Не берите на руки ребенка: роковые ошибки мам, которые следовали советам доктора Спока
Статью подготовила Марина Ступина, педиатр, консультант по грудному вскармливанию, перинатальный психолог, студентка Института теории привязанности Гордона Ньюфелда, мама троих детей.
Марина Ступина
Один из самых частых вопросов, который мне задают мамы на консультации после того, как я рассказываю о том, что грудью кормят по требованию, что нельзя игнорировать плач ребенка и что желательно много носить его на руках и спать с ним вместе ночью:
«А он не привыкнет? Как же я его потом отучать буду!»
Моя мама кормила меня грудью по режиму, не откликалась на мой плач, брала меня на руки, только когда нужно было переодеть, помыть или покормить, не разрешала брать меня на руки бабушкам, укладывала меня спать отдельно на всю ночь и искренне верила, что поступает правильно, так будет лучше для меня.
Она гуляла со мной на улице по четыре часа, потом прибегала домой, кормила и опять убегала на улицу, потому что только там в коляске я не плакала, а она: «Не могла слушать твой плач. От него мое сердце разрывалось».
Но ведь доктор Спок — педиатр с мировым именем — так уверенно писал в своей книге, что, отвечая на плач, беря ребенка на руки и удовлетворяя его потребностям, мать вредит своему ребенку. А ведь она так меня любила!
Мама рассказывает, что к годовалому возрасту я старалась вырваться из ее объятий, когда она пыталась меня обнять.
А если ей удавалось меня поцеловать, я вытирала рукой со щеки ее поцелуй.
Я помню, как в первом классе, когда наша семья переехала в другую квартиру и нам несколько ночей пришлось спать вместе с родителями в одной кровати, я не могла уснуть, потому что мне была физически неприятна ее близость, ее тепло, ее дыхание.
Я научилась любить маму только к 35 годам, когда поняла, откуда возникла эта нелюбовь.
Моя мама плачет, когда слышит мои разговоры с клиентками по телефону, в которых я рассказываю, как важен для ребенка физический контакт с мамой, о том, как формируются близкие, эмоционально значимые отношения между мамой и ребенком и о том, что невозможно своей любовью сделать ребенку плохо.
Она плачет, просит прощения и повторяет: «Если бы я только знала! Но ведь все вокруг говорили: "Не приучай"».
Невозможно приучить ребенка к маме. Новорожденный ребенок не разделяет себя с мамой. Он зародился и вырос внутри маминого тела. И, несмотря на то, что теперь он не связан с мамой пуповиной и находится снаружи ее тела, он по-прежнему продолжает считать, что он и мама — это одно целое.
Если малыш чувствует маму рядом, чувствует все то, к чему привык во время внутриутробной жизни: дыхание, тепло, запах, вкус, голос, сердцебиение, значит, все в порядке, он в полной безопасности. И тогда ему хорошо и спокойно. Если он всего этого не чувствует, значит, он в опасности — его мозг включает сигнал тревоги: ты один, срочно просыпайся и зови маму.
Желание ребенка быть у мамы на руках, чувствовать маму рядом, быть с ней в постоянном физическом контакте — это не баловство, не каприз и не приучение к рукам.
Это базовая потребность любого детеныша — быть в контакте со своим взрослым.
Это вопрос выживаемости ребенка.
В процессе эволюции нашего биологического вида, на протяжении сотен тысяч лет мы жили в определенных условиях, не похожих на те, в которых живем сейчас. Эти условия включали в себя ряд опасностей. И в этих условиях физическое разделение матери и ребенка приводило к утрате потомства. Вокруг хищные звери и ядовитые насекомые. Представьте себе ребенка, которого отложили на ночь в джунглях. До утра этот ребенок бы не дожил.
В своей книге «Как вырастить ребенка счастливым» антрополог и исследователь Жан Ледлофф рассказывает о том, что женщина племени индейцев екуана, выходящая ночью из хижины, чтобы помешать угли в костре, берет младенца с собой.
