Химия любви: парадокс измены

Как возникает любовь? Что заставляет двух вчера еще незнакомых людей сегодня решить, что они должны провести жизнь вместе? Лари Янг , профессор психиатрии медицинской школы университета Эмори и Алексендер Брайан , писатель и журналист, автор научно-популярных книг по биологии в книге «Химия любви» издательства «Синдбад» раскрывают суть любви между мужчиной и женщиной, матерью и ребенком, причины моногамии и измен. Публикуем главу про Парадокс измены, где два ученых раскрывают истинные причины влюбленности, механизмы измен, и то, почему изменять все-таки не нужно. 

Мы не удивимся, если окажется, что в этот момент вы чешете затылок и спрашиваете себя: «Раз мы так зависим друг от друга и до смерти боимся расстаться, почему же отношения заканчиваются? И как объяснить измену жены или мужа?» Эти два интереснейших вопроса – часть весьма непростой загадки, над которой не одно столетие бьются лучшие умы мира. Указать общую причину распада союза между мужчиной и женщиной невозможно, так как ее нет – обстоятельства у всех разные. Но существует истина, справедливая для всех половых отношений: страсть постепенно угасает.

Страсть заполняет собой множество скрытых пустот в отношениях, поэтому, когда она уходит, люди остаются лицом к лицу с очевидностью: они не подходят друг другу по каким-то личностным особенностям или по характеру. Такова причина большинства расставаний и очень многих разводов между людьми, вступившими в брак первый раз. Впрочем, даже в этом случае разрыв дается людям нелегко, что еще раз доказывает силу зависимости, цель которой – удержать нас вместе.

Истоки неверности

Неверность может быть совершенно не связана с несовпадением личностных особенностей и характеров двух людей, но она, безусловно, тоже становится причиной многих разрывов. У измены множество оттенков, но это универсальное явление, свойственное, как мы уже говорили, даже степным полевкам. Хотя степным полевкам в целом свойственна моногамная система отношений, если рассматривать каждую пару в отдельности, их моногамия далеко не такая строгая, как можно подумать.

Нейронные цепи разных особей отличаются друг от друга, и эти различия способны серьезно влиять на склонность полевки или человека к сексуальным приключениям.

Здесь кроется парадокс, внутренне присущий нашему представлению о моногамии. Социальная моногамия (моногамия как система социальных отношений) и сексуальная моногамия (моногамия как связь между двумя индивидами) – два принципиально разных явления, но большинство людей полагает, что одно логически проистекает из другого, поэтому часто мы считаем их одним и тем же.

... Большинство мужчин, занимающихся сексом на стороне, тоже хотят, чтобы эта сторона жизни существовала отдельно от их семей и социальных связей. Измена не направлена на разрыв отношений с постоянным партнером. Более 60 процентов мужчин, вступавших во внебрачные связи, говорили, что никогда серьезно не думали о подобном развитии событий до тех пор, пока разрыв не случался. Немногие из людей четко нацелены (или могут быть нацелены) на поиск сексуальных связей вне постоянного партнерства, однако и среди них большинство клянутся в верности своим супругам, счастливы в браке и не собираются расставаться.

... Вопрос о числе людей, отступивших от сексуальной моногамии, остается открытым. Несмотря на многолетние усилия социологов и ученых, никто не может с точностью сказать, какой процент тех, кто состоит в моногамных отношениях, занимается сексом на стороне. Нетрудно догадаться, что опрашиваемые часто не желают говорить правду в личных интервью, и даже анонимным опросам нельзя верить безоговорочно. Однако приблизительные оценки существуют. В годы, предшествующие пресловутой «сексуальной революции» 1960-х, врачи больницы Нового Орлеана исследовали женщин, помещенных в стационар. Их разделили на две группы – с раком шейки матки и без. Более половины женщин, больных раком, говорили, что изменяли своим мужьям. Это неудивительно, поскольку рак шейки матки вызывается вирусом, передаваемым половым путем, и чем больше у вас партнеров, тем выше вероятность инфицирования. Но четверть женщин, не болеющих раком, также обманывали своих мужей.

