Картинки из школьной жизни: 80 лет назад
Картинки из школьной жизни: 80 лет назад
Большая часть взрослого населения нашей страны училась в советское время. Сейчас школа совсем другая. Идут активные реформы и преобразования. Куда все это приведет – неизвестно. Может, возникнет нечто новое и вполне достойное. А может, и нет. Когда-то и советская школа начиналась методом проб и ошибок во времена, не легче нынешних.
Интересно иногда посмотреть назад. В нашем семейном архиве хранятся воспоминания Анастасии Васильевны Фёдоровой (1905-1998), учительницы русского языка и литературы. Она одна из первых в нашей стране получила звание заслуженного учителя. В 1930 году Анастасия Васильевна пришла работать в 494-ю московскую школу, построенную в 1928 году для детей рабочих заводов АМО и ДИНАМО. Несколько лет назад здание школы было признано аварийным и снесено. Сейчас на этом месте, в районе станции метро Автозаводская, построена новая школа.
P1010101в часть 5.jpg
Из воспоминаний ** А.В. **Фёдоровой:
«Школа меня поразила. Это был дворец. Широкие лестницы, просторные коридоры, большие светлые классы. Ей шёл только третий год, и она сохраняла почти в неприкосновенности свой первоначальный облик: прекрасные паркетные полы, в коридорах – большие белые фаянсовые чаши, в которых, если нажать на металлическую кнопку, били фонтанчики питьевой воды.
А спортивный зал с раздевалкой и душевыми при нем?! А громадная столовая с комнатой для мытья рук и кухней, оттуда горячая пища подавалась по специальному подъёмнику. Эту школу строили люди, умевшие мечтать.
Работала школа в три смены. С раннего утра гудела, как улей. И даже в 12 часов ночи смотрела на вас своими освещенными окнами. Классов было великое множество, назывались они тогда группами и именовались почему-то в порядке латинского алфавита.
В 5-х и 6-х классах количество учащихся доходило до 50-60 человек в каждом классе. На перемене вся эта масса куда-то двигалась: в столовую, кабинеты, мастерские, спортзал, раздевалку, библиотеку. Это напоминало великое переселение народов.
Нелегко приходилось дежурному-регулировщику движения. А двигаться приходилось в линеечку, чему старшие классы подчинялись с комической покорностью, подражая послушным малышам.»
Сейчас в Москве тоже строят прекрасные школы с полным оборудованием, обустроенной территорией и всякими другими прибамбасами.Только детей там поменьше.
_ Из воспоминаний А.В. Фёдоровой: _
P1010108 в часть 5.jpg
«Мы, учителя, проходили производственную практику на заводе «Динамо». Дети начальных классов увлеченно рисовали заводские корпуса, старшие участвовали в субботниках на строительстве «Дома ударника» Шарикоподшипникого завода . А во дворе школы воздвигались первые школьные мастерские. Непосредственным руководителем мастерских, их первым заведующим был В.А. Раевский.
Он, как и директор, был убеждённым сторонником политехнизации. В мастерских Раевский не только руководил, а буквально всё умел делать сам. Прекрасный чертёжник-конструктор, он неплохо писал красками, к тому же разбирался в литературе, филологии, знал законы театральной сцены и принимал участие в наших любительских спектаклях. Он любил брать трудные классы и неуспевающих, потому что был уверен в том, что трудности и дают учителю возможность развернуться и проявить себя. В музее Н. Островского есть фотография. На ней снята молодёжь Шепетовки. Среди молодых людей, окруживших Островского есть и В.А. Раевский.
Учащиеся старших классов работали в мастерских по шесть часов в неделю. Там, очевидно, если и не родилась, то закрепилась у наших мальчишек страсть к технике. Они постоянно что-то мастерили в школе и дома. Проводили какие-то бесконечные опыты, сами собирали радиоприёмники, а один из них даже задумал телевизор. Что это такое, многие их одноклассники даже не знали.»
Мой младший сын любит и умеет, именно как здесь и написано, мастерить. В нашей школе уже двадцать лет нет уроков труда. Нет его и в соседних школах. Школьная мастерская, где в советское время были все необходимые станки и инструменты давно закрыта и используется как склад. Все мои попытки пристроить сына на какие-нибудь слесарные, столярные, радиотехнические занятия для мальчика, любящего мастерить, провалились.
Во всех детских клубах, домах творчества, образовательных центрах нашего района предлагается стандартный джентльменский набор для современного подростка: спорт, компьютер, английский и шахматы. Несколько раз мы наткнулись на вроде бы подходящие нам секции технического моделирования, но на практике это оказались невнятные, без программы и цели, без материалов и главное, без заинтересованных преподавателей кружки для детей дошкольного возраста.
