Сложные вопросы

По независящим от моей семьи причинам я рос очень самостоятельным ребенком. И уже во втором или третьем классе ходил домой один, благо надо было только двор перейти. Чтобы ключ от квартиры не потерялся, родители вешали мне его на шею. Я, как и было наказано, носил под рубашкой и никому не показывал. До той поры, пока однажды нас не повели фотографироваться.

Произошло это очень неожиданно (впрочем, похоже все в моем детстве происходило неожиданно - видимо все же дело во мне). Просто вместо какого-то урока нас повели на пятый этаж, в какой-то кабинет, где уже стоял огромный прожектор и суетился дядя с фотоаппаратом. Всех детей сажали на табуретку, фотограф долго объяснял каждому куда надо повернуть голову. Потом щелкал и на место ребенка приходил другой. Когда я сел на эту табуреточку и стал выворачивать шею, как говорил фотограф, из-под воротника рубашки показалась веревочка от ключа. Учительница, стоявшая за спиной фотографа в один тигриный прыжок оказалась рядом. “Тюттерин, это что у тебя - крестик?” - в ужасе выдохнула она.

И даже маленькому мне было видно, какое облегчение она испытала, обнаружив что это ключ. Я ничего не знал про крестики и для чего они нужны, но уже тогда понял, как это опасно и круто - носить крестик. Может даже круче,чем курить или ездить на мотоцикле.

Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что мое уважительное отношение к Церкви начало формироваться именно тогда, с этого понимания. С такой простой вещи, как веревочка на шее. И с того, что никто потом не ответил на мои вопросы про крестик - ни родители, ни педагоги.

Дети делят мир, людей и понятия на хорошее и плохое. Вырастая, многие понимают что мир немного сложнее, чем черно-белый. Однако при этом заводят у себя в голове другую, тоже весьма условную дифференциацию: начинают делить смыслы, вещи и понятия на высокие и низкие. Есть вроде как важные, сакральные темы. Есть поверхностные, сиюминутные. На вторые взрослые готовы говорить часами. На первые, как правило, только выпив.

У детей же такого разделения нет - для них практически все вещи достойны немедленного пристального внимания: цвет обоев, загробная жизнь, свойства капельки воды, причины, по которым собака нюхает деревья, Бог, варенье, предательство - все это может стоять в одном ряду и даже в одном предложении. Без всякого намерения кого-то оскорбить. Так моя дочка однажды в четыре года задремала в такси, а проснувшись спросила, что такое баланс между добром и злом. Таксист крякнул.

Я такие вопросы называю “хук справа”. Они обескураживают. Только сейчас ты учил ее правильно застегивать сандалики, а теперь уже должен объяснять про этот самый баланс. Как?

Универсального рецепта тут наверное нет. Надо каждый раз как-то выкручиваться. Но важно понимать, что все, что мы можем сделать как родители, да и как педагоги - это вовремя ответить на заданный вопрос, не упустить этот момент. И только так мы можем повлиять на становление личности - успев вовремя со своим ответом. Не знаю к лучшему это или к худшему, скорее всего никак, но у родителей был реальный шанс повлиять на мое мировоззрение, когда я пришел к ним с этим вопросом про крестик. Я уже не помню как точно, но они тогда просто ушли от ответа.

Еще очень важно этот вопрос не пропустить. Он может быть не таким обескураживающим, незаметным. Я как-то ехал в машине со старшей дочкой. В семье было все нехорошо и я малодушно ждал удобного случая поговорить с ней. И тут она говорит: “Папа, можно тебя спросить о чем-то важном”.Я немедленно прижимаюсь к обочине, выключаю музыку и поворачиваюсь к ней.

• Да, конечно. О чем ты хотела поговорить?
• Почему люди не бросают мусор в урны, а бросают на улице?

Господи - думаю: Ты серьезно?! Урны?! А вслух бормочу что-то про лень, про то, что очень мало урн, про отсутствие воспитания - если честно не очень даже помню про что. Главное - сворачиваю разговор и выезжаю обратно на улицу. И тут она произносит то, что я так хотел услышать. “Ну почему, - говорит она, - люди же знают, как поступать хорошо, а все равно при этом поступают плохо?”

Это очень важный вопрос, смыслообразующий. И имеющий прямое отношение к нашей тогдашней жизни. Но я его пропускаю, потому что был неготов к таким глобальным выводам относительно урн. Как видите, я до сих пор об этом жалею.

Впрочем, возможно, я все усложняю. Ребенок часто задает вопросы не чтобы услышать ответ, а потому что у него есть своя собственная версия. Поэтому прежде чем отвечать, я стараюсь (правда, часто забываю) спросить в ответ: “А ты сама как думаешь?” Ответы могут вас удивить.

Однако, мне кажется для нас самих не менее важно ответить на важные, по нашему мнению вопросы. Может даже более важно, чем детям эти ответы услышать. Хотя, конечно, мы далеко не всегда имеем эти ответы.

Рано утром стук босых ног по полу.

• Папа, а нам дадут собрать чумоданы?

Она никогда не говорит “Доброе утро”, просто ничего не помогает ее приучить.

• Папа, а нам дадут собрать чумоданы?

Эти “чумоданы” она повторяет вслед за волком из “Ну погоди”и категорически отказывается говорить правильно.

• Папа, а нам дадут собрать чумоданы?
• Малыш, какие чемоданы?
• Бабушка вчера сказала, что когда мы умрем - мы все отправимся на небо. Я хочу узнать, нам дадут собрать чумоданы, взять игрушки?

Это все, что ты хочешь знать этим чудесным утром?