Этих детей незаслуженно считают «тупыми»: личная история девушки с дислексией

Каждый год во всем мире проходят Недели осведомленности о дислексии, организованные Ассоциацией родителей и детей с дислексией. Что такое дислексия и можно ли стать с ней успешным человеком, как это сделали Кира Найтли и Ричард Брэнсон, на личном опыте рассказывает Наталья Михайлова (имя изменено по просьбе автора).

Школьные годы мне тяжело вспоминать до сих пор. С самого детства у меня были сложности с речью, затем с письмом, и это сказалось на отношениях и с одноклассниками, и с учителями.

До школы я занималась с логопедом — мне ставили звуки, так как были нарушения речи. Уже тогда говорили, что есть некоторые подозрения на дислексию, но этот термин никто не объяснял толком и этому не придавали особого значения.

Проблемы начались в школе. Это и почерк «как курица лапой», и ошибка на ошибке в каждой строчке, практически в каждом слове, на каждой странице…

Естественно, двоечников не очень у нас любят ни педагоги, ни ученики, поэтому у меня не задались отношения ни с теми, ни с другими. А так как при всех моих стараниях у меня все равно не было никаких успехов в учебе, школу я тоже не любила.
С учителем в начальной школе мне, откровенно говоря, не повезло. И для меня это, конечно, была психологическая травма. И, пожалуй, она осталась до сих пор. Надо мной просто все ржали. В классе было 35 детей, и дружбы не получилось ни с кем.

Когда ты ребенок, ты не понимаешь, что другие видят и чувствуют что-то иначе, чем ты.

Тебе кажется, что у всех все происходит так же, как у тебя. Ты делаешь ошибки, и тебе кажется, что и другие делают такие же ошибки. Или не делают ошибки. Поэтому, когда на тебя начинает идти какой-то негатив, ты не понимаешь — за что, как и почему? Что я вам сделала, что вы меня так не любите?

Я помню, в свое время читала книжку «Чучело», смотрела фильм. И я даже немножко ощущала себя таким вот чучелом, когда ты как белая ворона, ты другой. Не потому, что ты плохой по своим качествам, а потому, что отличаешься от всех.

Поскольку у меня было плохое зрение, я сидела на первой парте. Но и это мне не помогало — эффект был «присутствие-отсутствие». Я находилась в классе в каких-то своих мыслях, пропускала информацию мимо ушей. Кроме того, на фоне нелюбви к учебе я постоянно болела, пропускала школу.

В общем, почти сразу я стала нелюбимой ученицей в классе со всеми вытекающими из этого последствиями.

Чтобы хоть как-то успевать за школьной программой, я занималась дома с репетиторами. И, соответственно, когда я болела и занималась дома, результаты были выше, чем когда я занималась в классе. Но, в целом, ситуация была плачевной.

Я меняла несколько школ. После государственной гимназии, где я училась в начальных классах, были частные школы — там ситуация постепенно улучшалась. Но все равно любые педагоги, которые меня видели, особенно по русскому языку, сразу хватались за голову — «Что это вообще такое?! Как она так может?!»

И даже в частной школе у меня был конфликт с преподавательницей русского языка, потому что я — «неформат». Никому не нужны двоечники. Всем нужны отличники, чтобы была прекрасная успеваемость, премии за квартал. Если в классе есть двоечник, это плохо и для учителя в том числе. Были, конечно, и другие дети не отличники, но я была, наверное, хуже всех, да к тому же еще и часто пропускала занятия. Когда ты 2 недели болеешь, неделю ходишь в школу, потом снова болеешь неделю и снова неделю ходишь, то ни о каких успехах в учебе речи быть не может.

Когда я училась в 5-9 классе, у нас был русский язык первым уроком в понедельник и последним — в пятницу, то есть или еще все спят, или уже все домой хотят.

В основном все учителя всегда дают программу для всех. И когда они видят ребенка, который не такой сильный или у него есть проблемы, их это мало интересует в принципе.

Сначала проблемы были только с письмом и, соответственно, русским языком. Например, я путала буквы, меняла их местами. Пунктуации вообще у меня не было — в лучшем случае точка, заглавная буква и все. Запятые, тире — с ними плохо даже сейчас. Да, я знаю, что перед «а» и «что» надо ставить запятые, я их ставлю. Но какие-то более сложные детали — это уже проблема. Хотя, казалось бы, это странно. Я же учила правила и знаю их, но не могу применить на практике.

Чуть позже выяснилось, что у меня проблемы также и с математикой — я не считаю, я просто запоминаю. Также у меня проявились двигательные нарушения, раскоординация в движениях, я не понимаю расстояние. Я как слон в посудной лавке. То есть я прошла — после меня посуда упала. Мне кажется, я поставила стакан на стол, а на самом деле — не донесла и он у меня полетел вниз. Особенно сильно это проявлялось в детстве.

