В борьбе за ребенка

Поддержка российских усыновителей и помощь при устройстве детей-сирот, с одной стороны, официальная позиция государственной власти. Однако, несмотря на это, сотни детей по-прежнему остаются в детских домах, даже несмотря на наличие потенциальных опекунов. Органы опеки несут ответственность за передачу ребенка в семью, но за непередачу, как выясняется, нет.

Наталья Тупякова из Горно-Алтайска – молодая мама восьмилетнего сына и приемной трехлетней дочки. Ариана появилась у Наталья примерно год назад. В два года девочка не ходила, даже не пыталась говорить – ей был поставлен диагноз ДЦП и грубая задержка психоречевого развития. Однако после года проживания в семье с Арианой произошли кардинальные изменения – если в два года ее развитие было примерно на полгода, то сейчас на два.

В ноябре 2013-го Наталья узнала о девочке Наде из Дома ребенка для детей с особенностями развития в Ивангороде Ленинградской области (почти на границе с Эстонией) и решила, что сможет и ей помочь, взяв девочку в свою семью. Однако на этот раз все оказалось намного сложнее.

В ноябре же Наталья собрала необходимый пакет документов, получила разрешение на встречу с ребенком и поехала. Надя оказалась сложным ребенком, в свои пять лет почти не говорила, не улыбалась, однако с Натальей не сразу, но пошла на контакт: начала смотреть в глаза и разрешала брать себя на руки. После встречи с Надей Наталья укрепилась в желании взять эту девочку в свою семью, написала согласие на ребенка и заявление об установлении опеки и уехала домой в Горно-Алтайск. По закону у специалистов опеки есть 15 дней на рассмотрение заявления, по истечении которого они обязаны либо отдать ребенка, либо написать мотивированный отказ, который, при желании, заявитель может обжаловать.

Наталья не сразу обратила внимание на то, что заявление сотрудники опеки у нее приняли без даты, однако через несколько дней отправила еще одно заявление – по почте, чтобы в нем фигурировала дата. Еще во время своего первого визита она поняла, что не понравилась директору детского дома. “Я честно отвечала на все вопросы, у меня были в порядке все документы, но неприязнь я почувствовала сразу”, – говорит она.

Спустя некоторое время Наталья решила позвонить в опеку и узнать о решении, однако ей сказали, что директор детского дома против передачи ребенка, и на этом основании будет собираться опекунский совет, который примет окончательное решение.

На вопрос, когда этот совет будет собран и когда он примет решение, ответа не последовало, и Наталья снова решила ехать, но на этот раз через Москву, где она встретилась с психологами Татьяной Павловой и Людмилой Петрановской и юристами, которые взялись помочь ей в этой истории.

«Законом никакой "опекунский совет" не предусмотрен, комментирует ситуацию психолог Людмила Петрановская, – то есть собираться и советоваться может кто угодно и с кем угодно, но это не освобождает опеку от обязанности принять решение о передаче ребенка или отказать в 15-дневный срок. А именно этого – принимать решение – специалисты опеки, похоже, как раз и не хотели».

Заручившись поддержкой психологов и юристов, Наталья составила план реабилитации Нади, она знала все об инфраструктуре для детей с особенностями развития, и где получить помощь с обследованием и лечением.

Позже возникло новое препятствие: оказалось, что обследование, проведённое органами опеки по месту жительства Натальи, не позволяет быть ей опекуном ребенка-инвалида, а только ребенка с незначительными нарушениями здоровья. И таким образом возникла необходимость в дополнительном исследовании.

– Дополнительное обследование жилья в нашем случае – абсолютно бессмысленно и лишь повод потянуть время, – рассказывает Наталья, – Предыдущий акт обследования был свежий, с новой квартиры. Поэтому сотрудники опеки пришли, посмотрели и даже ничего не спрашивали. Опека Кингисеппа звонила в нашу местную опеку и говорила: «Не вздумайте дать положительный ответ, ребенок «овощ лежачий», вы наживете этим большие проблемы». Однако надо отдать должное нашей опеке, они все сделали в лучшем виде, чтобы помочь разрешить ситуацию по-человечески.

– Я пыталась выяснить, что именно они хотели узнать и увидеть или не увидеть у Наташи дома, требуя дополнительного обследования, – продолжает Людмила Петрановская, – ответа я не получила. Только полчаса демагогии на тему «А что же, мы должны вот так любому и отдать ребенка сразу же», но пара моментов истины сквозь эту завесу прорвались: «Мы между двух огней, директор отдавать не хочет, а вы на нас давите» и «А вот если она ребенка вернет, мы будем виноваты, что плохо сделали свою работу». Я попыталась объяснить, что вообще-то они уже плохо сделали свою работу, ибо Надя 5.5 лет в системе, и они ее до сих пор не устроили. И когда сейчас чудом появился человек, готовый спасти их от столь глубокого профессионального фиаско, они прямо препятствуют устройству ребенка, истощая кандидата психологически и материально (одни билеты сколько стоят).  

