Геннадий Асиньяров и Надежда Андреева: "Город без детской игры - это умирающий город"

Фото: Михаил Пермин

Почему дети все меньше задают вопросов об окружающем мире, как решение парадоксальных задач помогает изменить восприятие ребенка и зачем школа должна работать в проектном режиме - об этом рассказали в интервью "Летидору" Геннадий Асиньяров , создатель авторской школы "Нооген", и Надежда Андреева , директор "Центра проектного творчества" (г. Новосибирск), работающего по методикам "Ноогена". 

- Почему вы решили менять подход к обучению? 

Надежда Андреева_:_ В Новосибирске и не только есть такая проблема как сужение игрового пространства.Из дворов, из школ, центров развития - отовсюду ушла детская игра. Игра как занятие, в котором взрослый человек не диктует свои правила, но которое имеет колоссальное значение в социализации ребенка. Вспомните "казаки-разбойники" из нашего прошлого, где мы учились командной работе, пониманию своего места и стратегии выигрыша. Игра – это модель взрослого мира. Если это звено ушло, что ребенку моделировать?

Игра – это основная деятельность ребенка. Но почему-то в перечне услуг, которые предлагают детям 3-5 лет детские сады и центры развития, игры нет. А предлагают поучить письму, чтению, счету, еще каким-то навыкам. Там готовят ребенка к школе, на это нацелены и родители. Потому что одна гимназия берет детей со скоростью чтения 100 слов в минуту, другая – 120, в третьей еще нужно уметь считать до 1 000. Экономика взяла свое, чтобы родителю отдать ребенка в хорошую школу, они начинают так свободное время ребенка организовывать, что у него не остается времени на игру.

- Чем грозит дефицит игрового пространства?

Н.А.: Персонально для ребенка - это отсутствие целеполагания в жизни. Дети моделируют свою будущую жизнь, примеряют возможные "Я": я-космонавт, я-доктор, я-мама или я-папа, я-продавец или я-покупатель. А теперь они остались без средств к моделированию. У них в голове заложена масса навыков, но не остается времени на мечты. 

Если говорить в общем: город, в котором нет детской игры - это умирающий город. Это ждет нас через 15 лет, я фиксирую это как психолог. При этом город может быть очень функционирующим: у нас появятся новые мосты, развязки, но никакой духовной жизни.

Кто может решить эту проблему? Детские сады, школы, центры развития, строительные компании. Вузы - ведь игровых механиков нужно учить, поскольку потеряна передача межпоколенческого опыта. Родителей нужно привлекать, чтобы вспоминали свой детский чувственный опыт и транслировали его. А современное школьное образование очень далеко ушло от игры, к сожалению.

- Вы предлагаете какую-то свою систему игр?

Геннадий Асиньяров: Мы предлагаем систему парадоксальных задач, которые назвали ноогеновскими, и решаем их в игровой форме, в командной игре, запуская у ребят нестандартное мышление. Подробное описание технологии сделано в книге "Возможные миры, или создание практики творческого мышления" (1993 г.).

Исходный элемент образовательной технологии – коллективное построение возможных миров и возможных научных теорий. Работа с такими "возможными мирами" происходит в форме решения "ноогеновских задач" – специальных заданий, которые формулируются так, чтобы вступать в противоречие с привычным образом мыслей.

Другое непременное требование к ноогеновской задаче – ее принципиальная новизна. Никто не знает, как она должна решаться (включая авторов), решение появляется в живом общении в процессе живого мышления. Предметом ноогеновских задач могут быть пространство, время, физика, история, язык, отношения между людьми, сами дети и взрослые.

