Трудности усыновления в России: честный взгляд изнутри

Отвечает на вопрос и подробно рассказывает о положении дел в России Диана Машкова — писатель, журналист, руководитель направления «Просвещение» фонда «Арифметика добра», мама 4 детей, трое из которых приемные.

Нет, это не так. Граждане любого возраста старше 18 лет, состоящие в браке или нет, имеющие в собственности жилье или просто снимающие квартиру, воспитывающие кровных детей или никогда не имевшие их, по закону могут усыновить ребенка. Учитывается только размер дохода семьи (нужно не менее одного прожиточного минимума на человека), состояние здоровья родителей (сегодня уже и онкология не помеха, остается вывести из перечня ограничений ВИЧ и гепатит), качество жилья (чтобы не аварийное состояние, наличие отопления, водоснабжения и места, куда поставить кровать и стол для занятий ребенка).

По сути, законные требования минимальны, а вот по факту препятствий достаточно, чтобы многие люди отказывались от идеи принятия сироты. И в последние годы искусственных преград становится только больше.

История Яны

В новогодние праздники в одном из регионов России разворачивалась такая история: 17-летнюю девочку Яну забрали в приют из приемной семьи, в которой она жила до этого 2,5 месяца (на основании закона о временной передаче ребенка). Приемные родители хотели оформить постоянную опеку.

Впервые в жизни ребенок жил спокойно и счастливо, в атмосфере принятия и любви. Но опека города посчитала, что подростка нужно вернуть в систему. Против воли самой девочки, против желания ее приемных родителей, несмотря на их попытки решить вопрос официальным путем.

Наперекор всякой логике — шанс обрести семью у 17-летней сироты стремится к нулю: в стране 80% сирот — это подростки, но при этом подавляющее число кандидатов готовы принять только здорового малыша.

Хотя бы по этой причине государственные службы должны способствовать тому, чтобы подростки находили семьи, а не теряли их. Но вопреки здравому смыслу — на содержание ребенка в детском доме государство тратит во много раз больше средств (от 60 тысяч до 120 тысяч рублей ежемесячно), чем уходит на воспитание в семье, даже учитывая пособия и выплаты на ребенка — чиновники поступили жестоко.

Ни участь Яны, которая в 18 лет должна была остаться одна, чтобы повторить судьбу 90% своих товарищей по несчастью, не справляющихся с жизнью после детдома, ни деньги налогоплательщиков — нас с вами — чиновников не интересовали.

Яна написала открытое письмо президенту и уполномоченному по правам ребенка, конкретная история получила широкую огласку и поддержку многих людей.

Поэтому Яна сейчас в семье. Но есть множество похожих историй, о которых сами дети не рискнули рассказать, и поэтому они закончились плачевно.

Российские органы опеки и попечительства (ООП)

Одна из самых очевидных трудностей усыновителей и приемных родителей в современной России — это взаимодействие с органами опеки и попечительства, а также другими властными структурами. Люди, которые обязаны защищать интересы детей, к сожалению, не всегда понимают, как именно это делать.

Понятие «в интересах ребенка» трактуется по-разному и часто не имеет никакого отношения к реальным потребностям сироты.

Должности в ООП занимают инженеры, врачи, юристы, люди какой угодно специальности, кроме несуществующей профильной. Семейная и детская психология, понятия о психологических травмах и депривации, последствия влияния детдома и отсутствия значимого взрослого на развитие ребенка — специалисты не имеют даже этих базовых знаний.

Как следствие, они вынуждены руководствоваться личным житейским опытом, который, как правило, не имеет ничего общего с помощью сиротам.

Когда мы с мужем много лет назад впервые пришли на консультацию к специалистам опеки, нам предложили не ломать себе жизнь, не усыновлять, а пойти и родить себе еще одного ребенка. Казалось бы, увидев перед собой стабильную благополучную семью, «защитники детства» должны были подумать о сиротах, которым эта самая семья могла бы помочь. Но нет.