Наталью очень активно отговаривали брать Надю.

– Директор детдома и сотрудники опеки делали страшные глаза, театрально вскрикивали «Ну вы же понимаете, что она никогда...», – вспоминает Наталья, – что она агрессивна, бьет и душит детей, страшно боится воды, что она как собачка способна лишь воспринимать команды, что у нее не работает кора мозга, и с ней невозможно наладить контакт. А также, что я плохая мать и погублю своих детей, если заберу Надю.

Все это случилось 30 декабря 2013 года. Когда прошел уже месяц вместо требуемых по закону 15 дней, пресловутый опекунский совет, наконец, состоялся, по итогам которого необходимо составить новый акт о состоянии жилищных условий. Разумеется, это необходимо делать только в присутствии Натальи, поэтому она снова поехала в Горно-Алтайск. Надю, тем временем, отрывали от нее уже с рыданиями.

После новогодних праздников Наталья снова позвонила в опеку и спросила: «Когда можно приезжать за ребенком?», но в ответ снова получила уведомление об опекунском совете, который состоится неизвестно когда.

«Наталью берут измором, – считает Людмила Петрановская, – вместо того, чтобы просто взять и сделать свою работу, специалисты опеки Кингисеппа почти два месяца придумывают всё, что угодно, чтобы Надя в семью не попала. И неизвестно, чем бы закончилась эта история, если бы у Натальи не оказалось такой «группы поддержки», которая предала эту историю гласности. Скандал в прессе и соцсетях – это очень нежелательный сценарий для всех участников. Это очень время- и энергозатратно, это риск, что будут обижены люди, разрушение рабочих контактов, но иногда это необходимо. Поскольку стоит одну такую историю забыть, как она происходит вновь уже с новым кандидатом».

В ситуации с Натальей это действительно принесло свои плоды – 23 января 2014 года ей позвонили из отдела опеки и сказали, что можно приезжать за Надей.

Дома Надя чувствует себя намного лучше и уже делает успехи в развитии:

– Она перестала бояться, – рассказывает Наталья, постоянно виснет на мне, много лопочет, иногда даже можно разобрать слова. Совсем не боится воды. Конечно, она пока еще очень забитая, даже плачет и смеется «в себя», но никакой агрессии в ней я не вижу совсем. Наш психиатр отменил психотропы и удивлялся, что четырехлетку отправили в психушку, хотя раньше семи лет туда класть не положено. Пройдя всю эту длительную и изматывающую процедуру, я поняла, что в таких ситуациях нельзя верить на слово никому. Только самостоятельно изучать законы, подавать документы через канцелярию или по почте с уведомлением. Диагнозы ребенка проверять через независимого врача. И иметь в виду, что многое из того, что ребенок приобрел, находясь в учреждении, дома может со временем сойти на нет.

В этой истории вряд ли можно найти виноватых:
– Я уверена, что ни опека, ни директор детского дома не вымогают денег и не кладут в карман спонсорскую помощь, в финансовом отношении это совершенно порядочные люди, – объясняет Людмила Петрановская, – они не фашисты и не бездушные монстры и не злонамеренные мучители детей и их потенциальных опекунов. Они сами искренне уверены, что защищают интересы ребенка. Проблема в том, что они считают очень серьезным риском «а вдруг она не справится», но совсем не считают проблемой, если Надя проведет всю жизнь в казенном доме. Статус-кво они считают нормальным положением дел, не требующим действий с их стороны. А вот изменение статуса-кво, принятие решения – это да, это серьезно, тут надо сто раз подумать и подстраховаться. Это общая беда всей системы защиты прав детей сирот – у нас ребенок в учреждении считается устроенным. Ни сотрудники учреждений, ни сотрудники опек в большинстве своем не знают или не хотят знать и понимать, насколько мучительно и вредно для ребенка пребывание в казенном доме – даже таком прекрасно обустроенном, как в Ивангороде. И это не только их вина, так было устроено десятилетиями.

Что нужно знать при оформлении опекунства

1.    После подачи заявления органы опеки обязаны принять решение – согласие или мотивированный отказ – в течение пятнадцати календарных (не рабочих) дней.
2.    Решение принимает руководитель органа опеки, и он же несет за него ответственность. Опекунские советы – общественные организации, имеющие рекомендательную функцию.
3.    Администрация организации, где находится ребёнок, оставшийся без попечения родителей, исполняет по отношению к нему обязанности опекуна и, только в силу этого, даёт свое согласие при оформлении опекунства.
4.     Решение оформления опекунства над ребенком принимается органом опеки. Мнение детского дома или другой организации, где находится ребенок, не учитывается, и может иметь только рекомендательный характер.

Редакция готова в любое время опубликовать комментарии сотрудников Ивановского детского дома.