Посмотрев мои тетради, послушав рассказы моей мамы обо мне, она сказала: «По-моему, у тебя дислексия. Надо проверить». Мы начали заниматься этим вопросом и нашли женщину, которая занимается проблемой дислексии в Санкт-Петербурге. Я ездила туда на 2-3-недельные курсы коррекции по американской методике. Занятия проходили каждый день.

Курс был направлен, в основном, на русский язык.

То есть я не считаю, допустим, сколько будет 35+35, я просто знаю, что это 70. В общем-то, я и сейчас плохо считаю.

Вместе с переходом в частную школу курс коррекции мне очень помог. Я стала более грамотной, улучшились оценки.

В частной школе в классе было раза в два меньше детей, чем в начальной государственной и другое отношение к ученикам. Я постепенно восстановилась психологически. Первое время у меня был шок, потому что из твердой двоечницы я превратилась практически в отличницу. Когда я закончила год и у меня были 2 четверки — по русскому и по математике, а остальное — пятерки, я не могла в это поверить.

Конечно, большая проблема в том, что многие учителя не знают, что такое дислексия. И, самое главное, они не хотят знать.

После того, как у меня диагностировали дислексию, я объясняла учителям, что у меня есть такая проблема. В ответ — «И что?». В частной школе знали, что это такое, но никаких специальных методик обучения не было. Даже там меня обучали по стандартной программе, потому что поменять программу — это огромные сложности. И это волнует только детей и их родителей.

Как правило, у дислексиков есть проблемы не только с письмом, но и с чтением. У меня явных проблем с чтением не было. Наверное, благодаря моим родителям, которые с детства учили меня читать.

Но несмотря на проблемы с русским и математикой, дислексия мне дала другие очень классные навыки: у меня хорошо получается писать, так как сильно развито образное мышление. В свое время я писала статьи в журналы. Я пишу рассказы и номинирована на разные литературные премии. Это такой большой классный плюс.

У меня неплохая память. Я всегда легко учила стихи, хорошо запоминаю детали, хорошо различаю цвета.

В основном все дислексики являются кинестетиками и мыслят образами. У каждого слова есть образ. Мы говорим «занавеска», я представляю себе в воображении конкретную занавеску. Мы говорим «чашка», я себе представляю белую чашечку с синенькой каемочкой, стоящую на блюдечке на скатерти. И поэтому очень важно соотнести слово и образ.

Зачастую мы, дислексики, не видим буквы, запятые и так далее. И зачастую при чтении мы додумываем слова. Например, написано слово «молоко», а мы видим букву «м» и считаем, что это «масло».

Есть еще такая проблема — вот я выучила правило, я его знаю. Через неделю я его уже не знаю, и нужно учить заново. Особенно сильно это коснулось математики. Мне показывают работу какую-то, там все исписано формулами. Я смотрю и не понимаю — неужели это я писала? Я ничего не понимаю в том, что мне показывают, хотя еще несколько дней назад я это сама решала. Вот такая особенность.

Сейчас я учусь на историческом факультете МГУ им. Ломоносова, заканчиваю 4-й курс. Я выбрала исторический факультет, потому что было понятно, что на математический или технический не поступлю.

Как мне удалось с такими проблемами в школе поступить в ведущий вуз страны? Я выигрывала несколько олимпиад по истории на городском уровне, а затем и Ломоносовскую олимпиаду. Конечно же, вся школа была в шоке, да я и сама не ожидала таких результатов. Но в институт меня приняли без экзаменов.

Пришлось сдавать ЕГЭ по профильным предметам, но к моменту окончания школы уже все учителя меня поддерживали, и в успешном окончании школы была заинтересована не только я и мои родители. Мне удалось получить довольно высокие баллы и по русскому языку, и по истории, с английским ситуация обстояла чуть хуже, но этого оказалось достаточно для поступления.

У меня много друзей, мы ездим на различные мероприятия, встречаемся, гуляем, учимся. Я не афиширую, что у меня дислексия, знают об этом немногие, и мне это никак не мешает общаться.

Преподаватели сейчас относятся к моей особенности по-разному. Я уже устала объяснять, что такое дислексия. Даже если кто-то что-то где-то слышал, то не факт, что знает и понимает, о чем идет речь. И многие относятся к этой проблеме очень негативно.

До сих пор, даже пройдя курс обучения, я допускаю ошибки в письме — с курсовыми работами у меня большие проблемы.