К счастью, с 2012 года Школа приемных родителей стала обязательной. А для людей, которые влияют на ситуацию и принимают решения о судьбах детей, нет.

Хотя именно с них необходимо было начать — с сотрудников опек, воспитателей детских домов, служб сопровождения, судей, принимающих решения по семейным делам.

Сегодня уже очевидно, что необходима реформа органов опеки и попечительства — профессиональная подготовка специалистов, соответствующий стандарт работы, подчинение одному органу власти (сейчас даже этого нет!) и ресурсы для того, чтобы выполнять не только карательную, но и вспомогательную функцию. А пока все это отсутствует, ситуации, когда перед семьями и детьми возникают искусственные и незаконные препятствия, будут повторяться.

Пока некоторые специалисты считают, что и в детском доме, без семьи, ребенку хорошо и ничего страшного с его личностью в отсутствии заботы и любви не произойдет, мы продолжим терять детей.

«Наша семья могла бы принять еще детей, — делится наболевшим другая приемная мама, Мария Аникина. — Муж «за». Вроде все карты у нас в руках. Но все годы нашего приемного родительства — это бесконечная война с ООП, бесконечное шоу за стеклом, в котором зрители наблюдают не за адаптацией семьи и подростка, не за тем, как подросток говорит долгожданное осознанное «мама», как он учится любить, ценить, как он расцветает и открывается (подросток тут вообще на заднем плане), а за бесконечным абсурдным боем родителей и чиновников. Каждый шаг с военными действиями, за каждый вздох — борьба. И хоть я считаю, да и на самом деле это так, что именно эту битву мы выиграли, бравирую нашей победой, но сил моих нет. Пройти через это еще раз — увы, нет, мой ресурс исчерпан. Ресурс не как родителя, не как мамы, а именно как бойца с беззаконием, как бы пафосно это ни звучало».

_«Приемные родители должны быть уверены, что в случае возникновения сложных ситуаций им помогут, а не обвинят, _— пишет будущая приемная мама Наталья Устинова, — что опека будет преодолевать все проблемы вместе, помогая найти лучших психологов, лучших педагогов для детей и для них самих».

Исследования ученых, опыт цивилизованных стран, которые давно отказались от системы детских домов в пользу семьей, доказывает, что институциональное воспитание разрушает ребенка, негативно сказывается на его здоровье, развитии, не говоря уже о социализации в обществе.

Широко известно, что 40% выпускников детдомов оказываются в тюрьмах, еще 40% после выхода из системы страдают алкогольной или наркотической зависимостью.

Но Россия по-прежнему держится за пережиток, разрушающий личности детей, — детские дома. И на уровне системы защиты детства вставляет палки в колеса людям, которые хотят помочь сиротам, забрать их в свои семьи и таким образом внести вклад в будущее благополучие России.

Ради чего? Ответа нет.

Российское общество

Проблемы в отношениях приемных семей с чиновниками, которые руководствуются собственными стереотипами, а не научными знаниями, тесно связаны с более глобальным вопросом — российским менталитетом.

Десятилетиями детские дома были спрятаны от глаз благополучных граждан, о них не писали и не говорили — детей-сирот в нашей стране словно не существовало, как и людей с инвалидностью, тяжелыми заболеваниями, ментальными нарушениями.

Привычным было закрыться от подобных «ужасов» и жить в ложных установках: «у всех сирот плохая генетика», «все сироты неизлечимо больны», «им невозможно помочь» и «они не смогут жить в обществе». Эти стигмы настолько глубоко засели в головах, что обернулись жестокостью.

В результате поколение за поколением сформировалась едкая, не принимающая среда. И сегодня в этой атмосфере приемным родителям, которым и без того непросто решиться на усыновление или опеку, сложно подготовить свою семью и забрать из детского дома ребенка, а потом заниматься его реабилитацией, социализацией, образованием, приходится отбиваться от нападок «добропорядочных» граждан.