Отчет о самом крупном и наиболее исчерпывающем опросе на эту тему под названием «Социальная организация сексуальности» был опубликован в 1994 году. В нем Эдвард Лауманн и его коллеги пишут, что почти 20 процентов американок, рожденных между 1943 и 1952 годами (во время опроса им было от сорока до пятидесяти лет), занимались сексом с другим мужчиной, пока были замужем. Среди мужчин того же возраста доля тех, кто совершил измену, составила 31 процент. Среди пар, не состоящих в браке, но сексуально моногамных (либо живших вместе, либо встречавшихся), больше половины изменяли своему партнеру.

Независимо от того, находимся мы в моногамных отношениях или нет, нам свойственно желать жены ближнего своего либо мужа или приятеля своей подруги. Многонациональное исследование, в котором участвовало 17 тысяч человек, принадлежавших к 53 нациям из разных стран мира, показало, что мужчины и женщины студенческого возраста делают то, что социологи и зоологи называют «брачным браконьерством». Около половины совершали по меньшей мере одну попытку, и не без успеха.

В Северной Америке 62 процента мужчин и 40 процентов женщин пытались соблазнить чужого партнера и склонить его к кратковременной связи. В капкан попадают многие: 60 процентов мужчин из тех, кто стал объектом «охоты», сказали, что согласились на краткие сексуальные отношения с «браконьером». Среди женщин так поступила почти каждая вторая. «Браконьеры», со своей стороны, подтвердили эту статистику, при этом заявляя, что пытались завязать с партнерами долговременные отношения. Интересно, что в государствах, где у женщин больше политических прав, случаи «брачного браконьерства» в равной степени встречаются среди обоих полов.

Секс, разумеется, приводит к появлению детей. Миллионы мужчин во всем мире, которым женщины наставили рога, воспитывают не своих детей. Точные цифры неизвестны, результаты исследований широко варьируют в зависимости от региона исследования и многих других характеристик. По результатам опросов на Гавайях доля детей, появившихся на свет после измены мужу, составляет 2,3 процента, в Швейцарии – 1 процент, в Мексике – 12 процентов. Можно предположить, что в среднем на планете отцы растят (не догадываясь об этом) от 3 до 10 процентов чужих потомков.

Ради поддержания дискуссии давайте примем, что неверность в браке составляет от 30 до 40 процентов, в незарегистрированных моногамных отношениях – 50 процентов и что 10 процентов младенцев генетически не имеют отношения к мужчинам, которые считают себя их отцами. Во всем мире. Среди всех рас, племен и культур. Вывод очевиден: неверность – врожденная поведенческая черта по крайней мере некоторой части человеческой популяции.

Так было всегда. Одна из самых знаменитых речей древнегреческого писателя и оратора Лисия – речь в защиту человека, убившего мужчину, которого он застиг в постели со своей женой: «Я никогда не подозревал, насколько я простодушен, полагая, будто моя жена – самая добродетельная женщина в городе», – сказал обвиняемый на суде.

Во все времена и во всех культурах противоречие между социальной моногамией и сексуальным влечением было источником различных неприятностей. Тысячи лет общество пыталось избавиться от него, силой загоняя половое поведение в рамки социальной моногамии, обуздывая, ограничивая и приструняя эротическое желание. Сам брак – узаконивание человеческой любви – это попытка структурировать половое поведение и ограничить его правилами.

... Все 1800 лет западной цивилизации мир пытался разрешить главный парадокс любви: ее сосуществование с супружеской неверностью. Поначалу люди считали, что корень зла в сексуальном удовольствии, его считали греховным и относились к нему как минимум с порицанием, даже если речь шла о браке. Однако за последние сто лет сексуальное удовольствие стало одной из основ брачного союза. Все же независимо от того, как общество смотрит на брак и половые отношения, мужчины и женщины продолжают заниматься сексом на стороне, отступая от идеала моногамных отношений.

Неверность проистекает не от распущенности нравов в обществе и не от давления жестких моральных устоев. Стремление к связи с другим мужчиной или другой женщиной скорее всего заложено в нашем мозге.

Предположим, вы молодой работник в рекламном агентстве. Так вот, однажды вы входите в лифт, собираясь подняться в свой офис, и видите красивую женщину. Она одета строго, но привлекательно: туфли на высоких каблуках, узкая юбка, волосы свободно спадают на спину. Она носит очки. Красивые женщины в очках нравятся вам с тех самых пор, как вы в тринадцать лет рассматривали в журналах фотографии сексуальных учительниц. Возникает немедленное и сильное влечение. Вы вступаете в зрительный контакт, обмениваетесь улыбками. Запускается цепь нейрохимических событий, которые мы описывали в предыдущих главах.

