Как вырастить мужчину?

Мы расстались с первым мужем, когда нашему сыну был месяц – и я немедленно начала думать, как мне теперь воспитывать моего мальчика: у меня было очень много страхов, я не представляла, как можно самостоятельно вырастить правильного мужчину. 
Например, больше всего я боялась стать типичной матерью-одиночкой, крепко держащей своего сына, свою единственную радость и свет в окошке, на огромной многожильной пуповине, которую тот не в состоянии ни перегрызть, ни растянуть. Боялась вырастить сорокалетнего инфантильного деточку – я не раз видела такие семьи – и это было печальное зрелище. 
Еще я очень волновалась из-за того, что мой мальчик не будет уметь починить розетку и принять честный бой. Этот мой страх, кстати, развеялся очень быстро: ребенок жадно впитывал любую техническую информацию, сходил с ума по книжкам об устройстве всего на свете, а уже в полтора года он завороженно следил за работой сантехника, который чинил нам раковину, и послушно подавал ему инструменты, мгновенно запомнив все названия. Что до честного боя – то оказалось, что нет в округе большего драчуна и забияки, чем мой мальчик, так что последующие шесть лет я активно учила его НЕ драться.
Гораздо сложнее оказалось соблюдать баланс между тем, чтобы, с одной стороны не вырастить мамсика и тем, чтобы не растить «единственного мужчину в доме». Я искренне надеялась, что я когда-нибудь встречу мужчину, которого полюблю, и маленькому Сане не придется замещать мне мужа, спасая меня от одиночества. Потому что и таких семей я видела немало: тех, где мама с сыном замыкались друг на друга – «нам и вдвоем лучше всех, нам никто чужой и не нужен!» – и система была настолько устойчивой, что там не оставалось ни малейшего места для какого-либо постороннего мужчины. А мне очень хотелось и любви, и семьи, и еще детей.
И на все это наслаивалась очень волнующая меня тема заботливой альфы – волевого родителя, создающего для своего ребенка максимально безопасную обстановку. Круг полного доверия и принятия. И при этом выступающего не на равных, не дружочками, а с очевидно более высокой, авторитетной родительской позиции. Согласно этой теории, считается, что ребенок, который растет в обстановке полной защищенности, вырастает в смелого и решительного взрослого, лишенного детских комплексов и страхов, так как он впитал это чувство базовой безопасности в родительской семье, отработал там все детские страхи. Во всяком случае я понимала эту теорию именно так – и она мне страшно нравилась. 
Но если с доверием и принятием у нас было все прекрасно, то с родительской позицией, доминированием и материнским авторитетом – просто швах. Когда я пыталась быть строгой и авторитетной, этот мальчик валялся на полу и заливисто хохотал – он никак не хотел признавать во мне альфа-лидера нашей маленькой стаи.
Довольно быстро он начал командовать и руководить: в три года провожал меня на работу и заставлял проверить, взяла ли я документы, ключи, телефон, кошелек. Перед каждой поездкой проверял, не спущены ли колеса у нашей машины (в результате два прокола колеса за последние три года заметил именно ребенок). С одной стороны, мне такое внимание необходимо – я довольно рассеянна, а наш мальчик – структурный контрол-фрик. 
Я изводила себя мыслями, что эта его фиксация на порядке и контроле происходит от того, что он не может положиться на свою вечно сомневающуюся и неуверенную горе-мать, растеряшу и забываку (тут планировались более точные и крепкие выражения, но они были удалены автором по причине самоцензуры).
Переживала я ровно до того момента, пока не вспомнила мам лучших мужчин, которых я знала в своей жизни. Ни у одного из них мама не была ни заботливой альфой, ни все подминающим под себя катком, триумфом материнской воли и влияния. У всех известных мне хороших, порядочных, надежных и ответственных мужчин (а именно такого мальчика мне очень хочется вырастить) – были довольно слабые матери. Многоэмоциональные, импульсивные, инфантильные, нуждающиеся в опеке, но бесконечно любящие. Этим мальчикам пришлось довольно рано повзрослеть, но результат получился чудесным. Возможно, правильная мать (тм) или настоящий психолог придут в ужас от подобных рассуждений, но они мне удивительно помогли. 
Я верю, что, во-первых, невозможно стать идеальным родителем, а во-вторых, нет необходимости (представляете, как ужасно расти рядом с Идеальным Человеком?). Я верю, что каждому из наших детей найдется, что рассказать своему психоаналитику, и поэтому уже можно расслабиться и начинать получать удовольствие от собственного родительства.
Поэтому моему ребенку давалось максимальное количество свободы и ответственности, которое он только мог вынести, причем, я с детства не понимала игрушечных тактик воспитания «если вы моете посуду, то дайте и ребенку тряпочку, пусть моет с вами рядом, даже, если придется все переделывать, то это обрадует малыша и приучит его помогать вам». Когда я была маленькой, я всегда чувствовала фальшь подобных воспитателей и никогда не старалась, знала же, что все это понарошку, что мои старания – совершенный пшик по сравнению с тем, что могут и умеют взрослые. 
Сын мне помогал всегда по-настоящему, когда мне на самом деле требовалась его помощь. Даже трехлетка может помочь нести из магазина не отдельный пакетик с шоколадкой, а пакет с бумажными полотенцами или туалетной бумагой: когда у тебя в руках куча тяжелых сумок, то кто-нибудь, кто возьмет на себя нетяжелое, но объемное – бесценен. Или в подобных ситуациях ребенок шел впереди, придерживал двери и открывал ключами замки – тоже крайне полезно, когда у мамы заняты руки. В те же три года, если он мыл пол в своей комнате, то должен был сделать это на полном серьезе – не забыв ни одного угла, ни плинтуса.
Некоторые чувствительные мамы могли бы это назвать эксплуатацией младенца. Но в результате я получила почти семилетнего мальчика, который искренне верит в то, что он может справиться с любой ситуацией, который не боится взаимодействовать с окружающим миром, так как знает, что он может и изменить его, и принести ему пользу. 
Я знаю миллионы взрослых, которые этого мира боятся, которым не приходит в голову барахтаться и сопротивляться – просто потому, что им кажется, что они маленькие и беспомощные. И совершенно ни на что не могут повлиять. Я еще не знаю, какой мужчина вырастет из моего мальчика, но то, что я вижу сейчас, мне очень нравится. Мне кажется, что у меня все получается правильно.