Опубликовано 10 октября 2017, 14:33

Владимир Познер и Анна Кузнецова: 7 ярких ответов омбудсмена на острые вопросы телеведущего

«Летидор» собрал главные мысли омбудсмена по правам ребенка РФ, которые прозвучали в интервью с Владимиром Познером.

Анна Юрьевна Кузнецова находится на должности уполномоченного при президенте РФ по правам ребенка ровно 1 год и 1 месяц. За это время у многих родителей появились вопросы к омбудсмену. Задать самые острые из них решил Владимир Владимирович Познер, пригласивший главного детского правозащитника в свою телепередачу.

Редактор «Летидора» Наталья Астрожникова посмотрела интервью и выбрала 7 самых острых вопросов и экспертных ответов.

Как бороться с физическим и психологическим насилием в отношении детей?

Я неоднократно говорила, что нельзя бить детей. Если мы с вами говорим о законодательстве, то есть достаточное количество статей, в той или иной степени наказывающих за насилие в отношении детей. Есть соответствующие критерии, специальные службы и органы, которые этим занимаются.

Раньше с точки зрения законодательства норма была сформулирована неверно.

Говорилось, что близкие люди не могут бить детей, иначе последует наказание. Получалось, что другие, чужие, могли бить детей в соответствии с той нормой.

К счастью, она была отменена. В нашем законодательстве сказано, что ни близким, ни дальним, ни соседям – никому нельзя применять насилие в отношении детей.

Как решать проблемы, связанные с усыновлением в России?

Сегодня число людей, которые стоят в очереди на усыновление, выросло на 188%. То есть за последние 5-6 лет количество людей, которые хотят стать приемными родителями, увеличилось в два раза.

В 2016 году наблюдается динамика – больше детей остается в детских домах, нежели передано в семьи.

Почему? Потому что непросто усыновлять детей с особенностями развития. Непросто приемной семье и с детьми без таких особенностей. В сиротских учреждениях остается все больше взрослых детей, которым тоже непросто найти приемную семью.

И сейчас нужна перестройка той системы, которая работает с усыновлением детей. Нужны новые модули, новые обучающие программы для приемных семей – с помощью них мы сможем помочь многим родителям взять ребенка.

Недавно ко мне приходили приемные родители, которые возглавляют общественные организации по приемным семьям. Низкий поклон людям за то, что они делают. Они говорили о клубах приемных семей. Это так просто, незатратно и легко.

Я поддерживаю, когда сами семьи создают такие сообщества приемных родителей.

Почему гражданам США запрещено усыновлять российских детей?

Наше министерство образования является оператором процесса усыновления – оно обязано контролировать, курировать всю ситуацию, что происходит с нашими детьми и здесь, и за рубежом.

Было направлено 26 тысяч запросов с целью узнать, что происходит с усыновленными детьми. Где они? Что с ними? Живы ли они вообще? Может быть, нашим детям там хорошо, но мы об этом не знаем. Американская сторона сейчас закрыта для общения, мы не получили ответов.

Сравним с итальянцами или французами, например. Они всегда отвечают. А с Францией есть целая ежегодная комиссия, на которой разбираются различные случаи.

Сейчас приоритет для российских усыновителей, а не для иностранных.

Не опасна ли система, когда опекунство предполагает ежемесячное пособие в отличие от усыновления?

Передо мной эти малыши. Их привели за руку. 10 детей. Приемная семья вернула их в детский дом и сказала: «Вы не платите нам деньги, поэтому мы не будем больше их воспитывать» (сейчас у этих детей новая прекрасная семья в одном из регионов России).

К сожалению, это может подтверждать худшие опасения.

Но мне хочется, чтобы такие случаи не ставили клеймо и не закрывали дверь перед теми семьями, которые дарят любовь этим детям.

И я знаю эти семьи – их подавляющее большинство.

Какое решение здесь есть – нужно продумать систему сопровождения и обучения. Семья должна сама разобраться, зачем она берет ребенка. Поэтому должны быть чувствительные к этому методики. Например, в клубах приемных семей может быть самосопровождение.

Почему в России такое количество сирот?

Я бы рассмотрела вопрос иначе – не про сирот, а про семью, про меры помощи семье, про то, что сегодня нужно, чтобы дети не попадали в сиротские учреждения.

Я начинала в больнице в палате отказников и видела этих ребятишек, которых туда привозили – от кого-то отказались в роддоме, кого-то привезли полицейские. Среди них были и избитые дети.

Сложно это сейчас вспоминать, но я хочу сказать о своем решении, которое тогда созрело: нужно помогать семье, чтобы дети в ней оставались.

Потому что ни в одном самом красивом детском доме не лучше, чем в семье!

Как решить проблему с жильем, чтобы семьи не боялись заводить детей?

Запрос в сфере поддержки и помощи жильем, безусловно, велик.

Нужно просто засучить рукава, сесть и посчитать. Собрать экспертную группу и разобраться, какие процессы у нас могут способствовать тому, чтобы вопрос с жильем решался. Материнский капитал ввели? Ввели!

Я за такие нормы, потому что они могут качественно помочь семье.

Они не дотационные, они не подсаживают семье на некую постоянную подачку. Они дают возможность сделать качественный скачок. Вот таким мерам нужно отдавать приоритет сегодня.

Нужно ли законодательно запретить аборты?

Мне хотелось бы отметить один момент, о котором мало кто говорит. Мы много беседовали с женщинами, которые приходили по той или иной причине на аборт. Я была первой, кто в регионе начинал консультирование на эту тему. Я видела все эти причины своими глазами.

Хочу сказать одно: самое главное – ни одна женщина не хочет делать аборт.

Я не встретила ни одну женщину, которая сказала бы, что она этого хочет. Это очень тонкая тема. Мы должны сделать все, чтобы помочь ей сделать выбор в пользу жизни – нужны меры, нормы.

Моя мечта – чтобы не было абортов вообще. Но разговор о запрете преждевременный.

Пока не выстроена система, пока нет тех мер, которые смогут помочь женщине эту беду решить иначе. Поэтому говорить об этом рано.