлечь какую то пользу из принципов этой системы.
— Я все чаще вижу людей, которые используют гибкий подход дома, особенно в отношениях с детьми, — заметил Джефф.
В то время их собственные дети уже выросли, но Джефф и его жена Арлин начали использовать эту систему для организации семейных уикэндов. Они отвели меня в кухню и показали висевшую на стене гигантскую блоксхему, которая была поделена на три колонки: НАДО СДЕЛАТЬ, В ПРОЦЕССЕ, СДЕЛАНО. В левой колонке НАДО СДЕЛАТЬ супруги приклеивали стикеры с задачами — «накормить животных», «сходить за продуктами», «созвониться по скайпу с Вероникой». Когда кто либо брался за конкретную задачу, самоклеящийся листочек перемещался из первой колонки во вторую, а когда задача была выполнена — в третью.
Благодаря наглядно представленным данным все члены команды могут следить за прогрессом остальных.
Что вы забыли? Подобной целью руководствовались Элеанор и Дэвид Старр, когда решили сделать так, чтобы всем в их доме жилось хорошо.
Первой проблемой, за которую они взялись, был утренний бедлам. Дэвид, который привык пользоваться информационной настенной доской на работе, предложил сделать такую дома. Семейство собралось вместе и составило утренний чеклист, в котором было перечислено все, что дети должны успевать сделать до школы.
Этот список повесили на стене в кухне. Он выглядел так:
Первые несколько недель никаких перемен не происходило. Дети пребывали в растерянности, все время спрашивали, что они должны делать, и жаловались.
— И каждый раз, когда они начинали топтаться на одном месте, — рассказывает Элеанор, — я просто говорила им: «Загляните в список». Через некоторое время я стала похожа на заезженную пластинку: «Загляните в список. Вы должны заглянуть в список». Постепенно дети начали сами смотреть в него без напоминаний. На это ушло около двух недель. Нам пришлось внести в чеклист некоторые поправки. Самый младший не умел читать, поэтому мы придумали для него символы. Но в конечном итоге все получилось.
Еще как получилось! Оказавшись в кухне у супругов Старр в понедельник в шесть утра, через пять лет после того, как они ввели эту систему, я был поражен увиденным. Элеанор спустилась в кухню, сделала себе кофе и села в кресло. Она так и просидела там следующие полтора часа, а за это время двое ее старших детей спустились вниз, сверились с чеклистом, приготовили себе завтрак, снова бросили взгляд на список, упаковали ланч, заглянули в чеклист, перезагрузили посудомоечную машину, подошли к чеклисту, накормили животных, заглянули в чеклист в последний раз, затем собрали вещи и отправились на автобусную остановку.
Когда я спросил, зачем они так часто заглядывали в список, Элеанор объяснила, что спросонья им так комфортнее.
После того как старшие дети ушли из дома, спустились двое младших и проделали все то же самое, только обязанности по дому у них были иные. Теперь Элеанор могла сосредоточиться на приятной части материнства — расспросить детей о грядущих экзаменах, утешить их, приласкать и подбодрить. Поразительная динамика в семье! Такого я еще никогда не видел.
Я сказал Элеанор, как это меня впечатлило, но разочарованно добавил, что подобная система никогда не приживется в моем доме: нашим девочкам нужен неусыпный контроль, к тому же они никогда не бросят свои занятия и не пойдут сверяться с чеклистом. Элеанор посмотрела на меня с сочувствием:
— И я думала так же. Я просила Дэвида не лезть с его рабочим реквизитом ко мне в кухню. Но я ошибалась. Дэвид просиял и добавил:
— Человек от этого испытывает невероятное удовлетворение. — Он нарисовал в воздухе галочку. — Даже взрослые обожают делать это на работе. А дети просто в восторге! Итак, благодаря утреннему чеклисту преобразилась одна из самых проблемных областей в их жизни. Но еще более существенная трансформация произошла, когда они применили еще один принцип гибкой методологии разработки.
«Что было хорошего в нашей семье на этой неделе?»
Сразу после ужина вечером в воскресенье десятилетний Боуман плюхнулся на стул в кухне и застучал руками по столу, изображая барабанную дробь. Это был сигнал к началу семейного собрания. Постепенно все остальные члены семьи уселись за стол и тоже принялись отбивать ритм. Два старших мальчика подрались за стул. Изабель отобрала у Боумана конфету, которую тот выхватил у нее из рук.
