Как всё устроено: преподаватель йоги для детей

Виктория Занкина, специализированный детский преподаватель йоги, единственный в России и СНГ сертифицированный преподаватель методов YogaKids и Yoga For The Special Child:

Мифы о детской йоге

Часто можно услышать, что йога не для детей, и заниматься ей можно только с определенного возраста. Гуруджи Б. К. С. Айенгар считает, что практику можно начинать только с восьми лет. Но эти ограничения связаны с личными представлениями высказывающихся. На мой взгляд, детская йога, отличаясь видом и формой от взрослой практики, остаётся всё-таки йогой. Идея та же самая: дети учатся правильно дышать, быть сильными и собранными, владеть своим телом и своими эмоциями.

Я не буду обольщать людей и говорить, что йога является панацеей от всех болезней. Неверно связывать случаи исцеления только с практикой. Если говорить о детях с особыми потребностями или детях с хроническими заболеваниями, то они, как правило, получают разнообразную помощь в комплексном режиме: медицинскую, психологическую и прочую. Очень сложно вычленить, от чего человеку стало лучше. Йога – это одно из многих составляющих системы здорового образа жизни, реабилитации и лечения, которое дает ребёнку возможность получить другое качество жизни.

Йога не всем детям интересна, но всем нужна, это нужно понять. Ответьте себе на вопрос, всем ли детям нужно дышать воздухом? Или всем ли нужно иметь прямую спину? Если воспринимать йогу в целости как духовную традицию и считать, что она противоречит какой-то другой традиции, то не нужно никого убеждать в обратном. Но если человек абстрагируется, то поймёт, что мы все, к какой бы религиозной конфессии или духовной практике себя не относили, устроены физически одинаково. Мы одинаково дышим, а наш ум в независимости от религиозных и культурных традиций выдумывает какие-то концепции, которые мешают нам жить, рождает тревожные мысли, страхи. Всё это присутствует у детей любой культурной реалии. Йога даёт инструмент, помогающий с этим жить, справляться со многими трудностями. Например, с гиперактивностью. Сейчас ребёнок с утра до вечера смотрит, слушает, говорит. Он принимает огромное количество сигналов. У детей не так много средств, чтобы справиться с перегрузкой. В итоге или  поведение страдает, или возникают болезни, связанные с психосоматикой.

Йога потенциально может быть полезна при наличии человека, который готов терпеливо, спокойно передавать свой опыт. Противопоказаний к занятиям не существует в принципе. Если у родителей есть сомнения по поводу того, можно ли их ребёнку заниматься, всегда есть смысл проконсультироваться с врачом и с преподавателем, но не стоит бояться ступить на эту дорогу. И, конечно, надо искать человека и людей, с которыми у ребенка будет добрый и спокойный контакт без лишних мотиваций и вознаграждений: материальных и нематериальных. К счастью, сейчас в России есть преподаватели с разным темпераментом и опытом, нужно просто искать, наблюдать, как ребёнок общается с педагогом и не вмешиваться по возможности в этот процесс. Удастся найти такого человека, тогда это будет большой подарок и вклад в детское здоровье и качество жизни. Параллельно можно заниматься спортом, музыкой, чем угодно, но занятия йогой будут ресурсом для внутренней уверенности и спокойствия.

Режим преподавательской практики у меня сейчас крайне аскетичен. На занятиях используется минимум лишних звуков, движений. Поскольку я на 100-% сконцентрирована на детской практике, то специально ищу в Индии людей, специализирующихся на йоге для детей. В Индии, к слову, йогой занимаются и отпрыски из состоятельных семей, и дети в приютах, куда приходят преподаватели и ведут обучение безвозмездно.

Основа моей преподавательской практики – это крийя-йога, глубокая медитативная практика. Помимо этого есть конкретные упражнения, техники, которым меня научили две удивительные женщины: Соня Сумар (автор методики Yoga for the Special Child, США, – прим. редакции) и её ученица – Джо Мэньюэл (преподаватель школы The Special Yoga Centre, Великобритания, – прим. редакции). Также я использую элементы метода YogaKids. Основываясь на нём, преподаватель наблюдает за детьми и пробует разные способы передачи информации, которые соответствуют типу интеллекта каждого конкретного ребёнка – это помогает сконцентрировать внимание. Иногда мы считаем. Этот элемент в методе называется «Милая математика», и его применение помогает ребятам сконцентрировать внимание. Или, например, порой мы используем общение без слов. Сегодня на открытом уроке довольно долго я вообще ничего не говорила, просто делала, а ребята повторяли. Это значит, что дети включали полностью своё визуальное восприятие и ориентировались на визуальный сигнал. Как эти элементы компонуются на занятии, зависит целиком и полностью от преподавателя. Они делают урок для детей более интересным, и дают возможность каждый раз преподать практику по-новому.

