Родион Газманов: «Сыном Олега Газманова быть очень сложно»

«Летидор» обожает семьи, которые на корню рушат стереотипы. Газмановы на собственном примере доказали, что на детях природа не отдыхает и что люди с одной фамилией могут вполне комфортно существовать в одном деле.

В канун дня рождения Олега Михайловича мы поговорили с Родионом Газмановым о том, каково это — быть ребенком известного человека, о критике со стороны отца и о том, как, несмотря ни на что, идти к своей мечте.

Родион, на днях у вашего папы день рождения. У вас есть традиция такие дни проводить вместе?

К сожалению, наши графики очень часто не совпадают. Но мы стараемся накануне дня рождения понять, кто где находится. Если в радиусе 100 км друг от друга, тогда договариваемся отметить праздник вместе. Вот, например, в мой день рождения папа был в Москве проездом. По пути между самолетом и поездом он заскочил ко мне на пару часов, и мы прекрасно отметили.

А как насчет подарков? Знаю, многие договариваются так: ты мне ничего не даришь и я тебе ничего не дарю.

Я считаю, что подарки нужно дарить в любом случае. У некоторых людей есть такой момент: если нет возможности отметить праздник вместе, то вроде как и презент дарить необязательно. Это не о нас!

А что касается самого презента, то я предпочитаю дарить что-то практичное. Если ваш подарок человек положил на полку и он припадает пылью, то с с ним вы не угадали.

Между вами и отцом много общего?

Безусловно, между нами много общего. В свое время, когда я занимался бизнесом, у нас с папой было даже несколько совместных проектов. После этого я ушел на сцену… Сказано достаточно, мне кажется (смеется).

Сложно было вместе в одной упряжке?

Отец — человек творческий. Да и по себе я знаю, что порой творческие люди могут быть невыносимы. К тому же отец, как человек, который многого добился, невероятно требователен к окружающим. Но он требователен к окружающим именно по той причине, что невероятно требователен к себе.

Мне с детства приходилось с этим сталкиваться, начиная с учебы в школе, заканчивая распорядком дня, когда нам с папой удавалось больше суток проводить вместе. Я помню утренние пробежки, как я ковылял за ним, когда он наматывал 15-й круг вокруг озера (смеется). Тут еще и младший брат мне спуску не дает! (Речь идет о Филиппе Газманове — прим. ред.)

Но я думаю, что справляюсь.

Раз Олег Михайлович — перфекционист, значит, скорее всего, вам доставалась солидная порция критики.

На самом деле он может быть дипломатичным, когда этого захочет. Когда я начал заниматься музыкой снова, отец меня очень мягко, хотя настойчиво отговаривал. Но это все продолжалось до тех пор, пока мой первый трек «Гравитация», который я выпустил в широкую публику, не встал на все радиостанции.

А почему он переживал? Боялся, что вы можете не достигнуть того, чего запланировали?

До этого трека я был в очень большом и широком поиске. Я несколько лет пытался нащупать свою музыкальную нишу. Отец не понаслышке знает, насколько тяжело это бывает делать, насколько тяжело держаться на плаву в этой сфере.

Понимаете, чтобы в шоу-бизнесе зарабатывать, нужно быть в десятке-двадцатке лучших. Это если сравнивать с зарплатой менеджеров среднего звена. Впрочем, туда мне путь был всегда открыт и карьера моя в этом направлении процветала.

Когда папа увидел, что у вас получается, он воодушевился?

Он воодушевился, начал восторженно рассказывать друзьям, что у меня в творческой жизни происходит. Как он говорил, я ему дал повод для гордости.

Вас это не обижает?

Меня это раньше обижало. Потом я понял очень простую вещь: если бы он не видел в этом перспективу, он даже не брался бы критиковать. Когда он начинает искать какие-то недоработки и недочеты, это не придирчивость, это именно попытка что-то усовершенствовать.

А если бы он сказал: «Родион, гиблое дело, не ввязывайся в это», — как бы вы отреагировали?

Мне так часто говорили, и не только отец, что музыка — это не мое, что не надо этим заниматься. Но в итоге я в хит-парадах. А это достижение!