В решении задачи есть два основных этапа – интенсивная коммуникация в малых группах, где выдвигаются различные гипотезы и обсуждаются варианты решений, и представление результатов работы каждой группы на общем заседании. В ходе решения задачи координатор группы старается провести проблематизацию привычных представлений участников и "вытолкнуть" их в необходимость самостоятельного мышления. Со стороны это выглядит просто как фантазирование. Вот примеры ноогеновских задач, которые вы можете посмотреть на нашем сайте:

• Построить мир, в котором чудеса закономерны.
• Придумать теорию истории и на ее основе написать "Историю некогда великого и гордого народа, доселе никогда не существовавшего".
• Построить физику в мире с двумя независимыми (перпендикулярными) временами.
• Построить алгебру мыслей.
• Что значит хлопок одной ладонью?

Очевидно, что хлопок производится двумя ладонями, когда ладони сводятся. Чтобы решить эту задачу, надо понять, что такое хлопок – колебания звуковой волны. Можно ли одной рукой заставить колебаться воздух так, как мы делаем это двумя руками? И тут пошло распредмечивание.

- Что означает "распредмечивание"?

Г.А.: Распредмеченное мышление – свободное от жестких структур, освобождение от знаний, чтобы выработать новые. Благодаря этому мы вышли на новый класс задач, которые позволяют школьникам работать с основаниями наук, не погружаясь в детали, которые требуют долгого изучения.

Например, классическую физику изучают в школе, потом в университете, потом только выходят на другие физики – квантовую, релятивистскую и другие модели. Мы за несколько дней проектной сессии помогаем ребенку разобраться в основании физики как науки, и далее интуиция поможет ему выйти к решению любой физической задачи, не зная формул и законов.

- Такого типа мышления можно добиться у ребенка любого возраста?

Н. А.: У старшеклассников, начиная с 9 класса, стандарты и культурные формы настолько приняты, что распаковать их сложнее. У младших школьников, 2-7 класс, есть непосредственность восприятия и мышления, доверие к миру, они только строят свою картину мира. Они еще задают вопросы, а взрослые дети не спрашивают.

- Кто работает с ребятами в группах? Возможно ли родителю заниматься с ребенком ноогеновскими задачами?

Н.А.: Среднестатистический педагог нам не интересен. Педагог – носитель знаний, он назидает над ребенком, навязывает. У нас много других людей – дизайнеры, архитекторы, управленцы, ученые, которые понимают ценность детской восприимчивости. Руководители групп – это не педагоги, это координаторы.

Г.А.: Мы пробовали менять родителей, это очень сложно. Конечно, творческие родители могут. Но, я боюсь, этого будет слишком мало, по сравнению с тем, что мы делаем своей командой. А новый тип мышления у ребенка – это не тот случай, когда "меньше, да лучше".

Объясню, почему у большинства родителей не получится. Родитель ориентирован на социальные стандарты: надо поступить в хороший вуз, чтобы получить хорошую работу с хорошей зарплатой. Родитель – это социальная роль, основная задача которой - протащить ребенка в социум. Ребенка он может настраивать только на то, что понятно в социальном смысле. Когда мы задаем родителю позицию неопределенности, ведь через 5 лет все социальные стандарты изменятся, он теряется.

- После командного решения ноогеновских задач, что происходит с детьми? Как они меняются?

Н.А.: Наши дети вокруг себя начинают закручивать пространство, становясь эпицентром события. Например, едут школьники в поезде на московскую елку, наш ребенок - он игры придумал, придумал соревнования первого и последнего купе, он организует среду, в которой ему будет интересно. Родители отмечают, что у детей появляются вопросы о своем месте в жизни, целеполагании, распределении собственного времени. И их уже никто больше не дергает:  "а ты уроки выучил? а зачем маленькую сестренку обижаешь?" Дети, побывавшие у нас на проектных сессиях - это объемные люди, многослойные и сложно устроенные, с ними интересно.

- Наверное, дети очень быстро воспринимают от вас неприятие классической школы, где дают готовые знания, и у них пропадает интерес к образованию по стандартам?

Н.А.: Конечно, у детей возникают бытовые уныния по поводу школы. Но мы стараемся всячески их сгладить. Например, в ответ на жалобу "Много уроков, устаю", мотивируем ребенка: "Ты ведь сильнее этого, можно все сделать за более короткий срок. В школе дают минимум, а посмотри, сколько интересного вокруг требует твоего внимания и времени. Делаем минимум и выходим на максимум".