— Вы двое, перестаньте, — сказал Дэвид. Когда все угомонились, он задал первый вопрос:
— Что было хорошего в нашей семье на этой неделе?
Ключевая идея гибкой методологии разработки — это то, что жизнь постоянно меняется, и мы должны самоорганизовываться так, чтобы иметь возможность реагировать на изменения оперативно. Центральный элемент программы — еженедельное обзорное собрание, построенное на принципе «контроль и адаптация».
Традиционно задаются три вопроса:
- Что сделано с момента предыдущего еженедельного собрания?
- Что будет сделано к следующему собранию?
- Есть ли какие то проблемы, мешающие работе или замедляющие ее, в решении которых вам нужна помощь?
Супруги Старр несколько модифицировали эти три вопроса для своего семейного собрания.
- Что было хорошего в нашей семье на этой неделе?
- Что мы могли бы улучшить?
- Над чем мы будем работать на следующей неделе?
Меня поразило то, как охотно дети отвечают на вопросы. Когда их спросили, что было хорошего, Каттер ответил, что все отлично справились с делами по дому; Мейсон ответил, что они с Боуманом придумали хорошее решение, когда сломался триммер для газона; Элеанор заметила, что они с Мейсоном стали меньше ссориться.
Ответы на второй вопрос: «Что мы могли бы улучшить?» — были еще более показательными. Один ребенок сказал, что в списке дел по дому возникла путаница; другой — что справляться с вечерними задачами становится все сложнее. Элеанор отметила, что дети забыли о правиле не смотреть телевизор в будни, а Дэвид заключил, что в целом члены семьи слишком часто перебивали друг друга.
Но действительно невероятные вещи стали происходить, когда они перешли к последнему вопросу: «Над чем мы будем работать на следующей неделе?» Дэвид перечислил все пункты из списка требуемых «улучшений», и члены семьи проголосовали за то, чтобы сфокусироваться на двух из них: ограничить просмотр телевизора и избавиться от перебивания. Затем дети предложили возможные способы контроля за временем, проводимым перед телевизором. Как насчет секретного пароля? Слишком сложно — решили они. Что если просто договориться следовать правилу? Недостаточно жесткая мера. А может, приклеить специальный знак на все телевизоры? «Только если он будет не очень уродливым», — попросила мама. Не проблема; двум детям дали задание придумать знаки.
Далее перешли к вопросу о перебивании, и один ребенок выступил со смелым предложением. Отжимания! Всем эта идея понравилась, но сколько их должно быть? Два? Десять? Пять? Остановились на семи, но возник еще один вопрос: кто должен решать, когда наказание действительно необходимо? И снова появилось решение: один родитель или два ребенка. Чтобы продемонстрировать, как это работает, все четверо упали на пол и начали считать отжимания.
В своей статье «Гибкие практики для семей» Дэвид подчеркнул важнейшие различия между использованием методологии на работе и дома. Сотрудникам платят за то, чтобы они следовали системе, а членам семьи — нет. Сотрудников можно уволить, а детей — нет.
И все же, как утверждает Дэвид, главное преимущество в обеих областях жизни одинаково: гибкая методология дает механизм для коммуникации. «Почему работает система с семейными совещаниями? Потому что они проводятся в установленное время и нацелены на то, чтобы привлечь внимание к конкретным поступкам. Если вы не обсуждаете проблемы в спокойной обстановке, ваши планы по улучшению семейной жизни никуда не приведут».
Вернувшись домой, я рассказал Линде о том, как работает гибкая методология в семье. После того как доклад Дэвида появился онлайн, его попросили провести несколько семинаров в рамках компьютерных конференций, специализированная пресса подхватила новые идеи, и они начали распространяться с невероятной скоростью. По всей стране стали создаваться блоги на эту тему; опубликовали практическое руководство. Линда была настроена скептически, но согласилась попробовать в деле по меньшей мере некоторые из техник.
Первое, с чем мы решили поэкспериментировать, — это утренний чеклист. Утро в нашем доме было кромешным адом с воплями, угрозами, слезами и истериками — и это только со стороны взрослых! Мы сели вместе с девочками и рассказали им о нашем плане, а заодно донесли до них новость, что они теперь уже достаточно большие для того, чтобы заправлять кровати по утрам. Мы составили список, соорудили постер, чтобы все это выглядело более привлекательно. Когда я упомянул, что хочу, чтобы все были повеселее по утрам, девочки добавили к списку фразу, которую слышали от своих двоюродных братьев: «Восторг, веселье, класс!» Мы повесили чеклист рядом с кухней.