Стоит понимать, что даже если не брать метод YogaKids как рецепт успешного детского занятия, сама наука о йоге говорит, что человек по-разному воспринимает информацию. Поэтому на занятии мы с ребятами немножко поём, немножко считаем, немножко смотрим и довольно много двигаемся, хотя иногда не двигаемся вовсе. Каждое занятие получается самобытным.

Наставники научили меня некоторым тайнам практики, и поэтому у меня нет плана занятия. Скорее я полностью направлю своё внимание на то, чтобы наблюдать за ребятами, за их состоянием. Я буду прислушиваться к их словам и, возможно, эти слова наведут на какую-то ситуацию, которую мы можем развить. То есть не бывает такого, что я сверяюсь со списком и говорю:  «А сейчас мы обсудим тему такую-то или будем делать элемент такой-то». Поэтому занятие становится живым. Это то, что происходит прямо сейчас. При этом ребята понимают, что они ученики, а я учитель в этом классе. Я верю в то, что преподаватель передает свой опыт. А мой личный опыт – это общение с моим индийским наставником, наблюдение занятий в Индии,  общение с западными коллегами, общение с детьми. У меня есть определенный посыл: «Ребята, я бы хотела с вами поделиться вот этим, если вы готовы – берите».  

Цель йоги – это самоконтроль и постижение своей истинной природы, это то, о чем написано в древних йогических текстах, сохранившихся до наших дней из тех времен, когда люди практиковали йогу как средство работы над собой. Мы задаем вопросы: «Кто я?», что есть «Я» – физическое тело, «Я» – мои мысли, «Я» – мои чувства, «Я» – моё дыхание, «Я» – мой интеллект. Как всё это взаимосвязано между собой, и как я могу этим управлять. Чтобы осознать эту идею, мы с ребятами изобрели специальную фразу: «Я – хозяин этих рук. Я – хозяин этих ног. Я – хозяин этого дыхания». И дальше мы её прорабатываем в практике. «Ребята, вы понимаете, что всё слушается нас в конечном итоге? Что ноги совершенно не обязаны уползать на соседний коврик и щипать друга за рёбра? Кто хозяин? Давайте, верните их обратно».  Когда дети эту идею действительно прочувствовали на себе – она их полностью восхищает.

У ребят постарше уже другая реальность жизни. Они хотят не просто пощекотать кого-то, а разобрать конфликтные ситуации с родителями, например. «Иди, делай уроки», – говорит папа. Детям это не нравится. Я говорю: «Ребята мои, ну кто из родителей будет вам говорить «Иди, делай уроки», если вы сами пойдёте и сделаете уроки? А почему вы не идёте сами и не делаете уроки? Потому что не хватает сил. Не хватает сил, потому что мы отвлекаемся, смотрим туда-сюда, в планшет, в телефон и так далее. Ну, хорошо, ребята мои, давайте будем учиться». В этом цель занятия. И дети очень радуются, когда у них получается достигнуть цели. Они ждут дня, когда наступит свобода. И никто не будет дёргать и говорить, как им жить. Они сами будут всё понимать, что если они пришли в школу, они там учатся. Если у них есть мама – они уважают её и любят, и относятся как к маме. Всё постепенно начинает выстраиваться и занимать свои места. Конечно, на достижение этой цели уходит очень много времени. Но процесс этот очень интересный. Я не стремлюсь создавать из занятия шоу или развлечение, а хочу передать детям хотя бы какие-то крупинки настоящих знаний йоги – они обязательно пригодятся в жизни, потому что йога и есть наука о жизни. Это моё очень искреннее намерение.

