Графические романы: детское или недетское?

Графический роман не следует смешивать с многосерийным детским комиксом или с очень специальной японской мангой. Это отдельный книжный жанр. В Европе он ориентирован в первую очередь на "молодых взрослых" (young adults), но у нас гораздо чаще всё-таки попадает в руки подростков. Что и не удивительно: сама культура таких книжек, в которых с помощью картинок с подписями рассказывается одна длинная история, в России появилась совсем недавно. Так что взрослые, привыкшие к ней с отрочества, просто еще не выросли. Неудивительно и то, что переводные образцы пока что сильно превосходят отечественные. Лучшие, впрочем, в переводе и не нуждаются.

Шон Тан

The Arrival. Прибытие

Дублированное англо-русское название объясняется просто: с момента своего появления в 2006 году книга-альбом австралийца Шона Тана, известного более всего по эскизам к блокбастеру "ВАЛЛ-И", а также благодаря получившей в 2011 году короткометражке "Ничья Вещь" (снятой по одноименной книге), сразу обрел культовый статус по всему миру – именно под оригинальным названием. А других слов в этой грустной повести просто нет.

История постепенного укоренения эмигранта в новой стране рассказана при помощи изумительных картинок, отчасти перерисованных со старых фотографий, отчасти подсказанных буйной фантазией художника. Он может отдать целый разворот под изображения облаков, чтобы подчеркнуть длительность морского путешествия. А чтобы наглядно показать чужеродность героя городу, в который он попал, автор делает письменность этого города похожей на какие-то марсианские письмена. Вместо человеческой еды его жители поглощают то ли личинок, то ли колючие корнеплоды, а в качестве домашних питомцев держат рыбообразных уродцев. Но это город эмигрантов – каждый оставил дома страшные воспоминания, и все готовы помочь друг другу. Так что кончается книга оптимистично: дочка героя уже сама подсказывает дорогу вновь прибывшему.

Персеполис

пер. с фр. Анны Зайцевой

Полная противоположность "Прибытия" и, можно сказать, другой полюс графического романа: здесь очень много страниц, много слов на каждом рисунке, а сами они выполнены в жесткой графической манере, не имеющей ничего общего с изысканной светотенью Шона Тана. А самое главное – героиня, списанная автором с самой себя, не имеет ничего общего со скромным и целеустремленным героем Тана. Оба они родились в стране с постепенно усиливающимися диктатурами, но юная иранка Маржан, которой в начале книги десять лет, а в конце – чуть за двадцать, ведет себя как избалованная принцесса. Но вообще-то она и есть принцесса: ее отец – богатый прозападный бизнесмен – родной внук последнего шаха предыдущей династии, свергнутой отцом того шаха, которого в начале книги свергает революция 1979 года. 

Поначалу страданиям юной мажорки, которой гадкие бородатые фундаменталисты не дают слушать Майкла Джексона и пить кока-колу, не так-то просто сочувствовать (особенно тем, кто еще помнит то же время, первую половину 80-х в СССР), но постепенно становится понятно: протест

Маржан – не против ограничений ее западничества, а против ограничения ее свободы, против нетерпимости к чужому мнению. И поэтому в демократической Австрии, куда родители усылают ее в 14-летнем возрасте (в надежде, что она там и останется), ей так же одиноко и неуютно, как в исламском Иране, и она пускается во все тяжкие – наркотики, выпивка, сомнительные компании. 

Впрочем, повзрослев, понимает – эта чуть не погубившая ее "свобода" столь же отвратительна, как и принудительная религиозность. Так что пропагандой чего-то нехорошего "Персеполис" можно счесть только при очень большой узости мышления.

Каковую, кстати, и показали иранские власти, запретив снятый Сатарпи во Франции (где она в конце концов осела) по своей книге полнометражный мультфильм, усыпанный множеством призов. После чего, разумеется, он стал хитом черного рынка.

Не один

Чуть ли не единственная отечественная книга, сумевшая стать хитом продаж специализированного московского магазина "Чук и Гик". И уж точно самая необычная из бестселлеров.

Начинается она как грустный, но не новый анекдот о человеке, скрашивающим одиночество беседами с деревянным манекеном-женщиной и деревянной куклой-ребенком. И лишь в конце неожиданно оборачивается страшной метафорой отчуждения, возникающего между самыми близкими людьми.

Неудивительно, что "Не один" был признан "Открытием" на крупнейшем российском фестивале рисованных историй "КомМиссия" в 2011 году.