Высвобождаются окситоцин и вазопрессин, в прилежащее ядро проникает дофамин, и у вас появляется мотивация сделать первый шаг. Однако вы не лабораторное животное, а человек, и сейчас ваш рациональный мозг активно подсказывает, что вы уже видели ее в доме своего начальника.

Она – его невеста. Но даже если это не так, вы женаты, и пусть ваша сексуальная жизнь довольно скучна, а страсть первых лет брака рассеялась, вы любите свою жену. Вы не хотите ее потерять, а вы определенно ее потеряете, если она узнает, что у вас связь на стороне. Вы можете лишиться половины своих денег и собственности, не говоря уже о стоимости хорошего адвоката. Кроме того, сегодня на завтрак вы ели тонкую лапшу с чесноком и соусом из моллюсков. Вы довольствуетесь дружеским кивком, улыбкой, а когда двери лифта открываются, идете на свое рабочее место и с невольным вздохом садитесь за стол.

Это самоконтроль. Ваша медиальная префронтальная кора общается с миндалевидным телом, вентральной областью покрышки и прилежащим ядром. Она говорит: «Прекрати!» Вы только что столкнулись с дилеммой «желание – благоразумие» и предпочли благоразумие.

Германские нейробиологи Эстер Дикхоф и Оливер Грубер подвергли испытуемых дилемме «желание –благоразумие», чтобы изучить функциональные различия в связи медиальной префронтальной коры и прилежащего ядра. Восемнадцать молодых добровольцев заполнили стандартные письменные анкеты, позволяющие изучить импульсивность и поиск новизны. В первой фазе теста они играли в игру, где им предъявляли по одному цветному квадрату. Они могли принять его или отказаться, нажав на кнопку. После каждого выбора им сообщали, привело ли это к маленькой награде – одному очку – или нет. Очки означали выплату денег, и чем больше очков они собирали, тем больше денег выигрывали. Это упражнение позволило им привыкнуть к тому, что деньги можно заработать, выбирая квадраты. Во второй фазе теста испытуемые занимались тем же самым, но на этот раз они находились в аппарате фМРТ, и в отличие от первой фазы у них была долговременная цель: собрать к концу игры определенный блок из трех цветов. Если им это удавалось, они получали много очков, означавших выплату большой суммы денег. Однако они могли выбрать цвет, который не был частью собираемого блока. Выбор такого цвета — «измена» по отношению к цвету, который они должны были собирать, – мог помочь им заработать дополнительное очко к своему окончательному счету. Рискуя, они получали шанс увеличить сумму. Но у этой «измены» был побочный эффект: неудача в выполнении задания с квадратом приводила к дисквалификации, при которой они лишались всех очков. Таким образом, проще было поставить себе долговременную цель не поддаваться искушению заработать как можно больше очков и играть, придерживаясь золотой середины. Иначе говоря, у испытуемых был стимул искать быстрое поощрение, хотя предполагалось, что они должны сосредоточиться на отложенном вознаграждении, собирая нужные цвета в заданный блок.

Если добровольцы выбирали немедленное вознаграждение, в их мозге наблюдалась повышенная активность прилежащего ядра и вентральной области покрышки. При столкновении с дилеммой «желание – благоразумие» эти области показывали слабую активность. Медиальная префронтальная кора подавала «стоп-сигнал». В результате оказалось, что у испытуемых, для которых, судя по данным анкетирования, были характерны самая низкая импульсивность и не выраженное стремление к новизне, происходит передача сигналов по обратной связи между медиальной префронтальной корой и прилежащим ядром.

Таким людям удавалось наиболее успешно сосредотачиваться на долговременной цели. Полученные данные согласовывались с результатами опытов на животных. При «столкновении желания и благоразумия» усиливалась отрицательная обратная связь между медиальной префронтальной корой, вентральной областью покрышки и прилежащим ядром. Это стало «первым свидетельством того, что у людей может быть сходный с животными механизм регуляции». Люди рождаются со склонностью удовлетворять насущные потребности, утверждают ученые. Когда что-либо, например возможность полового акта, запускает систему поощрения в нашем мозге, мы стремимся удовлетворить возникшее желание. Мы способны сдерживать это стремление ради достижения долговременных целей (например, ради сохранения связи с постоянным партнером), но успех такой «борьбы», по всей видимости, зависит от взаимодействия системы поощрения и медиальной префронтальной коры.