Практика йоги должна быть актуальна для ребёнка. Не просто какая-то абстрактная йога ради йоги, а практики, которые конкретно можно приложить к жизни в данный момент. В 4–7 лет человек учится управлять руками, ногами, спокойно взаимодействовать с другими детьми, со взрослыми людьми. Ребята старшего возраста имеют более интеллектуальные запросы. Они уже понимают, что йога помогает быть спокойнее. Или что нужно научиться сидеть с прямой спиной, потому что это даёт силы. У них больше ответственности за себя. И в то же время им становится интересно узнать о том, куда я езжу, кто мой учитель, какие дети в Индии. Им интересно понять контекст.

Подростковая практика тоже имеет свои особенности, поскольку дети находятся в промежуточном транзитном периоде между детством и взрослостью, когда люди задают себе самые главные по жизни вопросы. Им надо определяться, как жить дальше. У нас иногда возникают очень глубокие темы на подростковых классах. Например, тема смерти, тема войны.  

Полтора года назад я переехала в Севастополь и веду регулярные детские занятия в севастопольском центре «Сердце йоги». В этом центре три детские возрастные группы и один класс для детей с особыми потребностями. Это моя мечта и то, что в Москве за все эти годы мне не удавалось сделать, потому что руководство разных центров йоги имели своё видение. Например, в одном центре были против того, чтобы делить детей на три возрастные группы, предлагали сделать две. Я приводила аргументы, что, например, у подростков другая специфика, и они должны ходить в отдельную группу. Но им это было не очень выгодно. Пусть лучше в один класс ходят 10 человек, чем в два класса по пять.

В Севастополе возникла совершенно идеальная для меня ситуация по расписанию, несмотря на то, что классы очень разно наполненные. В день я провожу по два занятия. Иногда бывают индивидуальные консультации, чаще всего с очень особыми детьми, которым в общем классе пока сложно. Плюс к этому, примерно раз в три-четыре месяца проходят семинары, на которые приезжают учиться коллеги-преподаватели йоги, родители, смежные специалисты из разных городов и стран. По большей части семинары проходят в Москве, но также был опыт проведения семинаров в других российских городах.

Когда я принимала решение начать вести детские занятия йогой, на руках у меня был магистерский диплом одного из ведущих университетов Великобритании. Попала я в университет не случайно, а выиграв престижную государственную стипендию. И всё шло к тому, что дальше я должна была бы работать по своей специальности: «Управление в творческих областях», – направлении весьма перспективном и на тот момент, и сегодня.
Как-то, в преддверии защиты диплома, я приехала на фестиваль по йоге и увидела, как проходит занятие с детьми. Сама идея потрясла меня: «Оказывается, детям тоже можно преподавать йогу!». С тех пор всё и началось.

По возвращению в Москву первые несколько месяцев я сидела в пустом зале и медитировала. Это был клуб «Индокитай», который являлся частью центра «Открытый мир» на Тульской. Рядом – детский центр «Ого-город», а на занятия детской йогой никто не идёт. Мои уроки стояли в расписании: в такое-то время, в таком-то зале. Но я знала, что мои дети меня найдут. И постепенно дети пришли. Обратной дороги не было.

Человек, который думает о пути преподавателя йоги для детей, должен себе отдавать отчёт в том, что если хочется денег, может быть, это не для него. И тут вопрос еще состоит в том, какие у человека материальные потребности. У меня очень простая жизнь.

В материальном плане у нас в России в йога-студиях и центрах существует еще странная особенность: часто ставка детского преподавателя отличается от ставки преподавателя для взрослых в меньшую сторону. Несмотря на то, что детский преподаватель это тот, кто знает всё, что знает преподаватель взрослых классов и плюс много сверх этого: детскую психологию, физиологию и прочее. Я трачу большие деньги на то, чтобы регулярно учиться и вникать в свою тему ещё глубже – не только в тему йоги, но и в тему детства. Мои инвестиции глобальные. Но моя история – это тот случай, когда ты не можешь не делать.

У меня занимаются те дети, которым самим интересна йога. Бывают и те, кого родители приводят в силу моды, каких-то личных интересов, но таких меньшинство. Ребёнок приходит, смотрит, а дальше преподаватель получает обратную связь. Либо ребёнок включается, либо нет. Бывает, что ребёнок и сам не ожидает от себя, что ему понравится, а в итоге остаётся и ему очень нравится. Если ребёнок категорически отказывается заниматься – то лучше пока не ходить на занятия. Человек сам может решить, даже в три года, хочет он заниматься или нет.

