Вот почему дети пробуют наркотики: история бывшего наркозависимого
Олег Болдырев, кандидат медицинских наук, психиатр-нарколог, психотерапет, стратегический директор сети центров выздоровления от наркомании «Решение»
Говорят, что бывших наркоманов не бывает. Давайте знакомиться, меня зовут Олег Болдырев, и я избавился от зависимости – уже 15 лет не принимаю никаких психотропных веществ.
Впервые я хочу рассказать свою историю столь широкой аудитории, чтобы родители были более внимательны к своим детям.
Я не какой-то уникум, это может коснуться каждого!
Мое советское детство ничем не выделялось: мама работала врачом, отец инженером, жили мы в обычной пятиэтажке на окраине. Я рос сорванцом, однажды даже поджег весь школьный запас макулатуры – люди моего поколения понимают, какой это был проступок.
Нет, я не был совершенным маргиналом, более того – вел исключительно спортивный образ жизни. Подъем в шесть утра, через час уже в бассейне на тренировке. Проплыть от 8 до 16 километров в день было обычным делом.
И именно там, в Школе олимпийского резерва, у меня уже можно было заметить первые признаки зависимости. Лишь став врачом, я понял:
спорт не является гарантированной защитой от химической зависимости.
Среди профессиональных спортсменов немало наркоманов со стажем, я знал таких. Выживают единицы.
Почему они, и я в том числе, захотели попробовать наркотики? Постараюсь объяснить с точки зрения психиатра со статусом кандидата медицинских наук.
Самая главная причина подростковой наркомании – дисбаланс нейротрансмиттеров (нарушение передачи нервных импульсов), который вызывает у детей беспокойство, раздражение, неудовлетворенность и заставляет их искать варианты избавления от этого состояния. Чаще всего к дисбалансу приводят: генетическая предрасположенность, сложная беременность матери, родовые травмы, заболевания в первые годы жизни, черепно-мозговые повреждения, сильные стрессы.
У зависимого человека нет выбора – пробовать наркотики или нет. Он не рассуждает категориями «хочу» или «не хочу». Он уже болен и попадет в эту сеть сейчас или через пять, семь, пятнадцать лет… Но попадет однозначно. Я был зависим. И сейчас расскажу от чего.
Первые препараты я стал пробовать в 13 лет.
Снотворные таблетки, транквилизаторы, потом гашиш, эфир… Вы, кстати, знали, что в новогодних гирляндах с электрическими свечками есть летучее вещество, очень похожее на эфир? Я знал, поэтому надламывал эти ампулы и нюхал.
Каждый раз накануне праздников, когда мы наряжали елку, отец очень удивлялся, куда снова подевались все украшения?
Даже в гостях у одноклассников я всегда первым делом брался за аптечку. Выдумывал, что у меня разболелась голова или живот, и открывал заветную коробку.
Мне нужны были любые медикаменты, которые могли изменить сознание и настроение.
Я не знал, как это объяснить, мне просто хотелось еще и еще прикасаться к этой тайне.
Моя мама в те годы уже стала уважаемым в городе врачом, у нее был опыт, знания и знакомства. Она быстро догадалась, что с ее сыном происходит неладное, и отвела меня к своему коллеге.
Светило психиатрии и наркологии мило со мной побеседовал и вынес вердикт: «С мальчиком все нормально!». Отчасти он был прав – именно та реальность, в которой я тогда жил, была для меня единственно нормальной.
В 1990 году я первый раз попробовал тяжелые наркотики. Мне было 19 лет.
Что я чувствовал тогда? Вспомните свою первую любовь. Опий был похож на тысячу влюбленностей одновременно. Я влюбился, и эта любовь длилась годы – постепенно нарастая, укрепляясь.
Поразительно, но параллельно я учился в медицинском ВУЗе. И даже женился, правда, разумеется, довольно быстро развелся.
«Я не буду беременеть и рожать от наркомана!»
– как ножом по сердцу прошлись слова любимой женщины. Интересно, что впоследствии она выучилась на психиатра и стала практикующим врачом.
Такая относительно нормальная и внешне особо не выделяющаяся жизнь продолжалась около семи лет. А потом произошла судьбоносная встреча с ним – с героином. Сколько времени нужно, чтобы полностью уничтожить человека?