«Онлайн-занятия на самоизоляции дали особенным детям ощущение стабильности»: интервью с нейропсихологом

Принято считать, что педагог, который работает с особенными детьми, может добиться прогресса в их развитии только с помощью регулярных очных встреч. Контакт «глаза в глаза», возможность видеть ребенка перед собой, замечать перемены в его настроении (и оперативно реагировать на них!), возможность тактильного контакта, который помогает наладить связь с учеником, — всех этих инструментов педагоги лишились с переходом на самоизоляцию.

Ситуация, в которой мы все внезапно оказались в начале апреля, заставила многих специалистов, в том числе тех, которые обучают детей с особыми потребностями, перевести свои занятия в дистанционную форму. Казалось, что эта затея изначально была провальной. Было непонятно, как педагогу выстроить урок без привычных инструментов. К тому же дети с особенностями развития в силу своих индивидуальных качеств сложнее переживают любые изменения, тем более неожиданные.

Если для обычного ребенка самоизоляция стала стрессом, то ребенок с особенностями испытал его в десятикратном размере.

Соня Куртик, нейропсихолог Центра лечебной педагогики (ЦЛП) «Особое детство», занимается с дошкольниками 5-6 лет и учениками младших классов, помогает развивать внимание, память, двигательные функции, способность переключаться, навыки самоорганизации и планирования — все то, без чего невозможна любая деятельность, в частности учебная.

ЦЛП — некоммерческая организация, которая уже более 30 лет занимается с детьми с особенностями развития (расстройствами аутистического спектра, синдромом Дауна, ДЦП, другими тяжелыми и множественными нарушениями развития) и оказывает психологическую и правовую поддержку семье.

В начале июня мы поговорили с Соней о том, как прошел переход на онлайн-формат занятий в ЦЛП, насколько он оказался удачным для детей с особенностями развития и как педагогу на протяжении двух месяцев удавалось увлекать своих подопечных разными полезными делами.

Расскажите, с какими диагнозами вы работаете как нейропсихолог.

Я работаю с детьми, у которых есть задержка развития, СДВГ (синдром дефицита внимания и гиперактивности), РАС (расстройство аутистического спектра). Бывают дети с генетическими синдромами: тот же синдром Дауна, но и не только он.

Со всеми ли детьми у вас получилось перейти на дистанционный формат работы?

Только двое клиентов отказались от удаленной работы, с остальными я продолжила встречи в онлайн-формате.

С чем был связан отказ?

Отказались от встреч или те, кто изначально считал невозможным такой формат для своего ребенка, или те, с кем мы попробовали работать в новом формате, но дело не пошло.

Так, у меня есть клиент с выраженными трудностями в развитии — эпилепсией в сочетании с аутистическими чертами. У нас была попытка организовать с ним занятие, но большую часть встречи он провел вдали от экрана, играя в свои игрушки. Мама активно подзывала его, старалась привлечь к заданиям: в чем-то он даже поучаствовал. Но в целом это было малоэффективно, так что родители ребенка приняли решение сделать перерыв в нашей работе и вернуться уже к очным занятиям, когда период самоизоляции закончится.

Им непросто общаться с человеком, который находится в экране, а не рядом с ними.

Тем не менее, сложно — не значит «неосуществимо». И с некоторыми детьми с РАС я продолжила встречи в новом формате.

Это стало возможным благодаря тому, что мы уже были знакомы ранее.

Думаю, что начать работу с новым ребенком, у которого аутизм, было бы сложно без личных встреч. Но если бы мы оказались в ситуации «вечного» онлайна, думаю, мы в Центре лечебной педагогики «Особое детство» справились бы и с этой задачей.

Дошкольникам с другими особенностями в развитии было проще перейти на дистанционный формат, и наши занятия проходят вполне полноценно.

Что значит «полноценно»? То есть они ничем не отличаются от живых встреч?

На онлайн-встречах мы продолжили заниматься коррекцией и работать над теми же задачами, что и до самоизоляции — развивать память, концентрацию, заниматься двигательной активностью и так далее, но стали делать это с учетом новых условий.

На очном занятии мы успевали завершить 4-5 заданий на разные познавательные функции. С некоторыми детьми примерно такой же формат получилось оставить и в онлайне.

Но есть и дети, для которых в онлайне пришлось уйти от этого формата, теперь мы весь час (или полчаса — в зависимости от того, сколько длится занятие) делаем какое-то одно большое дело.