Вот, например, сегодня на открытом уроке мальчик Дарий, которому три года с небольшим, пошёл в отказ: сидел на краю коврика и порыкивал на всех. А на двух предыдущих уроках был включен в практику и вёл себя идеально. Если родители настаивают на том, чтобы ребёнок ходил на йогу, а он этого не хочет – то ничего не выйдет. У нас сегодня на открытом занятии была ещё одна показательная ситуация. Один мальчик весь урок просто сидел на коврике, периодически выстраивал сам позы и недовольно комментировал себе под нос: «Это не так, это делается вот так, мы на моём кружке это делаем по-другому, я всё буду делать по-своему». Я со своей стороны сделала определенный шаг перед занятием, подошла, мы с ним провели рядом какое-то время. Наша беседа заключалась в том, что он может сесть на коврик, когда захочет. Он пришёл ко мне на занятие, я пришла к нему, поэтому всё будет хорошо. Но мама решила вмешаться, проявила жесткость, очень настойчиво говорила с ним: «Ну, что ты? Как ты себя ведешь!» В итоге не знаю, как она уговорила его войти в зал и сесть на коврик, но он сел. И она, по сути, не добилась своего. Чисто формально она посадила его на коврик против его воли, но кто знает, как развивался бы сценарий, если бы человек понаблюдал и, может быть, сам бы подошел и сел, и делал бы всё вместе с остальными. Поэтому я строю отношения с ребятами по возможности напрямую, без участия родителей.

Если ребенок плачет или капризничает, на то есть причины, и преподавателю следует общаться с ним и пытаться понять, что происходит, слёзы на пустом месте не бывают. И потом надо понимать вполне естественные переживания: новые люди, какая-то тётя, вопросы «Что всё это значит? Чего они все хотят».  

Обычно у меня занимаются ребята от четырёх лет, но всё чаще бывают дети и младшего возраста. Это малыши, у которых с родителями сложились такие отношения, что дети уже готовы отойти от мамы. Мы с родителями договариваемся, что если ребенок устанет, то можно забирать его чуть пораньше. Обычно же занятие длится в течение часа или пятидесяти минут. Бывает, что мама присутствует на первых занятиях, а потом ребёнок её отпускает и готов заниматься сам.

В России уже есть преподаватели, которые специализируются на направлении семейной йоги (например, по методу RainbowYogaKids, Birthlight – прим. редакции). Хорошо, если занятия построены позитивно, улучшают настроение и физическую форму. Но в моем отношении к этому направлению сказывается некоторый йогический пуризм. Для меня йога – это личная практика, когда человек работает над собой сам. Так что мои ребята приходят на занятия, и мы с ними всё делаем без родителей. Мне близка идея, что человек должен сам научиться контролировать свои руки, свои ноги, рот, глаза, уши, звук, дыхание и так далее. Меня восхищает эта идея йоги как науки, как глубокого знания о человеке на всех его уровнях.

Дисциплина – очень важное понятие на уроках йоги. Человек понимает, где он находится, зачем он сюда пришел, он смотрит на преподавателя и начинает включаться в процесс. Но большинству детей надо до этого момента еще как-то дойти в силу возраста, особенностей восприятия, темперамента. Основной момент для меня как преподавателя – не включать свои ожидания, что ребёнок должен вести себя каким-то определенным образом.

Сегодня на семинаре для преподавателей детской йоги мы обсуждали такую ситуацию, когда на занятии ребёнок вдруг встаёт и уходит куда-то. Коллега привела пример из своей практики и такой диалог с ребёнком:

– Ну, ты куда побежал-то, мы же сидим на ковриках?
– Да? А я забыл!

Ничего личного. Дети ведут себя так, потому что они так себя в данный момент могут вести.