Мы уже не раз говорили о том, что существует несколько способов ослабить связь прилежащего ядра и медиальной префронтальной коры. Предположим, с тех пор как вы встретили женщину в лифте, прошло два года. Теперь она больше не невеста вашего начальника. Вас отправили в командировку в Коламбус, штат Огайо. Вы остановились в номере гостиницы «Хайатт» и снова поднимаетесь на лифте. Теперь, вместо того чтобы просто вежливо улыбнуться, роскошная женщина в очках спрашивает: «Вам нравятся эти типовые гостиницы?» Вы отвечаете, что здесь скучно, поскольку единственное, что можно делать в Коламбусе, это смотреть футбол по местному телеканалу. И вот спустя недолгое время вы уже сидите в баре гостиницы. Вы покупаете ей коктейль «Манхэттен» и смеетесь шуткам друг друга, хотя они совсем не смешны, однако голос вашей медиальной префронтальной коры приглушен алкоголем, и тонкий юмор для вас сейчас не принципиален. Ее рука касается вашего плеча. Она смотрит вам прямо в глаза. Выделяется немного окситоцина. В прилежащее ядро поступает дофамин, и сексуальное желание, убаюканное узами брака, вдруг просыпается. Вы больше не думаете о своей жене или стоимости адвоката по разводам.

Как и люди, самцы и самки полевок иногда занимаются сексом на стороне. Однако когда самец привязывается к своей подруге, его система поощрения изменяется, и они атакуют незнакомых самок. Кроме того, у большинства самок не возникает привязанности к другому самцу, если их партнер погиб или исчез. Как же объяснить этот парадокс? Вазопрессиновая цепь самца полевки управляет его привязанностью к территории и помогает поддерживать моногамную связь. До формирования привязанности к партнерше у него не было потребности защищать свое жизненное пространство, но когда привязанность возникла, он будет нападать на чужую самку (или самца) – нарушителя. Если же он покидает личную территорию – «отправляется в командировку», чтобы отыскать пищу и принести ее жене и детям, и вдруг встречает по пути чужую самку, у которой началась течка из-за другого самца, он ощутит искушение, перед которым может не суметь (или не захотеть) устоять. Возникновение привязанности к партнерше действительно меняет его мозг, и он становится зависим от своей супруги. Но это не значит, что у него исчезло сексуальное желание, появляющееся в ответ на приятный запах фертильной самки.

Если таковая окажется поблизости, сексуальное влечение может оказаться сильнее потребности защищать свою территорию и печься о партнерше. Включится система поощрения за обнаружение партнера, и самец будет стремиться к спариванию. У него нет намерений тратить время и силы на ухаживание. Если самка не в течке, он не обратит на нее внимания.

Но если она готова к половому контакту, он с радостью заведет с ней короткую интрижку, как те 60 процентов мужчин, которые, по их словам, поддались искушавшим их женщинам. После этого у самца полевки не сформируется предпочтение новой самки, так как его мозг уже реорганизован: «переключатель» уже переставлен из положения «нравится» в положение «требуется».

Самец прочно связан со своей первой партнершей. Дальше он ведет себя примерно так: легкое объятие – «Это было здорово, спасибо», и он возвращается домой как ни в чем не бывало.

Вторая половина той пары, которую мы сейчас описали, ведет себя столь же легкомысленно. Уровень ее эстрогена повысился, поскольку у нее началась течка в ответ на запах партнера. Сейчас она осталась в одиночестве, отправившись на поиски пищи, или сидит в гнезде, пока ее партнер отлучился. Мимо проходит незнакомый самец. Под влиянием запущенной системы поощрения самка позволяет ему с нею спариться, после чего возвращается домой или ждет своего самца. Их отношения не меняются.

Поведением каждой из полевок-изменниц управляет стрессовая система кортиколиберина, который поддерживает их привязанность и побуждает возвращаться домой. Им не нравится быть отдельно друг от друга. Просто так случилось, что у них был секс с другой полевкой. И поэтому определенный процент полевок, как и определенный процент человеческих детей, не является генетическим потомством самца – хозяина гнезда. Изменники-полевки и изменники-люди создают главный парадокс моногамии. Если вы хотите секса, то почему не получаете его дома? Для чего рисковать? Природу не обманешь. Когда живущий в неволе самец мартышки-игрунки впервые знакомится с самкой, он приходит в сильное возбуждение.