При переходе в онлайн мы с командой экспертов ЦЛП продумали, как сделать занятия максимально эффективными, и для каждого ребенка написали конкретный план.

Очень важно, чтобы на занятии нейропсихолога дети научились делать не только то, что они хотят прямо сейчас, а то, о чем мы договорились. Это важная часть подготовки детей к школе: когда им надо будет делать не то, что хотят они сами, а то, что от них требует учитель.

Поэтому я стараюсь выбирать для занятий какую-то яркую поделку, которая будет интересна и самому ребенку, договариваюсь с ним самим.

Например, мы мастерим макет вулкана из соленого теста, с которым мы потом имитируем извержение, большого динозавра, делаем пожарную машину и приклеиваем к ней разные детали и так далее.

И хотя ребятам далеко не всегда удается четко следовать моему плану, в большинстве своем у нас получается добиться прогресса и получить результат — классную поделку, которую сделал сам ребенок.

Онлайн-занятия — это всегда история про прогресс?

Нет. Для некоторых моих подопечных занятия в онлайне — это скорее история про поддержание контакта.

Два месяца я регулярно выходила на видеосвязь с ними, и теперь, когда окончится карантин, им будет легче вернуться к встречам уже в офлайне. Нам не надо будет заново налаживать связь, узнавать друг друга, потому что у нас не было периода долгого расставания.

С резким изменением всего вокруг, когда из их жизни внезапно пропали прогулки и другие обычные дела, наши занятия оставались частью их привычной рутины.

Как вам удается держать внимание детей на занятии — просите ли вы родителей присутствовать на встрече?

Все очень индивидуально.

Часто наши уроки проходят без родителей. Как правило, они где-то рядом, на подхвате — недалеко от компьютера, если занятия проходят онлайн, или в соседней комнате. Могут помочь, если возникла техническая трудность.

Но бывают дети, которым без помощи взрослого не обойтись.

Так, с одним мальчиком мы работаем по поводу его тела — ему трудно чувствовать его. Я показываю ему какую-то позу (например, надо сложить руки определенным образом), и он должен повторить это. Поскольку у него трудности с ощущением собственного тела, он часто не может сделать задание правильно. Если бы я была рядом, то подошла бы к нему и исправила эти ошибки.

Родители нужны на занятии, когда у дошкольника проблемы с усидчивостью.

Кто-то из родственников находится рядом с ребенком и помогает ему сосредоточиться, проговаривает этапы нашей работы — что мы делаем сейчас, а что нам только предстоит сделать. Параллельно я делаю то же самое, но поскольку я только в компьютере, это работает не так хорошо.

Ребенку очень помогает сосредоточиться, когда взрослый сидит рядом с ним и направляет его. Постепенно участие и помощь родителей на таких занятиях получается сокращать, а дети учатся сидеть сами без дополнительной помощи.

Также необходимость родителей на занятии определяется таким фактором, как возраст дошкольника. В 5 лет ребенку заниматься самостоятельно существенно труднее, чем в 6 или 7 лет.

Раньше пяти лет занятия онлайн с нейропсихологом начинать трудно, и они могут быть малоэффективны. В Центре лечебной педагогики мы учитываем этот фактор и выстраиваем индивидуальный маршрут для каждого ребенка.

Я все время показываю детям разные картинки; если он рисует, рисую и я сама с ним на экране или на столе, а потом показываю, что у меня получилось; использую конструкторы и игрушки, которые размещаю у себя на столе перед экраном для образца. Это очень помогает особому ребенку удерживать внимание на занятии и создает дополнительное ощущение совместности всего, что мы делаем.

Должны ли родители каким-то специальным образом оборудовать место для занятий, что-то подготавливать для них?

Если у семьи есть принтер, я прошу распечатать несколько присланных мной заданий. Удобно, когда у ребенка на руках есть конкретные упражнения — это помогает ему лучше понимать объем работы («у меня три листочка, я должен их сделать»), а мне — разнообразить и структурировать занятие.

Желательно, чтобы на уроке не было вещей, на которые ребенок будет постоянно отвлекаться.

Но это совсем не значит, что надо убрать все игрушки. Какие-то вещи мы можем использовать на уроке.

