Как все устроено: новый цирк

Что такое новый цирк, обязательно ли нужны для представления дрессированные животные, а также о том, какой должна быть клоунада, рассказывает режиссер-постановщик Цирка Никулина и Антикварного цирка Елена Польди.

– Можно сказать, я родилась в цирке. Нашей династии уже около 280 лет (если считать трудовой стаж всех членов семьи). Я представляю четвертое поколение семьи, моя дочь Саша – пятое, а внучка Соня – шестое. Но на самом деле важен не счет и не годы, отданные цирковому искусству, а то, что уже сделано и будет сделано дальше. В современном цирке все меньше династий, так что старые цирковые фамилии – это уже настоящий антиквариат.

Мои предки были первыми велофигуристами в России, они стояли у истоков настоящего цирка. Каждый ребенок в нашей семье оказывался на манеже почти с младенчества – это было как данность. Я с удовольствием занималась эквилибристикой, однако век циркового артиста недолог – работают все, примерно, до 35 лет – а я ушла и того раньше. Занялась постановочной работой. Бралась за самые разные проекты, которые представлялись интересными.

Четыре года назад я создала «Антикварный цирк» – объединение эквилибристов, гимнастов, акробатов, иллюзионистов и других артистов, которые выступают под живую музыку. Это дань неким ушедшим традициям начала 20-го века, тому времени, когда в цирке было больше волшебства.

Есть определенное отношение к цирку как к виду искусства. И, к счастью, этим отношением мне удалось заразить целую группу артистов, которые вместе со мной делают сегодня «Антикварный цирк». Гульнара Гибадуллина, наш директор, артистка, костюмер и заведующий постановочной частью. Тата Польди, артистка цирка Никулина и Liquid театра, она начинала с нами и мы очень надеемся, что вернется к нам снова. Студентка моего курса в ГИТИС незаменимая Инга Лозовая – или Фрау ИНГА. Олеся Гринфелд – замечательная певица, клоун в душе и деятель в работе. Александр Савин – еще одно дитя цирка, с детских лет освоивший эквилибристику, акробатику, жонглирование, замечательный пример истинно синтетического артиста. Жонглер из старой цирковой династии, уникум Рудольф Левицкий. Прекрасный эквилибрист и обаятельный артист Артем Шестобитов. Начинающий режиссер Володя Щербаков, еще один студент ГИТИС…

Перечислять можно до бесконечности. Но для меня самое главное, что наш цирк – это коллективное детище, настоящая команда, а ведь именно крепких, сплоченных команд сейчас катастрофически не хватает, особенно в современном цирке, где любой артист может подготовить собственный номер и спокойно существовать в жанре «сам себе режиссер», «сам себе художник», «сам себе директор» и т.д. Подобные self-made артисты без всякой команды единомышленников спокойно существует в России. А вот в Европе их становится все меньше, так как в основе такого дивертисментного цирка с набором стилистически разнородных номеров – аттракционы с животными, которые теперь фактически запрещены. Даже в Италии государство больше не содержит такие цирки, и в результате они закрываются и распродаются.

Принято по инерции думать, что советский цирк – лучший в мире. Возможно, когда-то так оно и было. Но сейчас цирк, который принято считать традиционным, переживает в России не лучшие времена. Как правило, цирковое представление в традиционном понимании – это выверенное по секундам действо с акробатами, животными и клоунами, больше похожее на спорт, чем на искусство. Именно поэтому, кстати, в традиционном цирке почти не используется живая музыка – исключается любая возможность импровизации. Становится скучно и зрителям, и самим артистам. И в полемике с традиционным цирком на этой волне начинает появляться так называемый «новый» цирк, как нечто противопоставляющее чистую физику эмоциям.  

Традиционный и новый цирк – в чем разница?

Новый цирк появился на Западе в середине 1980-х годов. Он сейчас активно развивается во Франции, Германии, Голландии, Скандинавии, Канаде. Кроме того, во многих странах появились великолепные цирковые школы. В результате выросло целое поколение артистов, которые делают спектакли без четкого линейного сюжета, но с персонажами, у каждого из которых своя история и свой язык, понятный зрителю. В новом цирке есть над чем подумать, его еще называют «поэтическим» цирком. И что самое интересное, появился зритель, который хочет думать, а не просто сесть в кресло и ждать, когда его развлекут. Подумать, вспомнить, пережить, что-то открыть для себя.

В таком стиле работает, например, Cirque du Soleil. Сюжет одного из его знаменитейших шоу – «Кортео» постановки Даниэле Финци Паски – о том, как клоуну снятся его собственные похороны, и он вспоминает свою невероятную жизнь. Над этим вряд ли получится просто посмеяться. Хотя, несомненно, комическое и эксцентричное в представлении присутствует – это обязательно.

В «новом» цирке мы используем дополнительные средства, театральные приемы для выражения мысли. В традиционном цирке этого нет, хотя апеллируем мы к одному и тому же: как ни крути, основа любого цирка – это трюк.

Также в современном цирке появляется взаимодействие со зрителями. В советском, кроме разве что клоунских реприз, публика в представлении не участвует. Новый европейский цирк основан на том, что зритель вовлечен в процесс. Например, мы в каждое наше представление включаем мастер-классы для детей – учим их простейшим трюкам, которые только что исполняли артисты. Со взрослыми происходит то же самое. В частности, на западе очень распространены диннер-шоу, когда в ходе обеда или ужина официанты оказываются цирковыми артистами, и начинается представление с вовлечением гостей. В России это пока мало распространено.