Составляя этот список, я преследовал цель уменьшить нашу утреннюю сумятицу хотя бы на 20%. Но только за первую неделю хаос сократился наполовину. Я был ошарашен. В особенности я заметил, что девочки были строги по отношению к самим себе и не ставили галочки в тех случаях, если этого не заслужили. Вместо галочек частенько появлялись хмурые смайлики. Линда тоже была под впечатлением, и я видел, что она стала снисходительнее относиться к тем эксцентричным идеям, которые я тащил домой. Разумеется, система не была совершенной. Ни я, ни Линда днями напролет не копались в социологических исследованиях, но я не уставал напоминать себе, что Старры начали на пять лет раньше, и их дети были намного старше.
Через месяц наши девочки освоились, и их рвение несколько ослабело. Мы то и дело возвращались назад, и нам приходилось прибегать к привычным фразам вроде «Поторопись, надень ботинки», «Найди свои варежки, мы опаздываем». Несколько раз я даже забывал распечатать список. Через три месяца мы устроили пересмотр чеклиста. Мы позволили девочкам изменить формулировку некоторых пунктов, другие убрали совсем (как, например, «одеться»), третьи переставили местами и провели эксперимент с бонусными баллами. Наконец мы решили, что уже достаточно уверенно владеем гибкой методологией разработки, чтобы перейти к главному эксперименту.
Но наше первое семейное собрание оказалось далеко не таким эффективным, как утренний чеклист. Начали мы отлично — позаимствовали у семьи Старр идею с отбиванием барабанной дроби. Затем разыграли одну из моих любимых сценок, когда один человек говорит «ма», то быстрее, то медленнее, а затем замирает и произносит: «Добро пожаловать на наше семейное собрание».
И наконец, мы поставили три вопроса:
-
Что хорошего произошло в твоей жизни на этой неделе?
-
Что пошло не так?
-
Над чем ты будешь работать на следующей неделе?
Вот тут то и начались проблемы. Тайби пожаловалась, что начали не с нее. Иден заметила, как сильно ей нравится детский праздник, который, похоже, никому кроме нее не нужен. Я посмотрел на Линду и увидел, что она листает каталог. Плохо, очень плохо. По прошествии нескольких недель и нескольких в равной степени невразумительных бесед я позвонил Дэвиду.
— Ты фокусируешь внимание совсем не на том, — сказал он. — Цель собрания — не говорить о каждом из вас как об индивидуальности, а сосредоточиться на том, насколько хорошо вы функционируете вместе как семья. Он был прав. Мы никогда не обсуждали самое главное: как быть семьей. Мы переформулировали вопросы:
- Что хорошего произошло в нашей семье на этой неделе?
- Что пошло не так?
- Над чем мы будем работать на следующей неделе?
И вдруг наши дочери стали говорить совершенно удивительные вещи. Ценной информации в сказанном ими было немного — нас потряс сам факт, что они это говорят. Что хорошего произошло в нашей семье? «Мы больше не боимся кататься на велосипеде». — «Мы намного лучше заправляем постели, без напоминаний». — «Мы мыли тарелки». Что пошло не так? «Мы вовремя не сдали задания по математике». «Мы не встречали гостей у двери, как просила мама».
Как и большинство родителей, мы считали своих дочерей чем то вроде Бермудского треугольника — черной дыры, в которую проваливаются наши слова, но обратно ничего не всплывает, по крайней мере ничего обнадеживающего. Семейное собрание стало для нас тем самым окном в их сокровенные мысли. На этом достижения не закончились. Вскоре девочки начали адресовать свои комментарии не только друг другу, но и нам. Что пошло не так? «Папа слишком много кричал с утра». — «Мама, ты забыла купить молока, поэтому мы не ели гренки, как ты обещала». Что хорошего было на этой неделе? Иден: «Я помогла Тайби сделать домашнюю работу». Тайби: «Мы заботились об Иден, когда она болела». Кто мог подумать, что они настолько сознательны!
