Анна Седокова: «До 35 лет я прожила с осознанием того, что мой папа — монстр»

Это сейчас она счастливая мама троих детей, женщина, которая получила предложение руки и сердца от мужчины своей мечты, востребованная и успешная певица. Это сейчас она улыбается и смеется. А были времена, когда ей было, мягко говоря, не позавидуешь.

В автобиографии «Я сильная. Я справлюсь» (издательство «Эксмо») певица Анна Седокова честно говорит на темы, о которых многие из нас предпочли бы не вспоминать даже за миллионы долларов — о страшных войнах между родителями, о судьбоносном конфликте с матерью, об изменах, предательстве близких людей, о том, как ей приходилось буквально выгрызать себе место под солнцем.

Сегодня «Летидор» публикует отрывок из книги Анны. В нем она вспоминает о своем очень сложном детстве, где уж точно ничего не напоминало о ролевой модели «папа, мама, я — счастливая семья».

Когда я появилась на свет, между мамой и папой уже не было ничего, одни руины. Строго говоря, я вообще не должна была рождаться — к тому времени родители уже доругались до того, что видеть друг друга не могли, они уже расходились, жили отдельно, но, видимо, решили в какой-то момент дать друг другу шанс. Забеременев, мама даже думать не хотела о том, чтобы меня оставить. Отец ее уговорил, пообещав вернуться в семью, любить меня, носить на руках маму (но это не точно).

Папа сразу решил, что я останусь с мамой. А мама была слишком занята ненавистью к нему и выживанием в этой жизни, в которой она осталась одна с двумя детьми и разбитым сердцем.

Поначалу я еще его ждала. Мечтала, что придет, поговорит со мной, подарит что-нибудь. Однажды мечта сбылась. Папа приехал и подарил мне ярко-бирюзовую шапочку и такого же цвета шарфик, которые я носила не снимая лет пять (с тех пор бирюза — мой любимый цвет). А еще преподнес банку жвачки.

Вторая встреча была куда печальнее. Он объявил, что мой брат — не его сын.

— Ты же сама видишь, вы совершенно не похожи! — уверенно произнес он.

Вечером, вернувшись домой, я подошла к зеркалу, подозвала брата, и мы с ним долго-долго стояли рядом, пытаясь найти сходство. Брови у него были чуть шире моих, и мы решили исправить ситуацию — выщипали ему брови. Очень хотели доказать папе и всем вокруг, что мы родные.

Была и еще одна встреча. Я тогда танцевала в народном ансамбле, и у нас намечались первые гастроли за рубеж. Можете себе представить, что такая поездка значила для меня, девочки из беднейшей семьи, которая заграницу видела только на картинках. Мы с мамой долго копили сто долларов, которые необходимо было внести за билет, — огромные для нас деньги. Отказывали себе во всем.

Наконец сумма была собрана и судьба поездки решена. Оставалось дело за малым — взять у отца согласие на мой выезд за границу. Лет 13 мне уже было, то есть с момента, когда папа, ударив меня по руке, покинул наш дом, прошло уже 8 лет. И вот мама устроила нам с папой встречу у нотариуса, но он почему-то не пошел в кабинет подписывать бумагу, а попросил меня погулять с ним немного.

И в финале нашей с ним беседы объявил, что никакую бумагу он подписывать не станет, пока мама не отдаст ему военный билет. На гастроли я в тот раз так и не поехала.

Во взрослой жизни я получила от отца две весточки. Первая случилась, когда мне было 18 лет. На электронную почту пришло письмо. В нем говорилось, что моя мама очень плохая женщина, и в конце были выдвинуты требования: пусть она вернет кинокамеру, которую много лет назад украла у папы. Я ничего не поняла, долго размышляла, о какой кинокамере идет речь и почему это все адресовано мне. В конце концов, решила, что папа к этому письму никакого отношения не имеет и что, скорее всего, писал его кто-то другой. Через несколько лет, когда я была уже беременна, пришло второе письмо, на этот раз уже от папы.

— говорилось в письме. И это все. После стольких лет, проведенных порознь. Ни слова больше.

В 2010 году в нашем доме в Лос-Анджелесе раздался звонок, и незнакомый голос на том конце провода сказал, что папа умер. От сердечного приступа. Ему было чуть за 50. Когда я услышала этот голос в трубке, первое, что я подумала, что я во всем опять виновата.

Через 20 лет жизни, никогда не видев его больше, я все равно винила себя в его смерти. Я привыкла винить себя во всем.

Потом, уже после его похорон, я много общалась с людьми, которые знали его при жизни, и все они в один голос говорили:

Думаю, виноваты были в этом две женщины, которые так и не смогли поделить любимого мужчину — моя мама и та, другая, к которой он тогда ушел. Мама ненавидела его, эта женщина ненавидела нас, и они раздирали его на части своей ненавистью.

Ненавижу слабых мужчин. Наверное, я вижу в них своего отца. Все мы видим в мужчинах своего отца.