Г.А.: Мы у ребенка вырабатываем позицию, относительно которой он пересматривает все социальные нормы. Инновационный человек – тот, который может действовать выше социальных стандартов. При этом мы не должны отрываться от социального. Свою новую позицию ты должен согласовать с реалиями настоящего. Нужно научиться выстраивать отношения со школой и со сверстниками.

Н.А.: Бывает, что ребенку не нравится учитель, и как следствие, предмет, который он ведет. У нас мальчик был, Гусаров Илья, у него "2" по физике из года в год. Хотя он постоянно что-то мастерит, паяет, шары в воздух запускает, живая прикладная физика у него очень развита. Он может формул не знать, но понимает физическую природу вещей. Двух физиков в разных школах сменил, третьего нашел своего. Сейчас он в 10 классе, наконец, у него "4".

Мы стараемся донести до ребенка, что предмет – это не учитель. Особенно у 5-классников мы стремимся разделять предмет и учителя. Потому что в младших классах весь мир представляется через призму одного учителя. Предмет – это разные учебники и разные люди. Тебе с "Марией Ивановной" не повезло, но это не значит, что математика должна от этого пострадать, учи другими способами. Бывает, советуем перевестись в другую школу.

Или такой вот "взрослый" аргумент: "А кто сказал, что вы закончите школу, и будете общаться только с людьми, которые вам приятны? Школа – это не подготовка к жизни, это самая настоящая жизнь".

- Вы пробовали внедрять ноогеновские задачи в образовательный процесс обычной школы?

Н.А.: Нооген и Центр проектного творчества – не формат образования вообще. Учрежден ГЦПТ департаментом промышленности и инноваций мэрии Новосибирска. И мы очень рады, что образование в целом со своими стандартами никак не может на нас повлиять. Поскольку школы – учреждения мунициальные, они идут на наши условия и отправляют по конкурсу 2-3 ребят к нам на проектные сессии. Всего набирается около 200 человек. Но вмешиваться в образовательную программу они нам не позволяют.

Г.А: Был опыт в Красноярске, когда наш выпускник на примере одного класса стал проводить дополнительные занятия по ноогеновским задачам в обычной городской школе. Школа очень быстро вышла на лидирующие позиции. И снова опустилась, когда этот класс выпустился.

Мы попытались создать школу, аналогичную новосибирскому Центру проектного творчества, в Питере. Не получилось. Есть ряд обстоятельств, за которые нужно отвечать. Часто спрашивают: может, вы там шизофреников выращиваете, сумасшедшие задачи какие-то решаете. На словах сказать "нет" - мало, нужно брать юридическую ответственность. Когда мы начали формировать юридическую структуру в Санкт-Петербурге, "товарищи" сказали – нет, мы не можем, у нас не хватает ресурсов.

Поэтому пока для ребят из других регионов единственный способ попасть в Нооген - это летняя школа, которая в этом году проходит в Хакасии.

- Как у вас складываются отношения с новосибирскими властями?

Н.А.: В мэрии есть понимание того, что инновационную экономику не построить без инновационных кадров. И начинать их готовить нужно не с вуза, а со школы. Речь идет о появлении особых людей, которые возьмут на себя миссию развития города, страны, способных выстраивать вокруг себя жизненное пространство и расставлять ориентиры, - качества, необходимые управленцу нового типа.

Также с участием Городского центра проектного творчества разрабатывается муниципальная программа "Инновационный человек – инновационный город". Программа устанавливает новую систему ценностей в Новосибирске: образцом для подражания должен стать пассионарий, который для города хочет сделать больше, чем для себя лично.

_ Читайте также:
Николай Андреев: Как увлечь детей наукой
Екатерина Кашинская: "Началось с игры в охоту на мамонта"
Женя Кац: "Интерес к математике больше зависит от учителя"
Александра Бугровская: "Учителя могут влиять на общество, воспитывая детей"_