Самые приятные моменты наступали, когда мы переходили к вопросу, над чем мы будем работать на следующей неделе. К моему великому удивлению, девочкам особенно нравилась эта часть. Они предлагали пункт за пунктом. Списки получались такими длинными, что нам пришлось искать способ отсеять лишнее. Мы разработали систему голосования, которую я назвал «олимпийской», по аналогии с той, что использовали при выборе города — места проведения Олимпийских игр. Все голосовали за импонирующие им пункты, а затем мы исключали те, которые набрали наименьшее число голосов, и так раунд за раундом, пока не оставалось два пункта победителя. Затем девочки сами предлагали, какие будут поощрения и наказания. Поздороваешься с пятью людьми на этой неделе — получишь дополнительные десять минут на чтение перед сном. Ударишь кого нибудь — и лишишься десерта на месяц. Мы с Линдой считали, что в последнем случае недели будет достаточно, но наши дочери оказались в этом плане маленькими тиранами: нам неизменно приходилось смягчать придуманные ими наказания.
Разумеется, был некий разрыв между невероятной зрелостью, которую демонстрировали девочки во время этих 20 минутных собраний, и их реальным поведением в последующие дни. Но это не сильно нас беспокоило. Мы с Линдой испытывали такое чувство, словно прокладывали подземный электрический кабель, благодаря которому через много лет в их мире будет свет. Два года спустя воскресными вечерами мы все еще проводили семейные собрания. Линда начала причислять их к самым ценным моментам, которые она переживала как мать.
Так что же мы почерпнули из гибкой методологии разработки? Слово agile, означающее «гибкий», вошло в бизнес-лексику 13 февраля 2001 г. Джефф Сазерленд и 16 других разработчиков встретились в Юте, чтобы найти общий язык по ряду новых техник, набиравших в то время популярность. Обсуждение длилось два дня без перерывов. В конечном итоге один из совещавшихся встал и сказал: «Есть ли что то, относительно чего мы можем прийти к согласию?» Менее чем через час у них был бюллетень из 12 пунктов. Они назвали его «Манифест гибкой методологии разработки программного обеспечения». С тех пор он был переведен на 58 языков.
Я видел, как работают приемы, основанные на гибкой методологии разработки, на примере многочисленных семейств, и считаю, что пришло время разработать «Гибкий семейный манифест». Предлагаю включить в него пять положений.
1. Имейте в виду, что решения существуют.
Я впервые услышал о гибкой методологии от одной своей знакомой в Кремниевой долине, когда обратился к ней однажды в канун Нового года с вопросом, известно ли ей хоть что нибудь, что может помочь моей семье. Идеи гибкой методологии разработки заставили меня поверить в то, что есть сотни подобных инноваций, которые можно найти в совершенно неожиданных местах и которые могут помочь стать счастливее многим семьям. Для того чтобы улучшить в них обстановку, нужно говорить не только с семейными терапевтами. Мы можем пообщаться с любым человеком, специализирующимся на слаженной работе групп. Это стало главным посылом данного проекта. Решения существуют — нам лишь нужно их отыскать.
2. Наделяйте детей правами.
Как родители мы инстинктивно отдаем детям приказы. Мы думаем, что лучше знаем; это проще; да и у кого есть время на споры? Кроме того, обычно же мы оказываемся правы! Семья — одна из наиболее «каскадных» систем. Но, как вскоре обнаруживают все родители, повторять детям одно и то же раз за разом — не всегда лучшая тактика. Самый главный урок, который мы можем вынести из гибких практик, — постараться как можно чаще менять направление этого каскада. Пусть ваши дети сыграют роль в своем собственном воспитании.
Пользу такого подхода подтверждают и недавние исследования человеческого мозга. Ученые из Калифорнийского университета и других научных учреждений обнаружили, что у детей, которые планируют свое время, ставят еженедельные цели и оценивают свою работу, укрепляются префронтальная кора и другие отделы мозга, а в результате улучшается когнитивный контроль. Эти так называемые организационные навыки помогают детям научиться самодисциплине, дают им умение избегать отвлекающих факторов и взвешивать все за и против, принимая какое либо решение.
Самостоятельно выбрав себе меру наказания, дети внутренне более нацелены на то, чтобы его избежать, а выбирая себе поощрение, сильнее заинтересованы в том, чтобы его получить. Позвольте детям принять участие в своем воспитании.