Из воспоминаний ** А.В. **Фёдоровой:
«Работа школы 20-х и начала 30-х годов осложнялась тем, что впоследствии было названо как "методическое прожектёрство". Первое, с чем нам пришлось столкнуться – это необходимость обучать детей грамоте методом целых слов. Мы честно пытались, но проходил месяц, другой, а дети не читали. Они лишь угадывали отдельные слова как знакомые иероглифы. Угадывали порой так же мало успешно, как наша школьная сторожиха, обучавшаяся тем же методом. Увидев вывеску «Мельница», она толкнула свою учительницу: «Смотри, Наташа, мы не рабы!»
Надо было что-то делать. И тогда мы открыли вторую школу, после обеда, неофициально, конечно. Дети приходили к нам на дом, рассаживались на полу и учились сливать звуки в слоги, а слоги в слова.
Весной инспектор дал нам справки, что мы овладели методом целых слов. Дети действительно прекрасно читали – свободно, бегло и выразительно. Позже я узнала, что опытные учителя нашли иной выход. Они имели два плана на всякий случай. Второй для посетителей.»
Интересно, что Глен Доман создал свою методику обучения чтению целым словом для детей с задержками в развитии и с учетом особенностей чтения на английском языке значительно позже, в конце сороковых годов прошлого века. Определённой популярностью у сторонников раннего развития детей эта методика пользуется и сейчас.
Из воспоминаний ** А.В. **Фёдоровой:
«Очень авторитетны и активны были в школе общественные организации. Директор не просто считался с фактом их существования, а, видя в них организующую силу, постоянно обращался к ним, чем ещё больше утверждал их роль. Вот почему такая сложная школа, как наша, где многое начиналось впервые, отличалась большой слаженностью, что тогда воспринималось как норма. Вступление в комсомол по-новому определяло облик ученика. Он сразу становился взрослее, ответственнее и строже к себе и другим. Комсомольцы были горды своей принадлежностью к организации и своими комсомольскими поручениями. Решение комсомольских собраний было для них непреложным. Эти ребята могли сказать уважаемой, даже любимой ими, но беспартийной учительнице: «Простите, но у нас закрытое комсомольское собрание».
P1010095блог.jpg
Да, все общественные организации советской школы были наполнены идеологией. Но сколько другой полезной общественной работы они выполняли! И, конечно, решали многие современные проблемы социализации детей, о которых сейчас так много пишут и которыми школа больше не занимается.
Интроверт, возмутитель спокойствия, изгой – все волей-неволей оказывались втянутыми в общественную жизнь. Отсидеться в уголке мало кому удавалось. Не хочешь выступать на концерте? Делай стенгазету. Не рисуешь? Собирай команду и иди собирать макулатуру. Не любишь гулять? Помогай двоечникам учиться. И обязательно доложи всем о результате, тяни своё звено, ячейку, класс наверх. Вот оно, реальное общение, опыт работы в команде и приобретение коммуникационных навыков, которых сейчас так не хватает многим молодым людям.
Шпане и хулиганам тоже не давали разгуляться с таким размахом, как это иногда происходит в некоторых современных общеобразовательных школах. Это сейчас они могут творить на уроках что хотят, издеваясь над одноклассниками и учителями, зная, что им обязаны дать среднее образование и отчислить их из школы можно лишь с согласия родителей. Тогда с пионерской и комсомольской организациями были шутки плохи: так могли приложить, что мало бы не показалось. Все хулиганства, драки, конфликты разбирались на классных часах, на пионерских и комсомольских собраниях. Детскому коллективу не давали возможность существовать самостоятельно.
Как нечто из ряда вон выходящее, Анастасия Васильевна рассказала случай, характеризующий школьное хулиганство в 30-е годы:
«Помню, я сидела одна в учительской. Вдруг дверь распахнулась, и неожиданно появился наш химик, хотя звонка с урока ещё не было. Таким возбуждённым я его ещё не видела.
«Безобразие! – выдохнул он, – уймите же вы их! Это всё ваш Екелиовский!!»
Зоря Екелиовский, умница, мягкий по характеру, хотя и озорник, что он мог натворить? Оказывается (как я узнала позже) по его команде столы в кабинете химии «поехали» к столу учителя. Услышав за спиной шум, учитель, писавший на доске, обернулся – все сидели тихо с невинными лицами. Ничего подозрительного не заметив, он снова обратился к формулам – и снова за его спиной началось движение. Так повторилось и в третий раз, и только теперь учитель увидел, что столы почти вплотную придвинулись к нему. Он заволновался, прервал объяснение и выбежал из класса.