Дочь Стинга в свое время стала выступать под псевдонимом, чтобы нигде не звучала фамилия ее отца. Элиот Самнер писала абсолютно другую музыку, в интервью пресекала вопросы, связанные с семьей. У вас не было желания сделать нечто абсолютно противоположное тому, что делает отец?

Мысли такие были, как и мысли о псевдониме. Но в какой-то момент я подумал, что к этой фамилии тоже имею отношение и также имею на нее право.

Сначала это был для меня поход через сопротивление, потому что все-таки фамилия Газманов имеет свои стереотипы и сочетание «Родион Газманов» тоже имеет свои стереотипы, связанные с детскими песнями. Но потом, как только эта стена поддалась и меня начали воспринимать таким, какой я есть, мои песни стали звучать на радио, я стал собирать залы.

То есть быть сыном знаменитого человека тяжело…

Мне не с чем сравнивать. Но в любом случае вместе с минусами этого момента всегда будут идти и очень неплохие плюсы.

Через две недели после того, как их перестанут узнавать, они впадут в депрессию и отправятся к психологу.

Родион, а как прошел ваш переходный возраст? Для многих подростков это невероятно сложный период.

То время, когда мальчики и девочки начинают друг другом интересоваться, для меня было очень сложным, потому что я был дико закомплексованным подростком. К тому же как раз тогда у меня стал ломаться голос и сценическая карьера была завершена. Было непросто… Но, как говорится, все заканчивается когда-то и все преодолевается.

Когда вы и родители поняли, что со сценой ничего не выйдет, как решали вопрос о будущем?

Я считаю, самая главная задача родителей — помочь ребенку раскрыть свой потенциал и реализовать его. Разумеется, для родителя очень сложно поддерживать ребенка в его череде проб и ошибок, особенно когда, по мнению мам и пап, их чадо впустую тратит время.

Когда мы поняли, что в ближайшее время в музыке я состояться не планирую, мы решили, что я пойду получать образование в другом направлении. Был устроен семейный совет, и демократическим путем — два голоса против одного — было решено, что я буду поступать в Финансовую академию.

И кто же был тот смельчак, кто высказался «против»?

Как вы думаете? (Смеется.)

А чем вам хотелось заниматься?

В тот момент мне хотелось заниматься юриспруденцией. Но сейчас я в любом случае веду мероприятия и пою песни со сцены, так что довольно сложно рассуждать о том, что было правильнее для меня: экономическое образование или юридическое.

Тем не менее я до сих пор в договорах разбираюсь очень неплохо. Даже периодически консультирую коллег-артистов, когда для какой-нибудь телесъемки просят подписать релиз с «подозрительными» пунктами. Способности в этой сфере у меня были всегда.

Вы говорили, что советуетесь с отцом по поводу творчества. А он обращается к вам за консультацией?

Конечно, мы обсуждаем все: начиная творческими моментами, заканчивая какими-то техническими. Он точно так же показывает мне свою музыку, потому что при написании песни часто нужен незамыленный взгляд со стороны.

Часто консультируется со мной по поводу автомобилей, потому мое хобби — делать автообзоры и фотографировать автомобили.

Мы с папой можем часами говорить о звукорежиссуре, он ведь в свое время работал не только певцом, солистом, но и звукорежиссером.

Что касается житейских тем, то это может быть и разговор о Филиппе и Марианне.

В общем, мы, как любая нормальная семья, можем обсуждать все на свете. Запрещенных тем у нас нет.

Вы можете сказать, что вы с папой друзья?

Да. С одной стороны, конечно, для родителей ты даже в 50 лет все равно будешь ребенком. Но, с другой стороны, с возрастом дистанция сокращается. В какой-то момент ты уже не чувствуешь, что родитель — это человек, который бесконечно старше и опытнее, ведь у тебя уже есть свой опыт, свой багаж знаний и свои переживания.

Чем старше ты становишься, тем более на равных ты можешь общаться с родителями. Хотя, конечно, совсем на равных не получится, потому что папа — это все-таки твой папа!

Фото: Starface.ru

Давайте дружить в социальных сетях! Подписывайтесь на нас в Facebook, «ВКонтакте» и «Одноклассниках»!