Вот еще один из уроков, усвоенных мной из гибкой методологии: когда я встречаю знакомых, которые пользуются чеклистами — списками дел по дому, расписаниями, тратами на карманные расходы, я задаю им вопрос, кто ставит галочки — взрослые или дети. Ответ неизменный — взрослые. Но наука утверждает, что есть способ получше. Чтобы достичь максимальной пользы, позвольте детям самим отмечать решенные задачи. Так они станут сознательнее. Даже если такой подход не всегда эффективен, он прививает детям навык решения проблем, а этот навык они пронесут через всю свою жизнь.
Как сформулировала Элеанор Старр, «моя единственная цель — вырастить детей дееспособными взрослыми людьми. Я не хочу, чтобы, поступив в колледж, они звонили мне каждый день. Мне хочется, чтобы к тому времени каждый из них уже мог самостоятельно принимать решения».
3. Помните, что родители не являются непогрешимым идеалом.
Родители инстинктивно стремятся выглядеть всезнающими в глазах своих детей. Мы принуждаем себя быть людьми, у которых на все есть ответ, компетентными во всех вопросах, мистером или миссис «РешиЭто». Но существует масса доказательств того, что такая модель лидерства уже не является оптимальной. В 2012 г. ученые из Массачусетского технологического института опубликовали в Harvard Business Review революционный труд о секретах успешных команд. Они наблюдали за небольшими группами людей, работающих в разных сферах деятельности на разных континентах, и пришли к выводу, что в самых эффективных командах нет доминирующего харизматичного лидера. Члены успешной команды обсуждают все вопросы как с ним, так и друг с другом; они регулярно проводят собрания, на которых все высказываются в равной мере.
Звучит знакомо? «Крайне важно, — сказал мне Дэвид Старр, — чтобы детям на семейных собраниях позволялось говорить все что угодно, даже о взрослых. Если я, вернувшись из командировки, с трудом вхожу в привычное русло или если мама на этой неделе была к ним не слишком добра, у них есть право выразить свое недовольство. Однажды я сорвался на Боумане, и это всплыло на собрании: другие дети дали мне понять, что мое поведение было неприемлемым. Это дало максимально возможный эффект».
4 Создайте безопасную зону.
Каждый родитель быстро понимает, что все дети, как и взрослые, по разному реагируют на конфликтную ситуацию. Одни, когда их критикуют, нападают в ответ, другие замыкаются в себе, а третьи начинают плакать. Ключевой ценностью семейных собраний стало то, что у нас появилось особое пространство для преодоления этих разногласий — своего рода безопасная зона, где все были на равных, и никто не мог уйти, пока мы не достигали какого-то решения. Линде определенно пришелся по душе этот аспект семейных собраний. «Когда дети опаздывают в школу или устраивают сцены в супермаркете, — говорит она, — я не беспокоюсь о том, что нужно немедленно обсудить это с ними. Для таких целей у нас есть воскресный вечер».
5 Будьте гибкими.
Последний пункт «Манифеста гибкой методологии разработки ПО» отлично вписывается и в «Гибкий семейный манифест». «Через регулярные промежутки времени, — гласит первый манифест, — команда систематически анализирует возможные способы улучшения эффективности и соответствующим образом корректирует стиль своей работы».
Родители часто создают несколько всеобъемлющих правил и придерживаются их до упора. Такая философия предполагает, что мы якобы способны предвидеть любую проблему, которая возникнет в будущем. Но это невозможно. Современные технологии демонстрируют нам, как быстро все меняется. Судите по Интернету: если сегодня вы делаете то же самое, что и полгода назад, то, по всей вероятности, вы на неверном пути. Исходя из этого родители могут многому научиться.
Гибкая семейная философия принимает и использует изменчивую природу семейной жизни. Речь, разумеется, не об отсутствии дисциплины и определенных рамок. И не о вседозволенности. Но эта философия предполагает, что даже самая лучшая система в процессе работы должна перестраиваться. Знаете, какой наиболее веский аргумент в пользу семейных собраний с моей точки зрения? Нашим девочкам было по пять лет, когда мы с Линдой начали; супруги Старр делали это, когда их детям было 10, 11, 13 и 15 лет соответственно. Мы имели дело с настолько незначительными вопросами, как украденная конфета; в семье Старр обсуждали такие серьезные темы, как заболевания, передающиеся половым путем. У нас две девочки; у них четверо детей, и трое из них — мальчишки. Наши дочки многословны, артистичны и в высшей степени эмоциональны; их дети больше склонны к точным наукам, упрямы и замкнуты. Но одна и та же модель оказалась эффективной для обеих семей.