Семейный экстрим

Елена, сын Влад 10 лет:

– Мой муж работает спасателем, в туризм он попал с подачи родителей, которые были влюблены в горы. Я же туризмом занялась в шестом классе, пошла в детскую группу.

Путешествия у нас в семье бывают разные. Это могут быть занятия альпинизмом, водным, пешим или спелеотуризмом и т.д. В последнее время мы отдали предпочтение скалолазанию. Насильно ребенка в горы не тянули, но когда был маленький, оставить было не с кем, поэтому он ездил с нами в поездки. Потом пробовали отдавать в какие-то секции. Влад ходил на ушу, плавание, горные лыжи. В итоге научился кататься и плавать, а потом заявил, что хочет заниматься только скалолазанием.

– Как на вас повлияло рождение сына? Не хотелось заняться чем-то более «безопасным»?

– По мне альпинизм и скалолазание – достаточно безопасные занятия, если с умом к ним подходить. Тем не менее, после рождения Влада, произошла очень сильная переоценка всего в моей жизни. Если я до этого занималась очень активно водными походами, то после появления сына, убрала те занятия, которые могли причинить мне вред. Вода для меня – самая опасная стихия.

– Вы стараетесь выбираться всей семьей?

– Всей семьей, к сожалению, поехать в горы не всегда получается. Помогает то, что я работаю тренером по скалолазанию. Мы ездим с детьми на соревнования, сборы. Муж не всегда может присоединиться к нам, но сын часто путешествует. На Новый год мы все вместе ездили в Казахстан в горы Тянь-Шаня. Муж как инструктор водил разрядные группы. Мы с Владом ходили тоже, поэтому сын теперь – альпинист России, совершил восхождение на вершину Пионер по маршруту 1Б категории трудности на высоту 4150 метров. И это в 10 лет.

– Насколько сложно доверять своему ребенку?

– Все относительно. В марте мы были в походе на Кузнецкий Алатау, шли на лыжах. У сына рюкзак был не самый комфортный. Я думала забрать у него ношу, а потом решила «нет, пускай сам». Часто волнение появляется, когда он лезет, когда находится на грани срыва или на высоте делает самосброс веревки.

– Как считаете, как повлияло скалолазание на формирование характера Влада?

– У него очень хорошая выносливость сейчас, он стал после походов более самостоятельным и ответственным. Смотрю на него и понимаю, что могу доверить ему гораздо больше, нежели любому другому ребенку этого возраста.

Влад не хочет никаких скидок на возраст. В начале января мы ходили на восхождение. Несмотря на то, что мы гуляли уже пару дней и были акклиматизированы, Владу было тяжело. До вершины оставалось – один взлет на перевал и еще 150 метров – а контрольное время уже подходило к концу, еще немного – начнет темнеть. Каждые два часа мы должны выходить на связь по рации и говорить, где мы, как мы. Влад очень переживал, что медленно идет, что из-за него мы не успеем выйти на связь вовремя. А значит, спасатели выйдут нас искать и будут ругать, узнав, что у нас все хорошо, а мы просто тормозим.

После гор всегда некоторое время приходится восстанавливаться. Для сына это было тяжело, даже заболел простудой. В итоге выпадал из тренировочного процесса, и затем ему пришлось набирать форму заново. В марте мы опять пошли в лыжный поход протяженностью 100 км.
Долго сомневалась, брать его или нет, но пошли. С рюкзаком восемь дней ходили, жили в палатке с печкой. Вернувшись, сын сказал, что больше никогда никуда не пойдет. А сейчас спрашивает, когда еще пойдем. Оказалось, что тогда ему все же понравилось.

Дмитрий, сын Мартин (6 лет), дочь Маша (4 месяца):

– Мы с женой катаемся на сноуборде. С Мартином впервые съездили в Шерегеш, когда ему было чуть больше шести месяцев. Правда, с ним поднимались и спускались с горы только на подъемниках. Так как кататься нам с женой хотелось обоим, искали компромисс: сначала полдня на доске был один, второй – гулял с ребенком, потом наоборот. Тем не менее, это было лучше, чем сидеть дома и вообще ничего не делать. В возрасте около трех лет Мартин сам встал на сноуборд. Я его сам научил и сейчас продолжаю помогать. События не форсирую. Хочет – едем, не хочет – не едем. Сейчас у него уже выработалось собственное отношение к катанию. Он ловит фан от того, что встегивается в крепления, набирает скорость. Радуется, когда получается устоять, съехать со склона и не упасть. **– Как к катанию сына относится мама? Бабушки с дедушками не волнуются за внука?** – Сыну мы сразу купили шлем. Каких-то разногласий или опасений ни у меня, ни у жены не было. Да и не тот уровень пока, скорости большие он не набирает, катается с нами. Когда я делаю какой-то даже небольшой прыжок или «ollie» (такой трюк), он это, конечно, видит и тут же старается повторить, падает. Ограничивать его или не показывать трюки я не собираюсь. Зачем что-то скрывать? Хотя чувства опасности у детей, мне кажется, нет. Человек начинает задумываться о безопасности с возрастом. Задача родителей рассказать, что можно делать, а что пока не стоит. Иногда говорят, что сноуборд – спорт однобокий, что ребенку нельзя кататься с раннего возраста. Такая мысль имеет право на существование только в тех случаях, когда ты выходишь на склон очень часто. Мы же воспринимаем катание как хобби. Не думаю, что выезд два раза в месяц покататься как-то повредит ребенку. Мы прежде всего хотим показать сыну, что можно не только смотреть дома мультики или в компьютер играть. Чтобы Мартин знал, что мир разносторонний, можно покататься на сноуборде, поиграть в футбол, можно поехать на дачу и поколоть дрова. Это положительно на него влияет, у него кругозор становится шире. Я бы все-таки не хотел, чтобы Мартин стал профессиональным сноубордистом. Но тут он должен решить сам. А кататься, как у нас принято в Сибири – выезжать в Шерегеш, получать массу позитивных эмоций, дышать свежим воздухом – это будет всегда доступно для него. **– Планируете ставить Машу на борд? Или, может, лыжи, например?** – Если у нее будет желание, то да. Дети должны делать выбор сами, не надо родителям реализовывать в детях какие-то свои желания и мечты. Если родитель-сноубордист – ребенок может быть, допустим, пианист, и это нормально. Поэтому, как девочка захочет, так и будет.