То, что сейчас есть компьютеры и прочая техника, — это большое подспорье. Я, например, хожу в университет с планшетом и пишу все на планшете. Да, сокращаю, и потом приходится разбирать, но по крайней мере я не пишу от руки. А на первых курсах планшета не было, и это была большая проблема.

Когда я перечитываю дома свои записи, я понимаю, что там много ошибок. Слава богу, сейчас мы сдаем все работы в электронном виде или распечатанные с компьютера. И даже в таком варианте у меня все равно много ошибок в текстах. Я замечаю не все, далеко не все ошибки. Что-то могу увидеть, а что-то пропускаю, не замечаю, что написано неправильно. Поэтому, когда речь идет о курсовой работе, я прошу родителей: «Пожалуйста, прочтите на содержание и грамотность».

С грамотностью у меня до сих пор остаются определенные проблемы, потому что дислексия никуда не девается. Это то, что нужно корректировать постоянно на протяжении всей жизни. Я могу менять местами буквы в словах, путать. Одна из самых распространенных ошибок — о/а, е/и. Мои родители никогда не знают, ем я или еду, потому что слова «едим» и «едем» у меня примерно одинаковые.

Пишу текст какой-то, диктант, например, проверяю — у меня ошибок никаких нет и, на мой взгляд, все замечательно. Проверяет педагог — в каждой строчке ошибка. А я этих ошибок просто не вижу.

Во-первых, я не проходила коррекцию по иностранному языку. И, во-вторых, я уже больше 10 лет учу английский язык и все равно его не знаю на хорошем уровне. Я могу говорить, но что касается грамматики — это для меня загадка.

Институтская программа довольно насыщенная, приходится много заниматься, запоминать большие объемы информации. Я постоянно читаю. В этом году чуть поменьше, в прошлом году я читала около 400-500 страниц в неделю по учебе. Зачастую еще и на английском. Я очень люблю художественную литературу, но у меня сейчас очень мало времени на нее.

Я давно хотела пойти на эти курсы, но для поступления нужно было хоть какое-то образование, и меня взяли после 3 курса как с неполным высшим. Учиться мне было несложно, в отличии от многих сокурсников. Потому что все же специфика истории — даты, события, детали, а я это хорошо запоминаю.

Обычно при первой встрече люди удивляются — что я, молодая девушка, могу им рассказать? Но, когда я начинаю говорить, сразу недоумение в глазах туристов сменяется интересом. Особенно забавно водить экскурсии для школьников 8-9 классов, когда школьницы выше меня и выглядят старше.

Раньше я рисовала пейзажи, натюрморты. Сейчас я ушла от рисования. Теперь я занимаюсь бальными танцами. Это очень помогает мне развивать координацию движений. Танцевать я хотела очень давно, но все как-то не было времени или возникали другие дела. И в прошлом году я решила, что пойду займусь танцами. Займусь и все.

Я долго выбирала направление и решила, что стоит начать с классических, а потом уже с этой классической наработкой двигаться в сторону более современных. Но пока еще разучиваю классические — танго, латину, вальсы, фокстроты, ча-ча-ча, сальсу, бачату. Причем, в детстве родители отдавали меня на танцы, но буквально через пару занятий я решила, что ноги моей там больше не будет — не пошло. А сейчас я выбрала именно то направление, которое мне нравится.

Я так и не смогла нормально научиться водить машину и получить права. Хотя я закончила автошколу, но я не ощущаю расстояние. Мне кажется, что это далеко, а я уже въехала в столб. Права я так и не получила. В принципе с нынешней развитой системой транспорта это не проблема, либо буду ждать запуска беспилотников.

Раньше у нас в стране не диагностировали дислексию. И у меня есть подозрение, что многие двоечники в советское время просто были дислексиками.

Говорят, сейчас появляется все больше дислексиков. Я не знаю, с чем это связано, но такая тенденция есть. Если в классе есть один ученик-дислексик, не всегда учитель будет ему предлагать какие-то специальные задания. А специализированных школ в России нет.

Бесполезно требовать от дислексика, чтоб он написал диктант на пятерку, потому что он просто не в состоянии это сделать. Таких детей незаслуженно считают «тупыми» и списывают на отставание в развитии, в то время как просто-напросто нужно применять другие методики обучения.

Ассоциация родителей и детей с дислексией была создана в 2015 году по инициативе Марии Пиотровской. Своей целью Ассоциация ставит защиту интересов и прав учеников с трудностями обучения — таких, как Наталья Михайлова. Узнайте больше о дислексии, как ее диагностировать и куда обращаться в поисках специалиста на сайте Ассоциации родителей и детей с дислексией и в Instagram.

Фото: VOSTOCK

Давайте дружить в социальных сетях! Подписывайтесь на нас в Facebook, «ВКонтакте» и «Одноклассниках»!