У меня есть девочка, которая приходит на встречу с охапкой игрушек, и мы о них разговариваем в самом начале встречи. Это неотъемлемая часть нашего занятия: так я гораздо быстрее устанавливаю с ребенком контакт.

Вообще игра — важная поддерживающая часть занятия, которая помогает детям с особенностями легче и быстрее справляться с учебными задачами, заниматься которыми им не всегда интересно.

С некоторыми ребятами мы оставляем время на игру в конце встречи.

Какие открытия вы сделали в работе с детьми за время самоизоляции? Было ли что-то, что удивило вас?

Я работаю с мальчиком, у которого есть задержка развития, трудности с вниманием и усидчивостью. До карантина мы занимались раз в неделю в моем кабинете в Центре лечебной педагогики — у меня в шкафах стоит довольно много разных предметов, игрушек, которые очень отвлекали ребенка: ему трудно было усидеть за столом и удержать внимание на том, что я предлагала. Он все время вставал, подходил к шкафам, хотел заниматься какими-то своими делами.

Мне часто приходилось подстраиваться под его игры — и это было тоже важным этапом, так как помогало наладить с ним контакт. Но в коррекции мы продвинулись не очень далеко. А потом мы оказались в ситуации самоизоляции.

У мальчика была достаточно большая потребность в общении — а тут он остался без детского сада, без прогулок. И наши занятия стали для него источником чего-то нового, интересного.

Плюс рядом всегда была его мама — первое время она не давала ему отвлекаться. Это было не всегда просто в эмоциональном плане, так как поначалу все общение шло через маму. Но с точки зрения развития познавательных навыков наши встречи были невероятно полезными.

Ребенок делал все, что я придумала, и за два месяца он очень продвинулся!

Постепенно мама перестала сидеть рядом, смогла уйти заниматься своими делами, а мальчик привык к тому, по каким правилам устроены наши встречи, и теперь почти не отвлекается. Иногда может убежать от компьютера, но потом всегда возвращается.

Наши занятия за время периода самоизоляции стали более эффективными и насыщенными, чем были до этого.

А как родителю понять, сможет ли его ребенок заниматься в онлайне, если раньше у него не было такого опыта?

Только попробовать. Мне кажется, всегда можно договориться на пробное занятие. Лучше, чтобы оно было коротким, где-то полчаса или даже меньше.

Надо понимать, что первые пара встреч обычно уходит на то, чтобы понять, что у дошкольника получается лучше, какая деятельность ему интересна.

Очень важно, чтобы перед началом занятий у педагога и родителя состоялся разговор о задачах, которые стоят перед вами, о роли мамы и папы в таких занятиях.

Сейчас я понимаю, что с некоторыми детьми онлайн-занятия — это отличная возможность добиться хороших результатов. Но далеко не со всеми. С какими-то из учеников я скорее хочу оказаться рядом, и я знаю — как только это получится, наши занятия станут значительно эффективнее!

Совершенно точно удаленный формат работы может стать спасением для семей, которые не могут слишком часто приезжать на занятия в кабинете в Центре лечебной педагогики «Особое детство». Скажем, у них получается привезти ребенка ко мне только раз в месяц — я чувствую, что это очень мало, чтобы добиться прогресса.

Самоизоляция показала, что у нас есть гораздо больше возможностей для работы, чем мы полагали раньше. ЦЛП «Особое детство» продолжает помогать детям с особенностями развития и их семьям, несмотря на введенные ограничительные меры. И это здорово!

Центр лечебной педагогики «Особое детство» — московская благотворительная организация, где получают помощь семьи, воспитывающие особых детей. Центр создан в 1989 году по инициативе родителей и специалистов для помощи детям с расстройствами аутистического спектра, синдромом Дауна, ДЦП, с тяжелыми и множественными нарушениями развития. С детьми и их семьями в ЦЛП работают педагоги, нейропсихологи, логопеды, дефектологи, психологи, врачи, музыкальные и арт-терапевты и другие специалисты. За 30 лет работы Центра здесь помогли более 26 000 детей с нарушениями развития и их семьям, 35 000 специалистов прошли обучение современным методам помощи детям с различными нарушениями.

Помочь детям в ЦЛП: https://ccp.org.ru/campaign/sdelat-pozhertvovanie

Фото: архив ЦЛП, Depositphotos

Читайте нас также в Яндекс.Дзен! Подписывайтесь на наш канал!