У взрослого человека есть опыт жизни в городских условиях. Мы хорошо знаем, что нам можно в городской среде не опасаться хищников, что квартира, в которой мы живем, безопасна, и ребенку, оставленному в другой комнате, ничего не грозит.
Мозгу младенца это неочевидно. У него нет опыта. У него есть опыт его предков, который записан в его геноме в виде генетической, видовой, клеточной памяти. Его древний мозг, мозг млекопитающих, знает, что разделение с мамой опасно для жизни. И его выживание зависит от того, есть ли рядом с ним его взрослый.
Если присутствие взрослого не регистрируется мозгом, то включается программа выживания — зови маму, а то съедят.
Способов поддерживать связь с мамой у незрелого мозга пока что еще очень мало.
Регистрация сигналов идет только на уровне органов чувств: я вижу маму, я слышу маму, я чувствую ее вкус, я осязаю ее, чувствую ее запах. Чем больше каналов подтверждает, что мама рядом, тем спокойнее чувствует себя ребенок. Других возможностей поддерживать связь с мамой у него пока нет. Он не перестанет плакать и не почувствует себя в безопасности от того, что услышит наш голос в телефонной трубке или получит от нас сообщение в мессенджере, или если мама просто скажет ему, что плакать не стоит, ведь все в порядке.
У малыша нет понятий о времени и расстоянии. Для его мозга нет разницы, находится ли от него мама на расстоянии 10 метров или 10 км, он не понимает, что мама придет через две минуты — она для него не придет никогда.
Для него мама на кухне и маму съел тигр — это одно и то же.
Только к 8–9 месяцам ребенок начинает искать предмет, исчезнувший из его поля зрения. Это значит, что только к этому возрасту он начинает понимать, что объект может существовать даже в том случае, если он его не видит.
Для ребенка в первые 9 месяцев мама перестает существовать, если он не чувствует ее на физическом уровне. А учитывая, что ни одну свою потребность он сам удовлетворить не может, что он не в состоянии еще обеспечивать собственную безопасность, его собственная жизнь оказывается под угрозой, если мамы рядом нет. А значит, нужно срочно ее дозваться.
Пока ребенок не начал ползать и не может передвигаться и следовать за мамой, именно мама обеспечивает ему физический контакт с ней.
Девять месяцев беременности мы носим ребенка внутри, еще 9 месяцев мы донашиваем его снаружи.
Человеческие детеныши рождаются сильно недоношенными и на 100% зависят от родителей. Он только сидеть начинает к 6–7 месяцам. А той степени зрелости, к которой котенок подходит к двум неделям, а теленок имеет с рождения, наш ребенок подходит только месяцам к девяти, когда начинает ползать.
Связано это с тем, что наш биологический вид встал на две ноги и перестал передвигаться на четырех конечностях. Из-за этого у нас сузился таз, и через это узкое тазовое отверстие доношенный ребенок с более развитым мозгом не пройдет. Поэтому мы рожаем сильно недоношенного детеныша и донашиваем его снаружи, в буквальном смысле этого слова еще 9 месяцев, пока он не приобретет возможность передвигаться самостоятельно на четвереньках.
И это ответственность родителей — обеспечивать ребенку физический контакт.
Потому что сам он ее обеспечить не может — нет даже шерсти, за которую он мог бы держаться, находясь на взрослом.
Моей маме 70, а мне 43. И мы обнимаемся при встрече, но девочка внутри меня каждый раз цепенеет и не может ответить искренним объятием, а поцелуй мысленно стирается со щеки.
Милая моя мама, я давно простила тебя. И я благодарна тебе за то, что ты старалась быть хорошей матерью и делать все правильно. Ведь благодаря нашей с тобой боли я сейчас могу рассказать мамам о том, почему нужно кормить грудью по требованию, почему нельзя игнорировать плач ребенка, зачем надо носить его на руках и что можно не бояться спать вместе с ним ночью.
Фото: Shutterstock.com