Первые десять дней они с подругой спариваются в среднем три раза каждые полчаса. Они образуют моногамную связь. Но через два месяца отношений они вообще перестанут заниматься сексом, хотя будут обниматься гораздо чаще, чем в первые дни знакомства. Фактически, говорит изучающий эту модель Джеффри Френч из университета Небраски, за восемьдесят дней игрунки «превращаются из молодых влюбленных в старую супружескую пару». Они могут не заниматься сексом, но у них сформировалось то, что, с точки зрения Кунц, можно назвать равноправным браком. Когда мотивация на поиск партнера для секса уменьшается, у самцов снижается уровень тестостерона. Как и уровень гормона стресса. Зато повышается концентрация эстрогена. Они успокаиваются. «Что происходит, когда люди вступают в брак? – спрашивает Джим Пфаус. – Теперь, когда секс доступен в любое время, они перестают им заниматься!» Он немного преувеличивает, но в целом это правда: чем дольше люди женаты, тем реже они занимаются сексом.

Согласно национальному опросу Института Кинси по исследованию секса, пола и репродукции, проведенному в 2010 году, 16 процентов женатых мужчин-американцев в возрасте 40–49 лет занимаются сексом «несколько раз в год или раз в месяц». Лишь 20 процентов женатых мужчин из этой возрастной группы говорят, что занимаются сексом «два-три раза в неделю», 37 процентов женатых мужчин в возрасте 25–29 лет (не так долго состоящих в браке) утверждают то же самое. Показатели для женщин примерно такие же.

На частоту сексуальных контактов и мотивацию влияют многие факторы, включая детей, работу, счета, здоровье и физическую форму, однако нет сомнений, что спад обусловлен нейрохимией. У женатых мужчин уровень тестостерона гораздо ниже, чем у холостых. То же наблюдается у игрунок. У них больше концентрация эстрогена и меньше – гормона стресса: у них возникла привязанность, и они спокойны. Они гладят друг друга по спине, и это означает только поглаживание. Длительная совместная жизнь снижает сексуальный интерес к партнеру. Печально, но факт. Это не значит, что люди или обезьяны больше не хотят заниматься сексом – они хотят. Но секс с тем же самым партнером не обещает ничего экстраординарного. Поисковое поведение, направленное на спаривание в целом, слабеет: у них меньше стремление к сексу как с собственным, так и с новым партнером.

Не исключено, что потеря сексуального интереса имеет приспособительное значение. Самцы, которые бегают повсюду, отыскивая, с кем бы спариться, – не лучшие отцы. Изменение нейрохимических процессов, которое сопровождает формирование привязанности, помогает нам концентрироваться на основной задаче – воспитании детей.

Если самец гуппи долгое время живет с одной самкой, он гораздо меньше интересуется сексом и вкладывает больше сил в поиск еды. Поскольку рыбы растут всю жизнь, такие самцы со временем достигают более крупных размеров, они сильнее и крепче тех особей, которые постоянно меняют партнерш. Эти самцы вкладывают больше сил в спаривание и меньше – в поиск пищи, в очередной раз доказывая, что жизнь плейбоя – дорогое удовольствие.

Отсутствие сексуального желания между партнерами, состоящими в долговременных отношениях, – лишь часть явления, открытого около пятидесяти лет назад и названного – хотите верьте, хотите нет – в честь тридцатого президента США. По иронии судьбы Калвин Кулидж – наименее подходящий кандидат на то, чтобы стать символом сексуальности. Он занимал руководящий пост в «ревущие двадцатые». Тогда процветал фондовый рынок, все были помешаны на джазе, модницы коротко стригли волосы. Кулидж – скупой на слова уроженец Новой Англии. Его прозвище – «Молчаливый Кэл» – отражает уравновешенный характер и энергичный ум. Если его сегодня вспоминают, то в основном за две фразы. Первая из них: «Главный бизнес американцев – это бизнес». Другое высказывание – скорее анекдот, чем правда, но тем не менее авторство приписывают именно ему. Итак, как-то раз Кулидж и его жена приехали на одну ферму. Показывать ее вызывался сам хозяин. Сначала он устроил экскурсию жене президента. В момент, когда маленькая делегация прибыла на скотный двор, петух как раз забрался на курицу. Поскольку при этой сцене присутствовала женщина, фермер слегка смутился.