Пожалуй, самый криминальный случай с дисциплиной в моей практике случился, когда ко мне на занятие пришли сразу 10 мальчишек. Это был день, когда, видимо, все пацаны решили заняться йогой. Занимаемся мы, всё идёт нормально, и вдруг один из них поднимает палец и начинает «стрелять»: «Дыщь! Дыщь! Дыщь!» Второй на него смотрит и начинает реагировать: «Да ты чё?» И тоже наступает в атаку, изображая стрельбу. Начинается перестрелка. Я помню свои ощущения в тот момент, небольшую паузу, после которой, неожиданно для себя громко и чётко выдала: «Всем лежать! Головой на землю!» Мальчишки все падают на землю, лежат и смотрят, что будет дальше. Я продолжаю: «Оружие на пол!». Они смотрят серьезно и послушно «убирают» оружие. И я продолжаю примерно так:  «Ребята мои, есть война, и есть мир. Мы с вами живем в мирное время. Давайте посмотрим по сторонам. Вы вообще знаете, что такое война?» Мы довольно глубоко затронули тогда эту тему, выяснили, что война – это когда люди умирают, война – это когда нет еды, когда родители потерялись и дети потерялись, и вообще-то в войне ничего хорошего нет. Я их спрашиваю: «Давайте примем решение, нам это надо?» А в ответ: «Да мы просто поиграли». «Ты хочешь, что ли его, застрелить?»  – спрашиваю.  «Нет, не хочу», – отвечает осознанно. И в итоге мы пришли к выводу, что мир всё-таки лучше. Дальше мы продолжали занятие лёжа, делали спокойные дыхательные практики. Мы решили, что игра – это не просто игра, ведь можно случайно ударить человека, причинить ему боль, не хотя этого.

У таких детей иное проявление эмоций, но в то же время они такие же дети. Бывают ребята, которые могут присоединиться к обычному классу и заниматься вместе со всеми. С моей помощью и поддержкой, или с поддержкой другого человека. У меня есть мальчик с аутизмом, который занимался в обычном классе с помощью своего родителя. В нашем центре в Севастополе занимается девочка с легкой формой ДЦП. Она испытывает сложности с движением, и вначале ей было трудно заниматься со всеми, но сейчас она вполне справляется.

Есть дети, чье состояние предполагает только индивидуальное общение с преподавателем. Это нормально. Йога - традиционно индивидуальная практика, работа человека над собой, и для занятия нужны только наставник и ученик. Отсутствие других детей нельзя считать минусом для практики ребёнка.

В случае с детским церебральным параличом (ДЦП) само состояние подразумевает, что с возрастом, по мере роста ребёнка, возможно ухудшение. И для такого ребёнка сохранять стабильность это уже большое достижение. Это значит, что ребёнок не теряет подвижности и стабильности. Нервная система ребёнка с ДЦП не дает мышцам возможности напрячься и расслабиться когда необходимо, и постепенно человек теряет мобильность. Допустим, малыш может пользоваться руками и ногами в определенном формате. Если в последующем ничего не делать по выходу из этого состояния, то можно прийти к ситуации, когда у него будет ограничиваться подвижность. Поэтому главная радость родителей детей с ДЦП в том, что дети, занимаясь йогой, сохраняют состояние, которое у них есть в данный момент. Для них уже огромное счастье, что не становится хуже. Плюс к этому у некоторых наблюдаются и заметные изменения в лучшую сторону. Ребёнок становится более скоординированным, более внимательным, хотя всё равно он остаётся особым ребёнком.

У детей с аутизмом существует огромный спектр состояний: пока один не в состоянии выйти на улицу, например, от переизбытка сенсорной информации, другой может учиться в обычной школе, а, став взрослым, сможет работать. Но главное для ребёнка с аутизмом – достичь контроля над своими эмоциями, над своей паникой, если она возникает, достичь возможности себя регулировать с помощью вдоха и выдоха, достичь спокойствия, чтобы взаимодействовать с окружающим миром. Для детей с аутизмом одна из главных проблем – выйти на контакт с окружающими людьми, выразить свои мысли и чувства. Через йогу в процессе практики человек успокаивается, накопленное напряжение и страх снимается. Например, сегодня ребёнок очень переживал, потом он пришёл на йогу, выдохнул-выдохнул-выдохнул, и вот он может жить дальше. Сценарий бывает и таким, что улучшения более видимые, и ребенок становится более спокойным, сконцентрированным и в обычной жизни, вне занятий.

Автор благодарит за предоставленные фотографии Анну Яковлеву и Евгению Ксенофонтову.