До 35 лет я прожила с осознанием того, что мой папа — монстр, который ненавидит всю нашу семью, желает нам только зла, а я ему просто не нужна. Я злилась на него, всю жизнь хотела доказать ему, что я хорошая, что меня можно любить. Жила с мыслью о том, что меня предал самый близкий человек. Который к тому же продолжает жить в соседнем районе и ничего не желает делать для того, чтобы как-то эту ситуацию исправить.

И только спустя много лет, пройдя сквозь множество отношений, которые я собственноручно поломала, проработав всю эту ситуацию с психологом и поговорив с людьми, которые знали отца при жизни, я поняла, что в действительности все было совсем не так, как мне рассказывали.

Когда мне было три года, случилась авария на Чернобыльской АЭС. Меня увезли в Томск к маминым родителям. Там я мгновенно стала предметом всеобщего обожания — дедушка играл мне на аккордеоне и пел вместе со мной песенки, бабушка непрерывно кормила всякими вкусностями, тетя играла со мной. Бабуля и дедуля меня научили говорить и даже читать. Я прижилась там, полюбила их всей душой.

И в этом сказочном мире любви я прожила два года, пока вдруг не приехал папа и не забрал меня оттуда. Потрясение было очень велико. Я перестала разговаривать, а когда начала вновь — стала сильно заикаться.

— рассказывали мне, повзрослевшей, родственники, вспоминая те дни.

Поскольку я очень любила дедулю с бабулей, я тут же положила этот факт в копилку плохих поступков, связанных с отцом, — вот, мало того, что бросил маму, еще и меня выкрал.

И только спустя годы я узнала, как все было на самом деле.

Отправляя меня в Томск, родители предполагали, что я поживу там неделю-другую, а в результате все затянулось на два года. Мама так решила. А мой папа очень скучал по мне. Он безумно меня любил, но целых два года не мог увидеть свою дочь. Да что там увидеть — даже позвонить в другой город в то время было проблематично!

Понимая, что так может продолжаться бесконечно, он психанул, плюнул на все, купил билет на самолет и прилетел с твердым намерением вернуть меня домой. Понимая, что по-хорошему меня ему не отдадут, он пошел на хитрость. Сказал: «Я пойду погуляю с Аней», — а сам отправился в аэропорт и увез меня в Киев первым же рейсом.

Как только кусочек пазла под названием «Томск» в моей голове сложился, я решила собрать недостающие участки. Стала по крупицам собирать информацию о своем отце, о том, как он на самом деле к нам относился, и оказалось, что он всю жизнь меня любил и за меня боролся.

И по-хорошему, конечно, ему надо было взять за руки обеих женщин, и маму, и ту, другую, сжать покрепче и сказать: «А ну-ка, обе, молчите и дайте мне общаться с моими детьми так, как этого хочу я!» Но он не мог этого сделать. Не хватило характера.

Теперь я понимаю, что он хороший был, добрый, классный парень, душа компании, но слабый. Он выбрал путь наименьшего сопротивления, но так и не смог пережить того, что его разлучили со мной. Так и умер, ничего не исправив.

И вот когда я наконец-то все это осознала — мой мир перевернулся с ног на голову буквально в несколько дней. Я, девочка, выросшая без папы, вдруг поняла, что папа у меня был. Все эти годы он думал обо мне, любил меня и поддерживал — пусть на расстоянии.

Когда у ребенка есть полный комплект любящих родителей — он, даже став взрослым, чувствует, что защищен. Что за его спиной в любой схватке стоят еще два защитника — мама и папа. Даже если они в тот момент далеко. Даже если их нет на свете.

Когда у ребенка только один родитель, он все время ощущает за спиной, в том месте, где должен быть второй, — зияющую пустоту. И всю жизнь старается эту пустоту чем-то заполнить.

А стоило мне осознать, что папа-то у меня все-таки был, — эта зияющая пустота за спиной стала затягиваться. Конечно, это случилось не сразу, я долго работала над собой.

В системно-векторной психологии есть такая практика, когда человек мысленно ставит рядом с собой фигуру отца и учится с ним общаться. Пытается ему что-то сказать или представляет, как отец обнимает его.

Мне было невероятно больно. Но постепенно рана затягивалась, и я стала свободной.

«Мама не разрешала мне видеться с вами», — сказал мне однажды папа, и я тогда восприняла его слова как должное. «Ну действительно, — подумала я, — а что ему еще оставалось делать? Мама же не разрешила? Значит, пришлось вычеркнуть нас из своей жизни».

И долгое время меня в этой ситуации ничего не тревожило, все казалось логичным. А потом, уже став взрослой, я вдруг поняла, что виноваты в сложившейся ситуации они оба. Что значит «мама не разрешала»? Мужчины вообще не любят сложностей. Я часто слышу от знакомых, что их бывшие супруги не дают им детей, не разрешают с ними видеться. И не устаю повторять:

— Ребята, боритесь за дочерей, за сыновей, идите в суд, доказывайте, что вы имеете полное право проводить половину времени со своими детьми, выбивайте себе время для встреч, только не бросайте их. Вы нужны им. Вы должны заполнить ту самую зияющую пустоту за их спинами, иначе они будут ощущать ее всю свою жизнь.

Фото: Starface.ru

Давайте дружить в социальных сетях! Подписывайтесь на нас в Facebook, «ВКонтакте» и «Одноклассниках»!