Зорю я поймала в коридоре. Мы стояли у окна, и я всё твердила: «Как же ты мог?» А он и не пытался оправдываться. Стоял, понурив свою курчавую, рыжеватую голову. Никакого собрания я проводить не стала, а только сказала: «А ещё считаете себя взрослыми. Вот и решайте теперь после безобразной мальчишеской выходки вопрос по-взрослому». Потом, уже во время войны я получила переданную им через кого-то небольшую фотографию, на ней красивый молодой человек, серьёзно и прямо смотрят на вас его глаза. Это Зоря Екелиовский. На обратной стороне несколько слов: Дорогой А.В. – учителю-товарищу на память от ученика. И дата: 14 августа 1941 года. Он погиб в последние дни войны в уже поверженном Берлине.»
Тогда школа не только учила, но и воспитывала детей. И это было необходимо: многим семьям, в трудных условиях тех лет, было не до того. Многие ассоциальные дети стали нормальными членами общества только благодаря школе.
Из воспоминаний Фёдоровой А.В.:
«Как-то в начале года в 8-м классе я дала детям очень сложный диктант. И я, и ученики были обескуражены результатами. Все принялись за грамматику. Где и как мы её только не изучали. Некоторые не расставались с контрольной. Один из них, Лёва Марьин листок с этой работой, весь испещрённый красным карандашом, носил в нагрудном кармане пиджака и время от времени вынимал, чтобы удостовериться самому и убедить меня, что все эти орфограммы им вполне усвоены.
Употребляя в разговоре тот или иной оборот, ребята сопровождали его (в шутку, конечно) устной расстановкой знаков препинания: «Поднявшись, запятая, он сказал: двоеточие, кавычки открываются…».
Грамматика была побеждена, и в десятом классе оценка «хорошо» уже мало кого устраивала. Теперь, чем сложнее были упражнения, тем с большим азартом на них набрасывались. Восприятие учащихся было столь активным, что компенсировало недочёты обучения. Учебники наши были далеки от совершенства, страдали схематизмом и сухостью изложения. Порой, их просто не хватало. Необходимые пособия и справочники вовсе отсутствовали. Поэтому подготовка к урокам требовала массу усилий и уйму времени.
Ученики ничего не принимали на веру, забрасывали вопросами. Приходилось всегда быть начеку. Иной раз вспыхивали споры.
Помню, как два моих ученика схлестнулись на уроке литературы при изучении Шекспира и стали обвинять друг друга в гамлетизме. Понятно, какой смертельной обидой звучало такое обвинение для комсомольца тех лет. И после урока оставалась ещё уйма вопросов, требующих немедленного разрешения. Иногда они носили личный характер и задавались с глазу на глаз: «Это вы обо мне думали, когда говорили о чрезмерной склонности Раскольникова к самоанализу?»
Приятно читать о такой сильной мотивации у детей к учёбе. А в современном мире мы имеем популярный в интернете вопрос к Яндексу о том, почему ребёнок не хочет учиться.
Тогда мотивация детей к учёбе зависела и от любви к учителю тоже. Теперь это встречается гораздо реже. А в будущем, с распространением обучения онлайн и вовсе исчезнет. Сейчас дети, в основном, стараются хорошо учиться потому, что хотят порадовать родителей, поступить на бюджетное отделение в ВУЗ, сделать хорошую карьеру и зарабатывать много денег.
Из воспоминаний Фёдоровой А.В.:
«Спорт в школе пользовался всеобщим признанием. Уроки физкультуры почитались наравне с основными предметами. И утверждалась эта традиция не только по воле руководства, понимающего значение физического воспитания. Школа была новая, в ней все начиналось заново. И требовалась организующая сила, способная охватить, сдержать и направить всю эту массу учащихся, ещё не сложившуюся к началу 30-х годов в единый коллектив.
Учитель физкультуры стал необходимой фигурой во всех массовых мероприятиях, начиная с утренней физзарядки перед уроками. В начальной школе первой ступени (так именовались тогда первые четыре класса) уроки физкультуры вела Антонина Тимофеевна Цуканова, одна из школьных старожил.
Когда я пришла в школу, она была уже пожилым человеком, но ещё долго работала и ушла только на седьмом десятке. Уходить не хотелось, но «какая же я учительница физкультуры, если уж не способна сама показать, как надо прыгать через коня?» Это был самый веский довод в принятом ею решении."
Приятно сознавать, что и у нас в стране сейчас руководство понимает значение физического воспитания. Я была рада введению третьего урока физкультуры в неделю. Современным детям и подросткам, которые много времени сидя за компьютером, это совсем не повредит. Они лишь сначала слегка поныли, что форму надо лишний день в школу таскать, да на математику потными идти, а потом втянулись.