С детьми и взрослыми мы работаем по-разному. Дети, как правило, больше готовы идти на контакт и «научиться также крутить тарелочки», а взрослые более зажаты и слишком много думают о том, как они выглядят со стороны, поэтому с ними приходится для начала проводить тренинги на коммуникацию, а уже потом вовлекать в игру. Это обычная история, поэтому в интерактивных элементах мы чаще всего ориентируемся именно на детей, хотя с ними другая сложность. Ведь удержать внимание ребенка в течение долгого времени – тоже задача.

Разумеется, новый цирк предполагает новых же артистов. В советском цирке было четкое разделение: дрессировщик, клоун, акробат – возможностей для маневра нет. В современном цирке, включая знаменитый Cirque du Soleil, нет такого четкого разделения: есть артист, который умеет все – быть мимом, жонглировать, исполнять номера на шарманке. Это сложно, но интересно и самим артистам, и зрителям, а также удобно – есть взаимозаменяемость.

Пока в России как такового нового цирка нет. Мы видим только те, которые приезжают на фестиваль циркового искусства и фестиваль уличных театров.

Цирковые артисты сейчас должны уметь намного больше, чем раньше: помимо владения мастерством требуется общаться со зрителем, уметь войти в роль. Однако в России этому пока нигде не учат. Выучиться на циркового артиста можно только в цирковом училище, которое подчиняется Министерству культуры, получив обязательное среднее образование. Конкурс на поступление туда довольно высок. Но надо признать, что с каждым годом он падает, поскольку пресловутым навыкам, необходимым в современном цирке, там не учат. А выходить красиво на манеж и четко отрабатывать свой номер (не исключено, что один и тот же всю жизнь), уже недостаточно.

Что касается высшего образования, то здесь еще сложнее: в ГИТИСе можно выучиться на режиссера цирка, но здесь для артистов нет никаких вариантов.

Студенты циркового училища – это моя личная головная боль как режиссера. Не хочется никого обидеть, но они в большинстве своем не знают, кем хотят быть и где работать. Их не учат самоопределению, не рассказывают о современных возможностях циркового искусства, их готовят к работе в традиционном цирке, эпоха которого стремительно уходит.

В Европе с цирковыми школами дела обстоят намного лучше. Одна из самых сильных – школа циркового искусства CNAC в городе Шалон-ан-Шампань под Парижем, здесь учат сразу многим навыкам – от эквилибра до клоунады, а также работе со зрителем и искусству импровизации. Неплохой считается также Киевская школа, она также работает уже в рамках нового цирка, и преподавательский состав там гораздо сильнее, чем в Москве.

Один из самых сложных жанров – это клоунада. Я опытный постановщик, но пока только подбираюсь к ней. В идеале это должна быть клоунада на уровне постановок Джеймса Тьерри (внук Чарли Чаплина, автор «Сияющей пропасти», – прим.ред.), это именно тот уровень эксцентрического, смешного и ни в коем случае не пошлого. А это очень сложно.

Та клоунада, которая существует сейчас в традиционных цирках, не вызывает ничего, кроме чувства стыда и неудобства за происходящее. А если говорить о детях, то и страх. Клоун – это страшно, не зря про них снято столько фильмов ужасов. Это страшно, потому что за маской что-то вроде живое, но в то же время и не человек. Но и не кукла, которую можно выбросить. Это какое-то совершенно непонятное существо с насмешливой гримасой. Клоуны агрессивны: они насильно вовлекают тебя в какую-то только им понятную игру – громким голосом, иногда трогают руками... Конечно, может хватить Кондратий. Бедные дети! Мимы – другое дело. У них тоже грим, но они приглашают к игре помягче, только если видят положительную реакцию и готовность участвовать.

Одна из ипостасей нового цирка – это бродячий, уличный цирк. По сути, это именно то, чем мы сейчас занимаемся. Так получилось, что в цирке в его традиционном понимании мы оказались не нужны, и в прямом и переносном смысле оказались на улице. Но это не грустная история – это новый виток, в котором будем развиваться. Сейчас активно развиваются, в том числе и в России, различные уличные зрелища, перфомансы, выставки – есть чем заняться, мы вовремя оказались «на улице».

Костяк труппы – около десяти человек, остальные артисты привлекаются уже по мере необходимости под конкретные проекты. Таких трупп очень много в Европе, в частности в Финляндии, несмотря на то, что у них намного холоднее. Но дело здесь не в климате, а в ментальности. Как правило, это семейные цирки, которые приезжают в город. Утром они проводят репетицию, а вечером дают представление. Иногда проводят открытые мастер-классы для детей. Конечно, это сложнее с точки зрения логистики и постоянной репетиционной базы, но намного интереснее с точки зрения творчества и движухи. В той самой пресловутой французской школе CNAC даже есть отдельный предмет – «Школа бродячей жизни», где учат в любой момент сорваться с места и жить в таком творческом движении. У нас пока этого нет.

Есть идея создать альтернативную цирковую школу. Пока это только в проекте, но хотелось бы, чтобы это было подобие французской школы – не будем изобретать велосипед. Отличительной чертой будут цирковые курсы для любителей. Например, если кто-то хочет научиться жонглировать, но не готов положить на это половину своей жизни.

Очень хотелось бы воплотить этот проект, поскольку есть интерес к новому цирку, есть новый зритель, которого не удовлетворяет то, что происходит на официальных манежах. Тем более, все самое новое и интересное в цирке сейчас происходит именно «на улице».

Автор фотографий: Антон Уханов, сайт ezhikezhik 

Елена Польди – режиссер-постановщик «Цирк Никулина на Цветном бульваре_»; доцент режиссерского факультета ГИТИСа (РАТИ); художественный руководитель IV курса студентов режиссерского факультета (отделение режиссура цирка), постановщик более 20 спектаклей и представлений, в том числе мюзикла «Пять золотых» с участием финалистов фестиваля творчества детей с ограниченными возможностями здоровья «Надежда-2013»._