Мы собрали самые любопытные наблюдения Корнея Чуковского за развитием детской речи из книги «От двух до пяти». Корнея Чуковского большинство из нас знает как фантазера, сказочника и выдумщика детских стихов. Кроме того, он был знаменитым литературным критиком и написал более десятка статей о Чехове, Блоке, Бальмонте... Сборники его очерков выдержали несколько изданий, а его имя знал каждый советский школьник. Вдохновение для работы Корней Иванович (настоящее имя — Корнейчуков Николай Васильевич) часто искал в семье. Он был заботливым мужем, папой, а затем — дедушкой. Дети сопровождали его всегда. А он внимательно наблюдал за ними, документировал каждое слово, каждую фразу. В какой-то момент его страсть к собирательству «детского фольклора» (без малого, это были 40-х продуктивных лет) вылилась в книгу об удивительных особенностях речи дошкольников. Автор собрал сотни смешных, необычных примеров детского словотворчества. В работе он использовал разговоры, игры, песни из жизни своих детей, а также из жизни многочисленных читателей, которые по просьбе Чуковского делились в письмах диалогами с малышами. Книга под названием «От двух до пяти» вышла в 1958 году тиражом 400 тысяч экземпляров и мгновенно разлетелась без остатка. Мы собрали самые интересные мысли автора о детях и детской речи.«Каждый малолетний ребенок есть величайший умственный труженик нашей планеты, который, к счастью, даже не подозревает об этом» Еще Лев Толстой говорил, что ребенок «сознает законы образования слов лучше нас, потому что никто так часто не выдумывает новых слов, как дети». Чуковский всю жизнь восхищался словотворчеством малышей, и способностью в такое короткое время овладеть нашим невероятно сложным языком, «со всеми оттенками его причудливых форм, всеми тонкостями его суффиксов, приставок и флексий». Корней Иванович пишет: «У двухлетних и трехлетних детей такое сильное чутье языка, что создаваемые ими слова отнюдь не кажутся калеками или уродами речи, а, напротив, очень метки, изящны, естественны: «сердитки» (о морщинах на лице – прим. редактора), и «красавлюсь» (вместо красуюсь) и «всехный» (вместо всеобщего)». Он отмечает, что «у взрослого лопнул бы череп, если бы ему пришлось в такое малое время усвоить то множество грамматических форм, которые так легко и свободно усваивает двухлетний лингвист».«В свое восприятие речи ребенок уже с двухлетнего возраста вносит критическую оценку, анализ, контроль» На детскую голову каждый день сыпется огромное количество грамматических форм, «а ребенок как ни в чем не бывало ориентируется во всем этом хаосе, постоянно распределяется по рубрикам беспорядочные элементы услышанных слов и при этом даже не замечая своей колоссальной работы». Ребенок постоянно усваивает бесконечное число суффиксов, корней, приставок и тут же интуитивно применяет новые знания на практике. Так появляются смешные «почтаник» (почтальон), «обувало» (овувь), «учило» (учебник), «сольница» (солонка). Малыши готовы бесконечно жонглировать разными формами слов, так как пока не знают исключений и правил.Ребенок способен осмысливать и понимать незнакомые слова по-своему, придумывая более понятный вариант Чуковский называет такую способность детей «народной этимологией». Когда ребенок переделывает непонятное слово по образцу знакомого, близкого по звучанию слова. Например, «вазелин» в «мазелин». Или «помаду» в «помазу» ( и первым и вторым можно что-то намазывать). Один знакомый мальчик автора во время болезни постоянно говорил: «Положите мне на голову холодный мокресс». Так ребёнок осмыслил незнакомое слово компресс, которое взрослое то и дело произносили между собой. Дети изо всех сил стараются понять взрослых, поэтому переделывают целые предложения. С помощью ложного осмысления слов ребенок делает запутанную фразу доступной для своего восприятия. Вот один из самых смешных примеров такой «народной этимологии»:Стремясь к наглядным словам и понятными образам, из таких детских интерпретаций получается бессмыслица. Но автор подчеркивает, что малыши ищут в каждом слове логику. И если не находят ее, то просто выдумывает что-то свое. А это дает еще один повод восхищаться шустрым детским мышлением.Дети отличаются «свежей реакцией на взрослую речь» Восприятие слов и выражений у детей значительно острее, чем у взрослых. Чуковский пишет: «мы так давно орудуем словами, что наше словотворчество притупилось. Мы пользуемся речью, не замечая ее». Зато ребенок воспринимает каждое слово живым, настоящим. Маленький мальчик, который услышал выражение «они живут на ножах» сразу представляет, что существуют большие ножи, на лезвиях которых живут лежат и сидят странные люди. Трехлетняя Таня тычет пальчиком ноги в крупу, потому что, когда у нее порвался чулок, кто-то из родителей сказал: «Пальчик-то каши просит!». Эта же девочка как-то услышала от взрослых, что в гости пришла старуха, которая «съела собаку» на каком-то деле — и тут же спрятала от этой бабушки своего пса. Корней Иванович рассказывал, как громко смеются дети, услышав фамилию «Грибоедов». Ведь они представляют человека, который питается только грибами. Малыши, воспринимают все, что слышат, буквально. Вот еще несколько примеров, которые приводит Чуковский из детской речи:Дети помимо образности, выдвигают на первое место в речи динамику Корней Иванович пишет: «Вы только всмотритесь, с каким напряженным вниманием глядит годовалый младенец на автомобили, мотоциклы, трамваи, следя за их непрерывным движением». Чуковский подметил, что дети стараются сделать «взрослую» речь более динамичной. Нет такого существительного, который ребенок не смог бы превратить в глагол. Часы у малышей «часикуют», новогодние елки «обсвечканны», лопатка давно превратилась в «копатку» (ведь ей же копают). После еды дети часто говорят: намакаронился, наконфетился.Слово ребенок отождествляет с вещью Любое слово ребенок старается облечь в конкретный образ. «Всякие шишиги, кикиморы, буки, которыми взрослые пугают ребенка, именно поэтому и страшны для него, что в его уме имена этих свирепых чудовищ сливаются с самими чудовищами. Это бывает даже в тех случаях, когда ребенок сам выдумывает какое-нибудь страшное слово», — пишет Чуковский. В качестве иллюстрации своей гипотезы автор тут же приводит диалог с четырехлетним Валей, у которого писатель спросил значение вымышленного слова «Бардадым». Мальчик без раздумья сказал, что это страшный, большой, вот такой! (показал рукой в потолок). Второго сказочного героя, Миклушечку, кроха назвал маленьким и хорошеньким. Тем самым Чуковский подчеркивает поразительное детское чутьё к фонетике и морфологии родного языка. Трепетное отношение Корнея Ивановича к слову ребёнка звучит в каждом предложении его книги. Он подмечал изысканную пластику и тонкий смысл детских мыслей, и яростно защищал маленького человека и его особенный склад перед теоретиками, которые твердили, «будто ребёнок без раздумья копирует взрослую речь, не внося в нее никакого анализа». Статья опубликована на канале Letidor.ru в Яндекс.Дзен.