_«Зачем вы понабрали столько чужих детей?»; «Кто в здравом уме заберет чужого ребенка домой?»; «Кому нужны сироты с дурной генетикой, да еще и подростки?» _

Однажды я целых два часа беседовала с главным редактором регионального журнала — давала интервью, объясняла наше желание помочь, рассказывала о разрушительном влиянии институционального воспитания, говорила об успехах детей в семье и гордости за то, что удается постепенно менять к лучшему их жизни и нашу собственную. А в финале снова услышала вопрос, с которого все началось: «Нет, а все-таки зачем вы их забрали?!»

Чужие дети опасны, от них не дождешься благодарности, с ними тяжело, и тогда кто в здравом уме и твердой памяти решится привести в собственную семью сироту?

«Не стоит забывать об опасениях нормальных вменяемых людей, — рассуждает в социальных сетях типичный гражданин нашей страны, не приемный родитель. — _Не надо думать, что ребенок — подросток, уже столкнувшийся с чередой предательств, лелеет в душе мечту отблагодарить за усыновление. Поговорите хотя бы с собачниками: ни один ответственный владелец не станет брать взрослого пса — только щенка. Потому что никогда нельзя быть уверенным в психике чужой взрослой собаки, ее генетике и задавленных инстинктах. И добрым словом не всегда можно обойтись. И это — животные. А дети на порядки сложнее и... опаснее». _

Авторы подобных сообщений, что называется, смотрят со своей колокольни. Они не могут принять того простого факта, что само сравнение с собаками оскорбительно. Им невдомек, что от ребенка-сироты ни один адекватный взрослый не будет ждать благодарности, зато он будет помнить о вере в человека, о любви и поддержке.

Мы с мужем, например, готовились к принятию детей целых 7 лет и в итоге помимо удочерения малышки забрали еще и двух подростков (13 и 16 лет), о чем ни разу не пожалели. Дети выросли с нами, стали взрослыми ответственными людьми.

Точно ту же картину я наблюдаю во многих приемных семьям. Да, у сирот психологические травмы и сложные истории жизни, в результате которых они не доверяют взрослым, часто презирают их. Но разве это не заслуженно? Разве не взрослые поступили с ними жестоко, вычеркнув из своей «нормальной» жизни?

Меняется отношение к ребенку — меняется сам ребенок. Именно это важно понять не только приемным родителям, но и окружающим людям: соседям, учителям, воспитателям, врачам, просто знакомым. В противном случае слишком много драгоценных сил приемных семей (а они нужны для заботы о детях) будет уходить на то, чтобы «лечить» взрослых людей от страхов, стереотипов и вездесущей некомпетентности.

В настоящее время в нашей стране все так, к сожалению, и есть.

Не верьте, что кто-то в детском доме может быть счастлив только потому, что у него есть крыша над головой, еда, одежда и подарки от сочувствующих. Для ребенка гораздо важнее любовь, забота и семья.

И даже если у вас лично нет возможности забрать ребенка в свою семью, детям всегда можно помочь, меняя к ним собственное отношение и отношение общества.

Познакомьтесь сами и рекомендуйте другим работы Людмилы Петрановской, Джона Болуби, Брюса Перри. Прочтите книги «Чужие дети», «Меня зовут Гоша», «Я – Сания» — они написаны на документальной основе, на наших российских реалиях. Посмотрите документальный фильм Ольги Синяевой «Блеф, или с Новым годом». Уделите полтора часа работе Алексея Пивоварова «Русские сироты» в проекте «Редакция». Все эти и многие другие материалы рассказывают правду о сиротстве.

Понимание, отсутствие агрессивной среды, уважение — вот лучшая поддержка для самих сирот и для всех родителей, которые, несмотря на трудности, забирают детей из детских домов в свои семьи.

Пусть наконец усыновление и принятие в нашей стране — как и во всем цивилизованном мире — станет неотъемлемой частью культуры общества.