Миссис Кулидж, заметив его замешательство, попыталась сгладить неловкую ситуацию и задала технический вопрос: «Часто ли спаривается петух?» «Десятки раз в день», – ответил фермер. Миссис Кулидж улыбнулась: «Передайте это президенту». Позже, приведя на скотный двор президента и заметив петуха, фермер выполнил просьбу миссис Кулидж, сообщив ее мужу любопытный факт из жизни птиц. «Все время с од- ной и той же курицей?» – спросил Кулидж. «Нет, с разными», – ответил фермер. «Передайте это миссис Кулидж», – язвительно сказал президент.

На протяжении сорока лет ученые пытались решить проблему, возникавшую во многих лабораториях, где работают с крысами. Самцы, живущие с одной самкой, какое-то время активно с ней спаривались, а затем переставали это делать и становились «непродуктивными». Наконец решение было найдено. Оказалось, всё, что требуется для воодушевления самца, – поместить в клетку новую самку. Тогда вялые самцы вновь становились активными партнерами. Это явление назвали «эффектом Кулиджа».

Через пятьдесят лет стало известно, что он характерен не только для крыс, но и для всех млекопитающих, а также для некоторых других животных, далеко отстоящих от зверей на эволюционной лестнице, например для улиток-прудовиков и жуков.

С одной из сторон «эффекта Кулиджа» – неуклонным угасанием страсти – сталкивались многие человеческие пары. Когда физическое влечение исчезает, ослабевает и связь между людьми, они испытывают меньше восторга, взаимной благодарности и желания близости. Если прежде у пары были трудности, скрываемые покровом страсти, теперь они обнажаются. А вот вторая сторона «эффекта Кулиджа» – возобновление сексуального влечения и восстановление сексуального поведения – прекрасный пример того, как соблазнительна может быть новизна, то есть пример того, как появляется соблазн измены. В момент, когда возникает внутренний конфликт между желанием и благоразумием, оказывается, что животные, равно как и люди, по-разному реагируют на этот соблазн.

Вероятно, делают выводы авторы книги, держать нас в строгой узде необходимо, ведь нас тянет в разные стороны. Мы находимся между двумя центрами притяжения – привязанностью к партнеру и сексуальным желанием. Это противостояние могло возникнуть в ходе эволюции. Миллионы лет между мужчинами и женщинами идет война личных интересов. Женщины непрерывно ищут лучшие из возможных генов для своего будущего потомства. Чтобы в этом преуспеть, они должны быть фертильными (способными к деторождению) и при этом достаточно смелыми, чтобы, пользуясь своей фертильностью, находить партнера вне брака.

Мужчинами руководит стремление как можно шире распространить собственные гены в популяции, но при этом не дать своей женщине спариться с другими мужчинами, особенно когда она фертильна. Поэтому мы ревниво охраняем партнеров и создаем культурные нормы сексуальной моногамии, узаконивая тем самым свое естественное стремление. Мы требуем моногамии от тех, кого любим, но далеко не всегда — от самих себя.

Склонность к изменам есть у самых разных видов животных. Обманывают не только зебровые амадины, корольки и полевки. Почти все социально моногамные животные, включая моногамных приматов, занимаются сексом не только со своими постоянными партнерами. Гиббоны образуют крепкие социально моногамные пары, но и самцы, и самки вступают во внебрачные связи. В 2005 году на экраны вышел документальный фильм об императорских пингвинах «Марш пингвинов».

После оглушительного успеха этой картины консервативно настроенные религиозные деятели заявляли, что невероятная преданность самцов и самок, которые возвращались друг к другу после кормления в море, пересекая десятки миль ледового пространства, и вместе заботились о птенцах, служит нам уроком и природным подтверждением того, что Бог предпочитает моногамию. Что ж, императорские пингвины действительно сексуально моногамны, но лишь в течение одного цикла размножения. Когда птенцы вырастают и начинают жить самостоятельно, семья распадается и взрослые находят себе новых партнеров.

Самый правдивый ответ на вопрос, действительно ли люди созданы сексуально моногамными, судя по всему, таков: «Когда как». Некоторые – да. Другие, возможно, нет. Сексуальная моногамия в меньшей степени является тем, что люди или животные должны делать, и в большей – тем, к чему они склонны из-за индивидуальных особенностей строения мозга.